Персонажи карельской мифологической прозы. Исследования и тексты быличек, бывальщин, поверий и верований карелов. Часть 1

– А кто знает, кто был?! Сюндю или кто был! Кто это Сюндю, мы ведь не смотрели. Ну, говорят, что Сюндю да Сюндю. Как ворох сена катился вслед, наверное, Сюндю был. Мы сами не знаем, есть или нет. А раз ворох следом катился, значит, есть.

ФА. 1734/8. Зап. Конкка У. С., Трофимчик 3. М. в 1972 г. в д. Падапы от Савельевой М. Г.

Поднимается из проруби в тулупе

54

– A mibo se on Syndy?

– Mist’d mie tiij?n, ken on Syndy. Sanottii miula.

– Mid?bo sanottii Synnyst??

– Ka mid? sanottii, Syndyy? No varattii, varattii, mi?n v detstve vie sanottih Syndy tulou, hypi?kki? lapset pagoo. My? toze emm? ni kyzyn, mid? se Syndy, pid?is hos vanhoilda starikoilda kyzy?, mid?b? h?nd? p?ll?tettii, se Syndyy. Sanottii, avannosta nouzou, turkkiloissa, vain kussa tulou, kakardau muada my?ten, sanottii semmoista.

– А что это за Сюндю?

– Откуда я знаю, кто этот Сюндю. Говорили мне.

– Что говорили о Сюндю?

– Да что говорили? Говорили, что Сюндю…

– Боялись этого Сюндю?

– Но, боялись, боялись. В нашем детстве ещё говорили: Сюндю идёт, бегите, бегите, дети, прочь. Мы тоже не спрашивали, что это за Сюндю. Надо было хоть у стариков спросить, чего им пугали, этим Сюндю. Говорили, что из проруби поднимается, в тулупе, или откуда там идёт, переваливается по земле. Так говорили.

ФА. 1735/6. Зап. Конкка У. С., Трофимчик 3. М. в 1972 г. в д. Паданы от Толошиновой А. Г.

Сюндю приходит в неводе и в лодках

55

Meil? sanottih: kun tulou Syndi, se panou, kell? ollou nuottua, pitk? nuotta, mill? vejet?h kalua, ne panou hattaraksi, a venehet panou keng?ksi. Da siit? vain k?vel?y kyly? my?te. Niin sanottih, jotta kuin heiny? tukku rouno on, semmoni on se Syndi. Avannosta nouzou… Pyykkij? ei pess? sill? v?lill?, kun se Vierist? proijiu, siit?.

У нас говорили: когда Сюндю приходит, он надевает (если у кого есть невод, которым рыбу ловят) невод как портянки, а лодки – как сапоги. И потом ходит по деревне. Так говорили, что он как ворох сена, такой он, Сюндю. Из проруби поднимается…. Одежду не стирали в тот промежуток, только когда Крещение пройдет, тогда….

ФА. 2958/17-2959/1. Зап. Конкка А. П. в 1986 г. в д. Реболы от Лукиной Е. И.

Сюндю появляется в сапогах и с плёткой

56

Syndy? kuimdelomaa kun k?yvv?? Rastavan da Vieriss?n kessell?, Rastava iell? p?in, Vierist? j?lgee. Vieriss?n kessell? ku k?yvv??… yksi ristikanza sano. Sanou, l?hemm? Syndy? kuundelomaa hein?sarajaa. No saraja kui vot ka t’?st’? mi?n ku olis tuoho nyd m?nn? sarajaa. M?n?y, hein?tukkuu vier?u. Kui, sanou, vierin hein?tukkuu, kui, sanou, tuli, ku ver?j?n reuskai kahtua p?in (no saraiver?j?t kahtua p?in vet avauvutaa). Kui saraiver?j?n reuskau, sanou, kui, sanou, k?vel?y ymb?ri sarajua, seiny?. A mie, sanou, virun, sanou, jo sid? kuolijana. Jo mie olen, sanou, kuolijana, virun kuolijana. L?ksi, sanou, a ku keng?t ne kylm?t, keng?t kruuckutaa, latetta my? k?vel?y. L?ksi, sanou, ver?j?n pani umbee. Viehki, viehki niid? seinie pletilT?, kylm?lT? pletilT?, l?ksi, ver?j?n pani umbee. Duumaicen, ku v?cykk?zen ei tule, t?st? l?hen pois. Kui toaz tuli siiheze loaduu: pletilT? seinie, hein?tukkuu. A mie, sanou, jo siel? virun, el?v? ni kuolie. No ku nyt ei tulle kodvazen, ni l?hen pois. Da ku kolmannen kerran viel? tuli. Kui sezid? roado. Ni jo net, sanou, zivoi dusi miulani, no se, sanou, virun niin, ?to vot kui kuolen. Proidi, proidi sarajaa my?, l?ksi, pani ver?j?t umbee. L?ksi, ver?j?t pani umbee. Ei tule kodvazen. A min sen rastojaanijoa virun toizee tulendaa kerdaa soa, a t?m? jo rodii pitembi rastojaanije. Ni ku, sanou, hein?tukusta l?ksin sield?, ni sanou, tulin pirffii, en malta, en tundenun, sanou, rahvahie niked?, ked? oli pertiss?, sanou.

Ni ice sanou, dostalin ij?n en k?ynyn, dai ken, elgi? l?hekki? kuundelomaa. Vot, sanou, siin? miun kuundelus mit’t’yni on.

Сюндю ходят слушать между Рождеством и Крещением. Рождество сначала, Крещение после. В крещенский промежуток ходят. Один человек рассказывает: говорит, пошли Сюндю слушать на сеновал. Ну, сарай был, как сейчас, как бы в тот наш сарай идти. Пришла, в ворох сена легла. Как, говорит, легла на сено, как пришёл, как дверью хлопнет, распахнёт, ну дверь сарая настежь распахнёт. Как дверью сарая хлопнет, ходит вокруг сарая, и плетью по той куче сена начинает стегать, и по стенам сарая. А я, говорит, лежу там уже мёртвая. Пошёл, говорит. А уж как сапоги, замёрзшие сапоги скрипят, по полу ходит. Пошёл, говорит, дверь закрыл. Хлестал, хлестал стены плёткой, замёрзшей плёткой. Ушёл, дверь закрыл. Думаю: если скоро не придёт, уйду отсюда. Как пришёл снова, да как дернул снова дверь! И давай то же самое делать: плетью по стенам хлещет, по сену. А я уже там лежу, ни жива, ни мертва. Ну, если сейчас не придёт, уйду. Да как ещё третий раз пришёл. И то же самое делает. Ну, во мне уже и живого духу нет, лежу – вот-вот умру. Походил, походил по сараю, ушёл, закрыл дверь. Ушёл, двери закрыл. Не возвращается какое-то время. Полежала подольше, чем в прошлый раз, когда он вернулся. Ну, как вышла из этого вороха сена, вернулась в дом – никого из людей не узнаю, кто в доме есть.

Сама больше не ходила всю остальную жизнь, да и никто слушать не ходите. Вот как я, говорит, ходила слушать.

Сюндю видят как северное сияние

57

Synnynmoa on! On! Synnynmoa on talvel, konzu pakkaizet ollah suuret, saamoil ser’otkal.

Syndy – se kui sinul sanuu… Vops’e l?htet pihal, sanot: “L?hten min? Syndyy kuundelemah!“ А облака такие разные, разным сиянием таким, всяким-всяким узором играет. Там нету лунов ничего. Он такой чистый! Igraicou kaikelleh, kaiket svetal, jarkoi moine…

H?ndy kuunellah, sit kuuluu: sanou mid?tahto, pajattau mid?tahto mostu. Kuunellah pihal, suoriet, stoby ice et kylm?s. Se pid?y jongoi menn? polnoc, v 12 casov. Vot! A enne h?i ei tule, polnoc! I sit k?vel?y do dvuh casov do tr’eh. I sit kadou, e?re l?ht?y. Jo roih nece t’omnoi-t’omnoi taivas, taivahan sen kaiken kattau… A konzu k?vel?y, n?gyy kui h?i k?veloy, kai, joga sijas. Kai ne ollah!

H?i nikusp?i ei tule, h?i sitgi on. H?i moinegi on. H?i nikusp?i ei tule. H?i vops’e kaikkie t?d? oblakkoi my? k?vel?y. H?i yl?h?n on, a sit heit?ld?h v?h?izen, sinulluo tulou, sinuu ne?rittel?y v?h?izen, sit l?ht?y. Se talvel, pakkaizet ollah h?i, 43°-44°, sit vai rockau, vai rockau. Astuu, kuulet, astuu, keng?t: “Sik-sik, sik-sik!“ – sagajet.

Synnynmoan aigah pastetah, sit ikonah pannah net h?nel. Sit ikonalluo piet?h p?ive? kaksi – kolme, no ice syvv? ei rahvas, ei syvv?. Sit menn?h, libo pannah pihal sinne lumel, libo sie voron sy?y, libo h?i kylm?y, libo h?i kunna kadou – ei soa tiede?. A ice celovek ne kusal… My? boabol sanommo: “Mikse sin? vie nenii lep’oskoi pastat?“ “Ole sin?, bunukku, p?ivilleh, tidde gu nimid? et“, – sanou. A staruuhat-to tiettih. Min? sanon: “Sy? sin? ice!“ “Min?, – sanou, – tidden, kunna pid?y panna! Minuttah sy?y!“ – sanou. Znaacit sy?y, tulou, ottau, sy?y h?i. Nu ei suuret, moizet vot nengomaizet pastetah, ei suuret.

Земля Сюндю есть! Земля Сюндю зимой, когда морозы сильные, в самой середине.

Сюндю – это как тебе сказать… Вообще, пойдешь на улицу, скажешь: «Пойду я Сюндю слушать!» А облака такие разные, разным сиянием таким, всяким-всяким узором играет. Там нету лунов, ничего. Он такой чистый\ Играет по-всякому, всяким цветом, яркое такое…

Его слушают, и слышно: говорит что-то, поет что-то такое. Слушают на улице. Оденешься, чтобы самому не замерзнуть. Это надо идти уже в полночь, в 12 часов. Вот! А раньше он не придет, только в полночь! И потом ходит до двух часов, до трех. И потом исчезнет, уйдет. Уже небо будет темное-темное, закроет все небо… А когда ходит, видно, как он ходит, везде, в каждом месте. Все это есть!

Он ниоткуда не приходит, он тут и есть. Он такой и есть. Он ниоткуда не приходит. Он вообще здесь по облакам ходит. Он наверху, а потом спустится немного, к тебе придет, тебя подразнит немного, потом уйдет. Это зимой, морозы бывают ведь 43

^J4

С, тогда потрескивает лишь, потрескивает лишь. Идет, слышишь, сапоги: «Шик-шик, шик-шик!» – шагает.

Во время земли Сюндю пекут, и к иконе кладут ему. Потом у иконы держат дня два-три, но сами люди не едят, не едят. Потом идут, или положат на улице на снег – то ли ворона там съест, то ли замерзнет он, или куда исчезнет – нельзя знать. А сам человек не кушал… Мы бабушке говорим: «Зачем ты еще эти лепешки печешь?» «Не болтай ты, внучек, раз не знаешь ничего!» – отвечает. А старухи-то знали. Я говорю: «Ешь ты сама!» «Я, – говорит – знаю, куда надо положить! Без меня съест!» – говорит. Значит, ест, придет, возьмет, съест он. Ну, небольшие, вот такие пекут, маленькие.

ФА. 3460/46, 3461/1. Зап. Иванова Л. И., Миронова В. П. в 2000 г. в д. Лахта от Максимова П. Д.

Сюндю сердится на шумную компанию

58

– Syndy ei ozutannuhes, a oli Syndy, sanottih. Boabuska sanou, sie ker?vyttih taloih kuundelemah, a hihetet?h da hohotetah da nagretah. Sanou: “Ainos ker?vytt? neccih, ei pie Syndyy kuunelta nagronkel da hihetyksenkel. Synnyn kuuneltes ei pie ni p?iv?n pahoi paista, pid?y olla hyvin“. “A ei, sanou, mid? rodei!“ A hy? ku ruvettih. Sanou: truvas te? tulou gu piirai v?rtin?sty, plital kirbuou. A boabuska p?cil magoau, boabuska oli tied?i. “Nu, sanou, это ерунда! A kaccoakkoa ikkunah nyg?i, mid?bo sie tulou! Sie, sanou, tulou gu heinysoatto, dorogoa my? t?nne, vier?y. “Nu nyg?i, sanou, lapset, ver?it pid?y salvata!“ Boabuska p?cil l?hti, sit ver?it salbai, amin?ici sie kui pidi. En tiije kui. Sit, sanou, azetui. Sanou, butto sanou boabuskal: “Hyv?, sanou, enn?tit tulla salboamah. Ato, sanou, musteltus!“ A sit boabuska sanoi: “Kaco! Min? teidy kiel?n, pid?y olla hyv?zilleh, a ty? h?h?t?tt? da kaikkie! Ei soa, sanou, Syndyy kuunelta nengaleite“. A sit heitettih k?yndy, sanou. No en tiije, en tiije, min? en. Min? en k?vnyh.

Сюндю не показывается. Но Сюндю был, говорят. Бабушка говорит, собрались в доме пойти слушать, а хихикают, хохочут, смеются. Говорит: «Вот собрались здесь, не надо Сюндю слушать со смехом и хихиканьем. Когда собираешься Сюндю слушать, не надо в течение дня плохо разговаривать, надо хорошо себя вести». «А, ничего не будет!» А тут как началось! Говорит, из трубы выходят, ну, как скалки для пирогов, на плиту падают. А бабушка на печке спит, бабушка была знахарка. «Ну, – говорит, – это еще ерунда! А посмотрите-ка сейчас в окно, что там движется! Там, – говорит, – идет словно бы копна сена, по дороге катится. Ну, сейчас, – говорит, – дети, дверь надо закрыть!» Бабушка с печки слезла, двери закрыла, перекрестила, как положено. Не знаю, как. Тогда, говорит, остановилась, и будто бы сказала бабушке: «Хорошо, – говорит, – что успела прийти закрыть! А то, – говорит, – попомнили бы!» Тогда бабушка говорит нам: «Видите! Я вас унимала, надо быть по-хорошему, а вы хохочете да все! Нельзя, – говорит, – Сюндю так слушать!» А потом, говорят, перестали ходить. Но не знаю, не знаю я. Я не ходила.

ФА. 3429/20. Зап. Иванова Л. И., Миронова В. П. в 1999 г. в п. Эссойла от Нестеровой М. Ф.

Слушают Сюндю

59

A my? olimmo… tyt?nny olles… min? olin nuori, oli minul seiceitostu vuottu. Sie oldih meile kyl?s staruuhat, Syndyy k?veltih kuundelemah pihal. Nu, janvar’al sit… Sit my? (nuorete himoittauh?i) poasitammo, Sasakse sanottih: “Sasa-t’outa, l?kk? meij?nkel Syndyy kuundelemah.“ Sanou: “Voin l?htie, – sanou, – vai ty? ?lge? baluikkoa sin? pe?n, ?lge? mattie kirgukkoa, ?lge?go tyhje? liijakse baluikkoa. Sit, – sanou, – min? l?hten. L?htemm?, – sanou, – coassuu jo kymmene, daaze yhtendeltostu ildoa, stobi ei liigoa olis k?velijie.“ Sit my? l?htimm? sil kerral, l?htimm?, h?i vietti meidy prorubiloih, j?rvirandah. I как ras ollah, te? tulou nengaleite dorogu i te? nengaleite, ristah on dorogat. Sit my? niil dorogoil seizatuimo, h?in (enne oldih nu, salfetkat, dopustim, kodikuvotut) h?in meidy kaikkie katoi, hengie meidy viizi oli. Nu vot. Ice otti siizmah, mid? sie sanoi, ielleh-j?rilleh k?veli. Sit rubeimo Syndyy kuundelemah, nenga pe?t alahp?i heitimm?, seizommo kai yhtes kuucas. Sit sie j?rven agjas rubei kuulumah nece, nu vemmel, kellokse enne sanottih. Ajettih, dugas oli kello moine, jarkoi. Enne svoad’boih da kai moizien kelloloinkel ajeltih. Sit moine kello tulou, hebo se mugaleite kaputtau, nengaleite, kuuluu jalgoi. A my? toine tostu nyrvimm? bokkah: kuuluugo sinul? Kuuluu! Nu, sit se proiji, hebo ylici j?rven sie. MalTalas da Hecculas da sit t?nne p?i, sinne nouzi. Sit otti t’otka meile pyhkimen pe?s, ice sanou: “Kuulittogo mid??“ “Kuulimmo! Neciep?i la hebo ajoi ylen ruttoh da sit kellolois ajoi.“ “Nu sit, – sanou, – svoad’bu roih keneltahto. I t?d? j?rvie my? ajetah.“ Dai kaksi kuudugo liennou mennyh… nyg?i h?i oh Misa, a muga velicaittih ainos: Pakkaizen Misa, Nikolajev Misa, Sissoizen. Ylen boikoi mies oli da kai h?i nai sie Stekin kyl?s i akan vedi Sissoizih. Se kuului hyvin. Min? ennen sid? en uskonuh, ?to kuuluu mid?tahto, a kuuluu!

A sit: “Viego, – sanou, – tahtotto kuunella?“ “Ga davaikkoa vie kuundelemmo, no.“ “?lge?, – sanou, – vai nimid? virkakkoa, kuni kuundeletto gu kuulumah rubiennou. A sit, – sanou, – j?lles pagizetto.“ Sit opat’ palaizen eistimm?kseh, opat’ h?i kuundelemah rubei. Dai my? pyhkimen oal. Sit rubei mugaleiten sie Hecculas kohoamah kai on h?i gu… A minul ei ugodinnuh, stoby n?gizin, a saneltih, n?htih, ?to se tulou gu soatto, nengaleiten tulou, oigieh sih, kus rahvas seizotah… Konzu kuundelet, konzu seizatut Syndyy kuundelemah, kuulet, se rubieu gu, kui sanuo, toici gu masin ajau mugaleite kohizemah, tulemah. A sit ken sie on glavnoi, rukovoditel’ ga: “Sto-to ne tak!“ Nu vot… Jesli hypit, libo l?htet neser’jozno, toizet moozet ollah sur’jozno, a kentahto joukos vroode na smeh l?ht?y, sit soatonnu gi tulou. Sit gu smejoss’a, sit buudes znat’. Sit gi boaboi nece sanoi: “Tokko l?htijes kaikin uskotto da spokoino oletto.“ A er?s duumaicou: “Hi-hi-hi!“ Enne velli net oldih sur’joznoit dielot. Er?h?t ei ni ruohtittu l?htie.