Выстроившись цепочкой, они двинулись через заброшенный парк, затем миновали какую-то стройку и наконец, когда уже стало темнеть, выбрались на пустырь.
Сайд крикнул несколько слов на своём языке, и из зарослей крапивы показался его человек.
– Кого ты привёл, Сайд? – спросил он по-русски.
– Хорошие люди, Абдулла. Нужно провести их к колбасе…
Проводник зажёг фонарик и посветил в лица своим гостям.
– Значит так, места здесь опасные, поэтому идти за мной – след в след. И не трогаться с места, пока я не скажу. Понятно?
– Да, – кивнул Серёга.
– Тогда доставайте противогазы. Скоро подует восточный ветер и принесёт запах… Нужно торопиться.
26
Наученный горьким опытом со старушкой, Тютюнин лично проверил пробки на фильтрах, чтобы путешествие не окончилось, так и не начавшись.
Исключение он сделал только для Палыча, поскольку ему противогаза не потребовалось.
Когда Абдулла спросил почему, Сергей сказал, что Палыч – йог. Это было не совсем правдой, однако Тютюнин не знал, как объяснить особенности своего гостя.
На всякий случай попрощавшись с Саидом и двумя его земляками, группа тронулась в неизвестность. Абдулла шёл впереди и длинным посохом проверял перед собой дорогу. Если опасность казалось проводнику слишком очевидной, он бросал вперёд гайку с привязанной к ней ленточкой и только после этого осмеливался идти дальше.
Спустя час или даже больше среди высокой травы стали попадаться остовы военных автомобилей, тюки с полуистлевшим обмундированием, банки с окаменевшим солидолом и коробочки с военной лыжной мазью.
Абдулла останавливался все чаще и подолгу готовился к броску очередной гайки с ленточкой.
Потревоженные людьми сонные мухи поднимались из травы целыми стаями и, тревожно гудя, улетали на запад.
Волнение проводника передавалось Серёге и Лехе, а вот Палыч становился все бодрее по мере того, как экспедиция приближалась к его заветной цели.
Ещё через четверть часа отряд преодолел поваленные временем столбы с колючей проволокой, а затем и предупреждающую надпись:
«Внимание! Часовой стреляет без предупреждения!»
«Да куда ж это мы идём?» – заволновался Тютюнин, однако надпись на следующем щите расставила все по своим местам:
«Хранилище неприкосновенного запаса членов ЦК ВКП(б)».
ВКП(б) было слегка закрашено, и по нему уже другой краской написали «КПСС».
Когда до возвышавшихся впереди руин склада оставалось совсем немного, земля под группой неожиданно разверзлась, и они полетели вниз.
«Вот и все», – подумал Сергей, пока летел до самого дна. Затем последовал удар, и падение прекратилось.
«Нет, не все», – снова подумал он и услышал какие-то хрипы. В темноте скользнул луч принадлежавшего проводнику фонарика. Он упёрся в бьющийся комок, и Тютюнин узнал Леху. Порванная маска противогаза уже его не защищала, и запах продуктового подземелья грозил ему смертью.
Не растерявшись, Сергей выдернул из сумки запасной противогаз и в несколько секунд надел его на друга.
Окуркин задышал ровнее, а затем поднялся на ноги.
Чуть в стороне, перебирая от нетерпения ногами, стоял Палыч. Запах протухших складов ничуть его не беспокоил, а, казалось, наоборот, даже возбуждал. Гость чувствовал, что осталось совсем немного и колбаска уже где-то рядом.
Когда выяснилось, что все живы, группа двинулась дальше. Им пришлось идти мимо бесконечных стеллажей, заставленных коробками с маслом, мешками с сухарями и ящиками с тушёнкой «Ворошиловская 1936 г.».
Минут через десять Абдулла остановился возле огромных запертых ворот. Серёга с Лехой поняли, что это и есть то самое место.
Палыч от перевозбуждения начал поскуливать.
– С ним должен идти кто-то один, – глухо пробубнил сквозь маску проводник. – Остальные буду страховать.
Он снял с плеча моток капроновой верёвки и вопросительно посмотрел на Сергея и Леху.
– Иду я, – сказал Тютюнин, – а ты будешь тянуть, если что.
Окуркин кивнул. Абдулла привязал Сергея за лодыжку, а затем они вместе с Окуркиным отворили тяжёлые ворота.
– Возьми. – Проводник сунул Серёге фонарь. – Тебе он нужнее. И помни – ваши сто пятьдесят килограмм.
– Чужого нам не надо, – ответил Тютюнин и, махнув Палычу рукой, скомандовал:
– Пойдём.
27
Пробираясь между высоких стеллажей и сдерживая не в меру ретивого Палыча, Серёга светил подслеповатым фонариком, выискивая варёную колбасу.
Ему попадались ящики с разными надписями, однако все это было не то. Тютюнин уже собирался вернуться и обратиться за помощью к Абдулле, когда ему наконец попалось то, что нужно.
Отсчитав три пятидесятикилограммовых ящика, Серёга стащил их на пол и, показав Палычу, сказал:
– Они твои. Можешь начинать.
И отбежал подальше, чтобы не видеть, как все будет происходить.
Гость из другой реальности набросился на угощение так страстно, что Тютюнин слышал треск разгрызаемой тары. Впрочем, о кулинарных традициях Палыча он знал совсем немного, а потому терпеливо дожидался окончания мучительного для него процесса.
Палыч справился быстро.
Он подошёл к Серёге и тронул его за рукав.
– Моя доволен! – сказал он. Теперь это снова был тот толстый хитроватый китаец.
– Я рад, – ответил ему Серёга, и они двинулись в обратный путь.
На выходе из зала Серёгу обняли Леха и Абдулла. А потом все вместе они поднялись наверх по пыльной бетонной лестнице.