Кости сердца

– Да нет, все нормально.

Как-то странно сообщать такую новость по телефону. Уж лучше при встрече.

– Почему ты звонишь так поздно? Что случилось?

– Я сегодня в ночную. Днем к телефону не подойти.

– Потому я и выслал тебе мобильник.

Он выслал мне мобильник? Даже спрашивать не буду. Мать наверняка его загнала – и, возможно, купила на эти деньги ту самую дозу, что сейчас гниет в ее венах.

– Слушай, – говорю, – мы давно не виделись, я хотела тебя проведать, пока не началась учеба.

– Да, конечно, давай, – без промедления отвечает отец. – Назови дату. Билеты я куплю.

Кошусь на Гэри: тот стоит рядом и пялится на мою грудь.

– Я надеялась приехать уже завтра.

В трубке повисает тишина – слышно, как отец встает с кровати.

– Завтра? У тебя точно все хорошо, Бейя?

Я запрокидываю голову, зажмуриваюсь и опять вру:

– Да, да. Просто Жанин… Короче, мне надо сменить обстановку. И я соскучилась.

Нет, не соскучилась. Мы едва знакомы. Но сейчас мне нужно отсюда свинтить – и желательно побыстрей.

В трубке раздается клацанье клавиатуры – видимо, отец сел за компьютер. Он начинает бормотать себе под нос названия авиакомпаний и часы вылета.

– Так, смотри. Можешь добраться самолетом «Юнайтед», он вылетает в Хьюстон рано утром. В аэропорту надо быть через пять часов. Когда обратно?

– В Хьюстон? Почему в Хьюстон?

– Я переехал в Техас. Полтора года назад.

Н-да, пожалуй, дочери положено такое знать. Хорошо хоть номер мобильного не сменил!

– Ах да, запамятовала. – Хватаю себя за шею. – Можешь пока не покупать обратный? Может, побуду у тебя подольше.

– Хорошо, покупаю в один конец. Утром в аэропорту найдешь стойку «Юнайтед», возьмешь там посадочный. Встречу тебя на выдаче багажа.

– Спасибо!

Быстро вешаю трубку, пока он не успел задать еще какой-нибудь вопрос. Когда я оборачиваюсь, Гэри указывает пальцем на дверь.

– Если хочешь, подвезу тебя до аэропорта, – говорит он. – Не бесплатно, разумеется.

От его ухмылки меня передергивает. Предлагая женщине услугу, Гэри Шелби ждет получить за нее вовсе не деньги.

Лучше попрошу Дакоту – его, конечно, тоже придется отблагодарить, но он хотя бы не Гэри.

Как бы я ни презирала Дакоту, к нему я уже привыкла. И на него всегда можно положиться.

Вновь снимаю трубку и набираю Дакоту. Отец сказал, что вылет только через пять часов, но потом может быть поздно: если Дакота уснет, звонком его не разбудишь. Лучше приеду в аэропорт пораньше.

К счастью, Дакота подходит к телефону.

– Да? – слышится в трубке его заспанный голос.

– Привет. Нужна помощь.

Секундная тишина, затем:

– Серьезно? Бейя, ночь на дворе!

Он даже не спрашивает, что мне нужно и все ли у меня хорошо. Просто сразу начинает беситься. Напрасно я вообще с ним связалась – надо было обрубить все на корню.

– Отвези меня, пожалуйста, в аэропорт.

В трубке слышится раздраженный вздох – мол, от тебя одни неприятности, Бейя. Хотя я прекрасно знаю, что это не так. Пусть нас связывают скорее деловые отношения, ему бывает со мной хорошо. Очень хорошо.

Скрип кровати: Дакота встает.

– Ладно, дай мне полчаса.

Он вешает трубку. Я тоже.

Прохожу мимо Гэри и на прощание погромче хлопаю дверью.

С годами я научилась не доверять мужчинам. Все они – по большей части – такие, как Гэри Шелби. Баз вроде неплохой, и все же нельзя закрывать глаза на то, что он – отец Дакоты. А Дакота – тот же Гэри, только моложе и смазливее.

И хотя время от времени кто-нибудь рассказывает мне о хороших и добрых мужчинах, я начинаю думать, что это миф. Раньше мне казалось, что Дакота как раз из хороших. Снаружи они все такие, однако я-то знаю: под слоями эпидермиса и подкожного жира прячется червоточина.

Дома я окидываю взглядом спальню – хочу ли я взять что-то с собой? Нет. Мне и собирать толком нечего, если не считать сменной одежды, расчески и зубной щетки. Складываю вещи в полиэтиленовые мешки, а потом уже в рюкзак, чтобы не намокли, если опять попаду под дождь.

Прежде чем выйти на улицу – ждать Дакоту, – снимаю со стены портрет матери Терезы. Пытаюсь запихнуть его в рюкзак, но он не влезает. Тогда я просто беру еще один пакет, кладу туда портрет и с ним выхожу из дома.

2

Одна умершая от передоза мать, одна пересадка в Орландо, несколько задержек в связи с нелетной погодой – и вот я на месте.

В Техасе.

Как только я выхожу из самолета в телетрап, меня окутывает полуденный зной: кожа моментально начинает плавиться и скворчать, будто я кусок сливочного масла на сковородке.

Вяло, без особых надежд я бреду по указателям к зоне выдачи багажа, где меня ждет отец, моя плоть и кровь и при этом совершенно чужой человек.