Ревность волхвов

– Да-а, – продолжил свое собеседник, – домичек у меня трехэтажный в южных краях, яхта опять же, о «Ламборгини» вообще умолчу…

– Зачем сюда пожаловал? – мрачно вопросил москвич.

– Я ж тебе говорю: отдыхать, мой друг, отдыхать, – хихикнул носатый. – Соскучился я, видишь ли, в своих теплых странах по белому снегу да по елкам обмороженным…

– Учти, Панайот, – грозно проговорил Вадим, – увижу, что ты опять вокруг моей жены вьешься, – шею тебе сверну.

– Ой, и Настенька здесь? Приветик ей большой передавай.

– Я не шучу!

– Да успокойся ты, Вадик, – снисходительно молвил собеседник, – теперь я так мелко не плаваю…

– А, в глубину пошел? Гляди, Панайот, как бы тебя акулы не сожрали.

Человечек хихикнул:

– Себя имеешь в виду, Вадичек?

– Да хотя бы и себя. Вырву тебе жабры собственными руками.

Носатый хихикнул:

– Ой, Вадик, ручки-то у тебя коротки, – и отошел.

На нас с Лесей он не обратил ровным счетом никакого внимания. Вадим тоже – мы оставались скрыты от него высокой спинкой. Я слышал его шумное дыхание, слышал, как он в несколько глотков опрокидывает в себя стакан с пивом. Затем молодой человек встал и, по-прежнему не замечая нас, зашагал к выходу из бара, тяжело волоча ноги в горнолыжных башмаках.

И тут произошло неожиданное. Моя спутница вдруг вскочила со своего места и последовала за Сухаровым.

– Ты куда?! – невольно вырвалось у меня.

В ответ Леся лишь приложила палец к губам и исчезла за дверью бара. Ее глинтвейн остался остывать на столе. Я пожал плечами и принялся цедить свою порцию горячего напитка.

…Вернулась девушка минут через десять, довольная и слегка загадочная. Залпом допила свою порцию «глювайна», хихикнула и проговорила:

– Не обижайся, Ванечка. Ты же знаешь, женщины любопытны, как кошки.

Я в упор посмотрел на нее:

– А ты любопытна не только как кошка, но и как частный детектив.

– А, так, значит, тебе Саня рассказал? Или Светка протрепалась?

Я важно ответствовал:

– У меня свои источники.

– Да, я частный детектив, – с определенным вызовом молвила она. – А что, не нравится?

– Нравится, – пожал я плечами.

– Мне тоже.

– А зачем ты за Вадимом следила? Навыки тренируешь?

– Нет. Просто стало интересно.

– И что ты выследила? Он догнал Панайота и забил его лыжной палкой?

– Нет. Но все же кое-что интересненькое заметила.

Она приняла загадочный вид. Девушке явно хотелось, чтобы я ее начал расспрашивать, поуговаривал рассказать. Вот ребенок! Ну, ладно, мне не жалко. Я переспросил:

– Ну, и что ты?

– Представляешь, я заметила, с кем этот носатый Панайот встретился…

– И с кем же? С Бен Ладеном?

Она хихикнула над моей немудрящей шуткой.

– Нет. С тем седовласым плейбоем, что с нами в коттедже живет. С мужем Стеллы.

– Родионом?

– Ну да. Они, этот Панайот и Родион, встретились как друзья и что-то сразу стали обсуждать, весьма оживленно. Жаль, я слов не расслышала.

– Да, интересно… – протянул я. И сразу вспомнил, как позавчера в баре гостиницы в Оулу Родион разговаривал по-фински с каким-то типом. Сначала финн, потом этот Панайот… Да, Родион не очень похож на мирного туриста, прибывшего в страну Суоми отдыхать. Явно у него имеются тут какие-то деловые интересы.

– И еще! – воскликнула Леся. – То, что Родион встретился с этим самым Панайотом, заметила не только я, но и наш Вадим. И ему это явно не понравилось. Он нахмурился и сперва даже, как мне показалось, хотел к ним подойти – возможно, потребовать у них, типа, объяснений. Но потом передумал и в другую сторону направился.

– А тебя они, все трое, не заметили?

– Нет, – хихикнула Леся. – Я умею сливаться с толпой. – И добавила важно: – Это профессиональное.

…В итоге на лыжную прогулку мы с Лесей вышли, когда заполярный день уже стал переходить в сумерки.

Трассы оказались великолепными, лыжи катили, а девушка оказалась сильной спортсменкой. Порой даже я с трудом успевал за ее размашистым бегом. Когда мы отмахали километров десять по освещенной пустынной лыжне, ведущей вдоль подножия горы, остановились на привал. У Леси в рюкзачке нашлись термос с чаем и печенье. Мы отдышались, подкрепились, а потом моя спутница вдруг сказала:

– Знаешь, я думаю… Я вообще-то интуицией не обделена… К тому же с криминальным элементом, увы, встречалась… И, кажется мне… – Она в задумчивости покусала губу: – Что-то здесь назревает… Что-то должно случиться…

– В каком смысле? – не понял я.

– Что-то нехорошее… Возможно, даже – какое-то преступление…

…Назад мы пошли медленным, ровным шагом. Трасса была освещена, и для русского глаза это выглядело столь же странно, как если бы кто-то вдруг расставил фонари на лесной дороге для Снегурки или Морозко. Вдобавок все было устроено по правилам: расчищено, разглажено, оснащено предупреждающими знаками. Мы с девушкой заняли две параллельные лыжни, скользили рядом не торопясь и разговаривали. Иногда нас обгоняли, просвистывая коньковым ходом, словно бешеные лоси, финские сухопарые и длинноногие спортсмены обоих полов.

Леся обладала редким для женщины качеством – она умела слушать. В продолжение темы, затронутой ею – о том, что что-то странное грядет, – я рассказал о том, чему сам стал свидетелем. Во-первых, о растратчике финдиректоре Иннокентии, с которым, по уверению Саньки (впрочем, мой румяный друг ведь и соврет – недорого возьмет), здесь, в Лапландии, Вадим собирался разобраться. Во-вторых, о странных встречах в пустой гостинице городе Оулу: немногословном Родионе, общающемся в баре на финском. И даже о тет-а-тет Вадима со Стеллой в ночном джакузи. Спутница не прерывала моего повествования, вид у нее был сосредоточенным. И только о вчерашнем случайно подслушанном разговоре между Женей и Настей я не рассказал, посчитав их беседу чересчур интимной для передачи.