Гнев Земли

Итоги были неутешительны. Около года планета скрывалась под плотным покровом облаков. Весомую роль в этом сыграли разбуженные вулканы. Они опоясали землю огненным кольцом, из которого вздымали в небо тучи пепла.

Чего стоил один Йеллоустонский вулкан в Скалистых горах. Говорят, его обломки разлетелись в радиусе тысячи километров. Взрыв был так силен, что Америка едва не раскололась на западную и восточную. Когда над Йеллоустоном взметнулись столбы лавы, в домах Европы звенела посуда. Теперь было не до войны – нужно было выживать.

Из-за недостатка солнечного света погибли многие растения. Следом за ними не досчитались внушительной части фауны. Затяжные дожди возвратили земле воду антарктических ледников, и это привело к повышению уровня мирового океана. За первые полгода он поднялся на десять, а где-то на пятнадцать, метров и продолжает расти и поныне, хотя не так быстро.

В результате использования ядерного и климатического оружия выгорела большая часть атмосферы. Особенно сильно пострадал озоновый слой. Поэтому тот день, когда солнце вновь пробилось к многострадальной земле, не был для человечества счастливым. Солнечная радиация убивала все то, что осталось после опустошительных пожаров и ядерной зимы.

Как я уже говорил, ось планеты сместилась. Кое-какие горячие головы предлагали сделать серию направленных взрывов и вернуть планету в прежнее положение, но их идею не поддержали. Человечество и без того было по горло сыто всем, что касалось ядерного оружия.

С исчезновением растений возник недостаток кислорода. Люди стали задыхаться, и прямо на улице падали в обморок. В странах с высоким развитием техники сумели наладить производство кислородных масок и «дыхательных смесей». Как я уже говорил, в России научились синтезировать озон. Города накрыли куполами, которые были прозрачны для света и защищали от солнечной радиации. Благодаря им на Земле не только сохранилась жизнь, но и появилась надежда, что когда-нибудь все станет как прежде.

Но даже такое незавидное житье под колпаком оказалось заоблачной мечтой для тех, кому была не по карману «озоновая технология». Страдающие от губительного солнечного излучения, народы Земли вымирали десятками. Количество людей, ежедневно погибавших от удушья, лучевой болезни и жесткого ультрафиолета было в разы больше, чем от ядерных бомбардировок. В мире, где вода и воздух стали непозволительной роскошью, началось новое Великое переселение народов. Отсталые и умирающие окраины двинулись к центрам жизни, в города. Если смотреть в мировом масштабе, то бедные народы, невзирая на рубежи и кордоны, потянулись на огонек более удачливых и богатых соседей. Когда на улицах перенаселенных мегаполисов стало не протолкнуться от «лимиты», правители всерьез задумались о своем выживании. На пути беженцев встали заслоны.

Ощетинившись стволами автоматов, благополучные страны, а по сути, отдельные города сдерживали натиск стремившихся под их купол чужеземцев. На границах бывших государств послышались выстрелы. Вскоре они переросли в кровопролитные бои, больше напоминавшие бойню. Менее удачливые, но агрессивные шли стеной на развитых и сумевших приспособиться к новому мироустройству, но были обречены. Хватая ртами разреженный воздух, с пустыми флягами на ремнях, с ничего невидящими глазами солдаты в полный рост шагали на огненный смерч. Следом за ними шли матери с поднятыми над головами детьми и их тоже убивали. Кому в новом «цивилизованном» мире были нужны лишние рты? Правильно, никому.

В результате мы получили то, что видим сейчас. Человеческую цивилизацию разбросало по уголкам планеты. Она жадно присосалась к воздушной трубке и не смеет выглянуть за пределы своего «колпака». Скажите, вам когда-нибудь доводилось испытать кислородное голодание?

Глоток свежего воздуха

– Мне тогда было лет шесть, – ответил Михаил, вспоминая. – Наша школа стояла на северной окраине Новосибирска и была знаменита тем, что у нас во дворе росли три дерева. Тогда это было редкостью, ведь все деревья порубили на дрова и постройку жилищ. Посмотреть на наше «чудо» приезжали издалека – даже из других городов. С утра до вечера перед школьными воротами останавливались автобусы с паломниками. Они приезжали посмотреть на деревья, которые называли «деревами». Некоторые говорили что это «троица» и крестились. Весной на одном из деревьев поселилась семья птиц, и у них появились птенцы. После этого поло… туристов стало еще больше. Кое-кто из них жил неделями в палатках за школьным забором. И был среди них один… такой грязный и вечно нечесаный. Он подолгу сидел под деревьями, гладил и разговаривал с ними.

– О чем же он говорил?

– Этого я не знаю. Я видел его из окна, и не подходил близко – боялся. Он был оборванный и от него воняло.

– Вы же сказали, что не подходили к нему. Откуда тогда знаете, что от него плохо пахло?

– Мне так казалось. Когда я видел его, то чувствовал, что он рядом. Будто я слышу его слова, и он говорил не с деревьями.

– С кем же?

Михаил некоторое время молчал.

– Мне казалось, что он говорил со мной. Я не могу сказать наверняка, но однажды, когда у нас шел урок истории, я посмотрел в окно и увидел его. Он сидел на своем обычном месте и, глядя прямо на меня, произнес мое имя. А потом добавил: «Запомни, у каждого своя история». Потом он улыбнулся, и у него во рту не хватало зубов. Я испугался и отвернулся, а когда посмотрел снова, то его уже не было.

– Что же дальше?

– Мне как и другим тоже нравилось наблюдать за птицами, и однажды я решил проследить, куда они летают и где берут корм. Было утро воскресенья. Я встал до восхода солнца и вышел во двор. Все спали, но в птичьем гнезде уже слышалась возня. Только я подошел, как на ветке появилась птица. Она расправила крылья и сразу полетела прочь. Я побежал за ней. Птица перелетала с места на место, часто останавливалась и оглядывалась как будто ждала, когда я нагоню ее. Мы прошли мимо школьных огородов, обогнули лагерь беженцев и оказались на дороге ведущей в Мертвый лес.

По этой дороге с утра до вечера ездили лесовозы, но было воскресенье – выходной, и на ней было пусто. Мы пошли по дороге и добрались до забора с табличкой «Конец воздушной зоны. Проход запрещен». В школе нас предупреждали, что дальше идти опасно – можно задохнуться, но птица продолжала лететь и с ней ничего не случалось. Я шел следом – пробрался мимо сторожевой будки и протиснулся в ворота. Тут дышалось легко, как и в городе, и я быстро забыл о своих опасениях.

Так мы добрались до Мертвого леса – стены сухих деревьев, которые не рубили из-за их кривизны и трещин в стволе. Здесь я в первый раз почувствовал, что дыхания не хватает. В голове закружилось. Я немного отступил, и дышать снова стало легче. А птице было все нипочем. Она сидела на ветке в нескольких шагах от меня, и ее пение разлеталось по округе. Я наслаждался ее пением, смотрел на встающее солнце и вдруг услышал свое имя. Кто-то позвал меня. Я обернулся и замер. Рядом со мной сидел тот самый нищий па-лом-ник. Я правильно произнес это слово?

– Да, абсолютно.

– Он сидел рядом, но от него не воняло, как казалось мне раньше. Наоборот, от него пахло чем-то приятным. Он спросил: «Хорошо?». Я кивнул, потому что не мог сказать ни слова. «Вот и я думаю, что хорошо», – согласился он, кивая на птицу. – «Знаешь, как его зовут?» Я ответил, что нет. «Жаворонок», – ответил он. «Разве это имя?» – спросил я. «Да», – сказал он. – «И нет ничего лучше, чем его утренняя песня».

Потом он поднял руку и указал вдаль.

– Ты когда-нибудь был на той горе?

Я ответил, что не был – ведь над ней нет защитного купола, а значит, и воздуха.

– А хотел бы туда прогуляться?

– Я там задохнусь.

Он рассмеялся и снова кивнул на жаворонка. Тот кружил в небе и заливался веселым пением.

– Почему же он не задыхается?

Я пожал плечами.

– Наверно, птицам не обязательно дышать, им главное летать.

Человек взял меня за руку.

– Тогда полетели.

Легко сказать «Полетели», но когда земля уходит у тебя из-под ног… Я до сих пор помню это ощущение. Я схватился за его руку. Постепенно чувство страха ушло и я спросил.

– Как вас зовут?

– По-разному, – ответил он. – Для одних я друг, для других повелитель, для слабых покровитель, а для сильных – знак, указывающий путь. Кто-то называет меня «дорогим», а кто-то «единым».

Я ничего не понял. Держась за руки, мы летели дальше. Несмотря на свои опасения, я дышал, и мне было хорошо, как никогда. Мне было легко и радостно. Над нами порхал жаворонок, и его песня отзывалась во мне. Мне хотелось к нему – наверх. Мой спутник без слов понял мое желание.

– Если хочется, почему бы и нет? – сказал он.

Не успел я опомниться, как он отпустил меня. Я задергал руками и ногами, но лишь завертелся на месте. Наверно, в тот момент я был похож на утопающего, который делает слишком много лишних движений, чем только приближает себя к верной смерти. К счастью, я был не в воде, а рядом был помощник. Словно подавая пример, передо мной закружился жаворонок. Он порхал, замирал в воздухе и все время о что-то щебетал. Я перестал барахтаться и попробовал повторять ее движения. И у меня получилось! Сначала неуверенно, но потом все лучше и лучше. Я летел, и каждый взмах приближал меня к горе.