Ревность волхвов

Саня отправил Вадиму лапидарную эсэмэску: «Встретили. Заселились» – и немедленно получил ответ: «Будем часа через два. Займитесь торжественным ужином». Мой друг скрипнул зубами: «Как он надоел, с его постоянными указивками!..»

…Сегодня вечером, когда все прибыли и расселились, мы собрались в нашем коттедже. Впервые встретились вместе: двенадцать человек за одним столом. Устроили вечеринку по случаю прибытия (как русские могут обойтись без вечеринки!). Выпивка, остатки походной еды, сумбурный разговор… То всеобщий смех, то неловкое молчание… Все знакомились друг с другом, устанавливали связи, заново выстраивали иерархию… Тогда же я невольно подслушал в высшей степени интересный (и даже загадочный) разговор, который постараюсь привести дословно.

Дело было так.

Я вышел из коттеджа покурить. Морозец защипал меня за щеки, чистейший воздух ворвался в легкие. Я поскорей засмолил сигарету – от изобилия кислорода можно было с ума сойти. От нечего делать решил обойти вокруг нашего домика. Как всегда бывает в первые дни за границей, мне все было интересно. Яркий фонарь перед крыльцом заставлял снег сиять и искриться, а моя фигура отбрасывала длинную черную тень.

Едва я скрылся за углом, как у входа послышались женские голоса. Затем щелкнула зажигалка. Раз, другой. Потом раздался голос. Я сразу узнал его. Он принадлежал Насте Сухаровой, супруге Вадима, «первой леди» нашего путешествия.

– Ты не боишься? – спросила Настя.

– Чего? – отвечал другой женский голос. Я опознал характерные хрипловатые обертона. Второй собеседницей оказалась полногубая красотка Женя, супруга креативщика Пети Горелова.

– Не прикидывайся, – довольно жестко проговорила Настя. – Все того же.

– Но я же рядом с ним, – возразила собеседница.

Я замер. Я оказался в неловкой ситуации. Невольно мне пришлось подслушивать чужой и, кажется, весьма интимный разговор. У меня имелась альтернатива. Я мог обнаружить себя, выйти из укрытия или кашлянуть. А мог и дальше вызнавать чужие тайны. Пока я колебался, что делать, болтовня женщин продолжалась. Мне показалось, что обсуждаемую тему они затрагивают не впервой, и для Жени она является болезненной, или, по меньшей мере, неприятной.

– Твое, Женечка, присутствие совершенно не гарантирует, что все обойдется, – продолжала настаивать Сухарова. – К тому же ты опять повезла его на Север.

– Ну и что мне теперь прикажешь делать? – весьма резко возразила Горелова. – Взять его за ручку, отвезти на самолет и вернуться в Москву?

Их разговор зашел слишком далеко. Вряд ли теперь я мог выскочить со словами: «А вот и я. Не помешал?» Если я вдруг появлюсь, будет очень неловко. Оставалось одно: затаиться и молчать, пока беседа не закончится и женщины не уйдут.

В голосе Насти Сухаровой послышались извиняющиеся и примирительные нотки.

– Я просто хотела сказать, чтобы ты была осторожна, – промолвила она. – И внимательно следила за своим мужем.

Женя отвечала с сарказмом и некоторой горечью:

– Ну, ты и сама можешь последить за моим мужем.

Сухарова не приняла вызова (который, как мне показалось, послышался в последней реплике товарки). В ее голосе мне почудилось неподдельное волнение, даже страсть:

– Ты же знаешь… Ты сама мне говорила… Только тот, кто рядом, может уловить предвестники… и принять меры…

– Да, это правда… – глухо отвечала Женя. – Но будем надеяться, что все обойдется…

– Хотелось бы верить, – отвечала Настя и постучала по дереву: то ли перилам крыльца, то ли стене коттеджа. Потом она спросила: – Когда последний раз с ним это случалось?

– Тогда, в Канаде, – через силу отвечала супруга Пети.

– Но ведь прошло уже три года? – настаивала Настя.

– Да, и все же… Рецидив возможен… Особенно когда он находится в новой, непривычной для него обстановке…

– Может, вам вообще никуда не стоит с ним ездить?

– Ну да, – усмехнулась Горелова. – И просидеть всю жизнь в квартире в Москве… Ладно, будем надеться, что все будет хорошо.

– Конечно, будем надеяться, – поддержала подругу Настя, однако особой уверенности в ее словах я не услышал.

Послышался звук бросаемых в пепельницу сигарет. Затем скрипнула входная дверь. Стих звук шагов, замолкли голоса.

Я выждал пару минут и продолжил обход коттеджа. На занавешенных окнах гостиной мелькали тени. Я думал о только что невольно подслушанном разговоре. Без сомнения, речь в нем шла о Женином супруге – креативном директоре фирмы Петре Горелове.

О чем они говорили? Что с ним происходит? Какие-то припадки?

Алкоголизм? Наркомания? Или другая болезнь? Что-то психическое? Эпилепсия, паранойя, шизофрения, лунатизм? Может, игромания?.. Наверное, болезнь действительно серьезная, коль скоро посторонний – да еще жена директора фирмы! – в курсе… Однако со стороны Петр выглядит (как выражаются врачи) весьма сохранным и социально адаптированным. Не будь разговора, я бы никогда не подумал, что с ним что-то не в порядке. Он занимает высокий пост и достаточно зарабатывает, содержит неработающую супругу, гоняет на «Лендкрузере», ездит в Финляндию…

Я обошел дом по периметру и вернулся в гостиную. Не хотелось, чтобы Настя и Женя вдруг заподозрили, что я подслушал их разговор. Поэтому я решил не тихушничать, а, напротив, привлечь к себе внимание всей честной компании. И потому выступил с громким (и абсолютно лживым) заявлением:

– Представляете, здесь по лесу бродят лоси. Или олени.

Все немедленно повернулись ко мне.

– Ты их видел? – живо спросила Леся.

– Нет, но я видел их следы.

– То были кошачьи, – усмехнулся мой друг Саша.

– Ага, конечно! – воскликнул я с деланой обидой. – А то я следов кошки от оленьих не отличу.

– Администрация курорта расставляет по лесу чучела, – усмехнулся Петя Горелов. – Для пущего привлечения туристов…

Исподволь я внимательно оглядел его. Он решительно не производил болезненного или хотя бы странного впечатления. Ясные, умные, ироничные глаза. Быстрая реакция, живая речь… Правда, заметил я, Горелов не пил ничего алкогольного. На столе перед ним стоял бокал с яблочным соком.

…Вечеринка закончилась довольно рано. Уставшие после долгой дороги, все улеглись спать. В крохотных спаленках нашего коттеджа разместились шесть человек. Одну заняли мы с Сашкой; вторую – директор Вадим Сухаров с женой Настей; и, наконец, третью – бухгалтер Иннокентий Большов со своей невыразительной супругой Валентиной.

Я уже писал, что за границей, особенно в первые дни, сплю мало – слишком много обрушивается впечатлений, и жаль терять время на сон. Поэтому ночью, когда все угомонились, я уселся с ноутбуком на диван в гостиной, рядом с догорающим камином. Я хотел записать в свой дневник впечатления последних трех дней. Каковым же было мое удивление, когда я обнаружил, что в коттедже имеется вай-фай[9 - Wi-Fi – беспроводное подключение к Интернету.]! Я совершенно свободно мог выйти в Сеть. Нет, ну до чего дошел прогресс! Даже за Полярным кругом, в глухом лесу, у меня появилась возможность стать частичкой Мировой паутины. Глобализация – глобальней некуда! Что ж, можно только радоваться. И не ждать возвращения в Москву, а разместить свои заметки в «живом журнале» прямо сейчас – что называется, с пылу с жару.

Что я охотно и делаю.

30 декабря

Утром Вадим Сухаров на правах директора и самопровозглашенного руководителя экспедиции попросил всех собраться на завтрак в нашем коттедже. Хотя всем немедленно хотелось осмотреть курорт и опробовать новые, незнакомые трассы, все-таки подступал Новый год, и надо было подготовиться к празднику.

Народ из второго коттеджа пришел к нам в десять, когда за окном только начало светать: все, как один, в спортивных костюмах и с горными лыжами или сноубордами. В гостиной снова, как вчера вечером, стало шумно и тесно. Пожертвовать собой ради хозяйственных хлопот вызвалась кулинарка Стелла: «Я поеду в супермаркет, только мне нужен мужчина. На роль водителя и насильника, то есть носильщика». Она зазывно посмотрела на Вадима – однако тот сделал вид, что не заметил ее выразительного взгляда. Тогда помочь девушке вызвался финдиректор Иннокентий. (Ох, какой же змеиный взор, полный ревности и ненависти, метнула тут в Стеллу супруга финансиста Валентина!)

Ну, а мы вдесятером отправились на гору. Ближайший подъемник оказался совсем близко от нашего домика. Особо ленивые могли добраться до него и на машине – туда вела заснеженная дорога. Но мы шли по ней пешком. Пару раз пересекали лыжню. Равнинные лыжники уже пыхтели на трассе. Лыжня оказалась идеально обустроена, уж я-то знаю в этом толк. Широкое расчищенное пространство посредине – по нему можно обгонять или бежать коньковым ходом. По бокам – две нарезанные лыжни для классического стиля. Там, где трасса пересекала автодорогу, она пряталась в туннель или вздымалась на мостик. Кроме того, она еще была, блин, освещена!

Совершенно понятно теперь, почему финны и разные прочие норвежцы стали легко обыгрывать нас в снежных гонках. Подобную лыжню в России я видывал только на крупных соревнованиях, пару раз в жизни.

А вскоре перед нами предстала уходящая вверх крутая и длинная гора. По ее верхотуре скользили горнолыжники и сноубордисты величиной с мух. У подножия имелось модерновое сооружение в виде раздутой летающей тарелки с кафе и рестораном, магазином и прокатом инвентаря. Рядом с «тарелкой» шел вверх подъемник – как гордо было написано в путеводителе, единственный в Финляндии гондольного типа: на гору взбирались обтекаемые трамвайчики с автоматическими дверями.

Поначалу решили ски-пассы не покупать (опять то была идея Вадима), а разок подняться наверх: обозреть окрестности, протестить[10 - Тестить (современный слэнг) – с ударением на первом слоге, то же, что «тестировать», «испытывать», «проверять», «исследовать», «узнавать новое».] трассы. В гондолу забились одни только наши – десять человек, за вычетом занятых хозяйством Стеллы с бухгалтером. Я исподволь оглядел их. Мощный Вадим возвышался над всеми и создавал словно бы центр притяжения, вокруг которого группировалась компания: и его румяная, плотная Настя, и худой креативный Петя Горелов с пухлогубой красавицей Женей, и мой Сашка с льнущей к нему Светланой. Чуть в стороне держалась невзрачная финансовая жена Валентина, импозантный и загадочный мужчина Родион (позавчера удививший меня познаниями в финском языке) и, наконец, «моя» Олеся. Все одеты в красивые и модные горнолыжные костюмы, в шлемах и масках. И только одна Леся выглядела беспонтово: обычная куртка, тренировочные штаны, ни маски, ни шлема, ни «балаклавы»[11 - «Балаклава» – род шарфа, сшитого в виде трубы из непродуваемой ткани; прикрывает от ветра, в случае необходимости, не только горло, но и подбородок, нос, щеки.]. Да и свой сноуборд она оставила внизу, приобрела на гондолу ту-вэй-тикет[12 - Билет в оба конца: означает, что девушка собирается спуститься вниз на той же гондоле, а не на лыжах или сноуборде.]: значит, совсем не уверена в своих силах.