Тютюнин против ЦРУ

На этот раз бабушка Живолупова не сомневалась, что говорит с настоящим американцем, польку тот извлекал слова откуда-то из желудка, если не сказать хуже.

– Мне нужно поговорить с военным атташе.

– Его сейчас нет. Могу соединить вас с мистером Джонсоном.

– Ладно, давай Джонсона.

– Джонсон слушает! – торопливо ответил другой голос.

– Ехайте на восток, Джонсон, – приказным тоном объявила Живолупова.

– Но мы и так на востоке…

– На восточную окраину города… К магазину «Три поросёнка». Там получите дополнительные инструкции. И поторопитесь, Джонсон, чтобы вас не опередили русские.

30

Заместитель военного атташе, он же представитель Центрального разведывательного управления Хэнк Джонсон осторожно положил трубку и посмотрел на своего младшего коллегу Бёрка Смита.

– Это – Кортиевский?

– Возможно, он. Однако это снова может оказаться провокацией.

– Подстаука, – по-русски произнёс Смит.

– Вот именно. Однако ехать нужно. В этом состоит наша работа.

– Да, сэр, – согласился Смит. Когда-то он мечтал занять место Джонсона, однако теперь был рад, что этого не случилось. Работать в России становилось все сложнее, поскольку теперь приходилось играть не только против русских спецслужб, но и против расплодившихся жуликов и грабителей, которые ставили под вопрос саму возможность оперативной работы.

В прошлом месяце Джонсон дважды выезжал по анонимным звонкам. И в обоих случаях неизвестные предлагали ему купить секретные документы, касавшиеся самых последних военных разработок.

В первый раз на Хэнка напали за городом двое немытых бродяг. Пока агент Джонсон пытался ознакомиться с содержанием мятых бумаг, они оглоушили его дубиной и забрали машину, деньги и удостоверение посольского работника.

Во второй раз Джонсон и Смит поехали вдвоём, однако на них навалилась группировка краснореченских, от которых агенты отстреливались полтора часа, пока не подъехала милиция.

Потом на удочку к русским жуликам попались парни из АНБ. Неудаче коллег Джонсон и Смит очень порадовались, однако местный криминал, поняв, где можно найти поживу, обрушил на посольства стран – участниц НАТО шквал предложений.

И тут такое началось! Шведов раздели в подземном переходе, англичан обманули на сотню тысяч фунтов, наивные поляки «тайно» поехали «на секретную военную базу» и очнулись, избитые и без денег, где-то под Вязьмой.

Впрочем, случались и неожиданные удачи. Агент Джонсон нашёл наконец чертежи внутритрубной мини-торпеды, за которыми охотился три года. Эта торпеда должна была плавать по канализации и очень избирательно поражать важные объекты.

В Штатах на её разработку уже потратили десять лет и тридцать миллиардов долларов.

Нужные документы пытались достать из секретных НИИ и закрытых заводов, а принёс их какой-то сторож заброшенного архива. Он попросил две бутылки водки за целый ворох отсыревших папок.

И тут стала известна вся правда о внутритрубной торпеде. Оказалось, что ещё в семьдесят шестом году какой-то инженер с труднопроизносимой фамилией, находясь «на картошке» в одном из колхозов, от скуки рассчитал торпеду на клочке обёрточной бумаги. А потом, также от скуки, доказал полную бесперспективность этой разработки.

Позже записи засекретили и убрали в архив. И там бумажная торпеда медленно рассыпалась от целлюлозных вредителей, пока лучшие умы Америки изобретали её заново.

Когда руководитель проекта американской торпеды получил эти расчёты, он ушёл в недельный запой, а затем уехал куда-то в Миннесоту, чтобы поселиться в индейской резерваций. По дошедшим до Джонсона и Смита сведениям, бывший руководитель принял имя Несчастный Бык и зарёкся возвращаться в мир бледнолицых.

После этого случая вашингтонское начальство запретило показывать американским учёным разработки из России. По крайней мере, без предварительной их подготовки.

Смит подошёл к окну и проследил, как машина агента Джонсона выехала на улицу.

Могло так случиться, что больше они не увидятся.

«И тогда его место станет моим», – подумал Смит и посмотрел на стол начальника. Мысль о карьерном росте грела самолюбие Бёрка, но тогда уже самому Смиту пришлось бы выезжать по каждому звонку, поскольку определить среди них фальшивый было не так легко.

Здесь все торговали информацией, а телефоны американской резидентуры люди добывали у торговцев ворованными базами данных, которые непонятным образом утекали от русских контрразведчиков и попадали прямо на чёрный рынок.

Смит и сам неоднократно видел эти лотки, на которых продавалось все – от списков зарегистрированных в ГАИ автомобилей до адресов агентов Моссада и британской Ми-5.

С одной стороны, это было удобно – узнавать, какие агенты русскими уже засвечены, а с другой – шпионам часто звонили по ночам пьяные люди и всячески их оскорбляли, обзывая предателями.

– Бар-дак, – произнёс Смит. – Бар-дак.

Он всегда произносил по-русски те слова, аналогов которым в английском языке не находилось.

31

Старуха выскочила на дорогу неожиданно, и Джонсону пришлось резко выжать тормоза, чтобы не размазать её по лобовому стеклу.

Высунувшись в окно, Хэнк наорал на бабку, как сделал бы нормальный российский водитель. Это был необходимый элемент маскировки, и Джонсон всегда выполнял его с удовольствием. Однако старуха не стушевалась и, сделав страшные глаза, негромко сообщила:

– Это я вам звонила. Отмыкай дверку.

Джонсон был готов ко всяким неожиданностям, но тут он здорово удивился.

Впрочем, дверь все же открыл, и довольная старуха плюхнулась на соседнее сиденье.

– Трогай, чего встал! Хочешь, чтоб меня сцапали? Ты-то под книжкой дипломатической, а у меня только пенсионное удостоверение.

«Действительно. Чего это я?» – по-английски подумал Джонсон и поехал по улице дальше, на ходу соображая, что ему делать.

– Вы.., что-то собираетесь предложить Соединённым Штатам? – спросил он, делая поворот направо и глядя, как с запозданием к нему цепляется «хвост» русской контрразведки.

– Ну дак а то? – Старуха поправила вязаную панамку и, похлопав по лежавшей на коленях сумке, сообщила:

– У меня, между прочим, и бинокль есть.

– Очень хорошо. Как вас зовут?

– Изольда Васильевна Живолупова. Но мои любимым позывным всегда был Зи-Зи.

– Позывной?

– Да. Я сорок лет в органах. Правда, с перерывами на две отсидки. Но это мне зачислили в стаж – могу принести справку.