Тварь непобедимая

– Два имени не бывает. А как у тебя фамилия?

– А где ты слышал «Ганс»?

– А ты в прошлый раз по телефону говорил: Чича, это я, Ганс. А Чича – это фамилия? Я знаю мультик про обезьянку Чичу.

– Павлик, не приставай к человеку! – крикнула из прихожей Света, обдувая волосы феном.

– Правильно, не приставай. Рассказывай, чем в садике занимаетесь. Девчонок за сиськи дергаете?

Пашка громко засмеялся.

– Валер, перестань, он же маленький! – возмутилась Света.

– Да ладно, шучу. Чему вас воспитатели учат, рассказывай. Матом ругаться уже научили?

– Ага! – радостно воскликнул мальчик. – На меня сегодня Андрюшка ругался. Он говорил – Пашка-какашка.

– Ничего. Я тебя так ругаться научу, что у твоего Андрюшки уши мхом покроются. Андрюшка – в жопе клюшка...

Пашка снова засмеялся, довольный, что у него теперь есть такой умный, смелый и большой товарищ.

Ганс прошелся по комнате, оглядел цветные фотопортреты, развешанные на стенах. На каждом была женщина с необычной эффектной прической.

– Свет! Это артистки какие-нибудь тут у тебя висят, а?

– Это модели мои висят. Я же мастер-парикмахер. Вот и повесила на память. Маленький, сходи в туалет и ложись в кроватку, – добавила она.

– Да я это... Вроде не хочу пока, – озадаченно ответил Ганс. Больше всего он удивился, что его так быстро и так ласково пригласили в кроватку. Он был здесь всего второй раз и до сих пор даже не прикоснулся к Светлане.

– Я не тебе, а ребенку, – рассмеялась Света.

Ганс смущенно кашлянул и уселся в кресло, чтобы продолжить беседу с пацаном.

– Чего у тебя коленки-то побитые?

– Да падал я... – вздохнул Пашка.

– Чего это ты падал? Пьяный был?

– Валера, ну я же просила, – рассердилась Света.

– Да шучу... Пьешь водку-то, Пашка? Утречком с ребятами деньги по кругу – и дворника гонцом до магазина...

– Нет, не люблю водку, – сказал мальчик, самозабвенно отдирая от вертолета какую-то блестящую штучку.

– А что любишь?

– Мультики люблю.

– О, я тоже «мультики» люблю. Особенно циклодол или паркопан...

– Таких мультиков не бывает.

– Я тоже думал, не бывает... А они есть. Закатишь колесо в жевалку – и на горшке сидеть веселее. Или глюкозавров ловить.

– А кто это – люкозавры?

– Звери такие – зубастые, мордастые, и все лезут, лезут из всех дырок. Ты мне вот что скажи, Пашка, – невесту себе нашел уже?

– Да, – вздохнул мальчик, – но она еще маленькая.

– Маленькую нельзя. За маленькую посадят. Ты лучше пока с воспиталкой покадрись...

– Валера!

Ганс поднял взгляд. Светлана стояла в дверях, и глаза ее чуть ли не искрились от злости.

– Все, все, молчу...

– Во-первых, молчишь, а во-вторых, уходишь отсюда, и побыстрее.

– Не понял, – оторопел Ганс.

– Выметайся! – крикнула Светлана и запустила в гостя пакет с деликатесами. – И это забирай!

– Да я шутил...

– А я не шучу. Вон! – Девушка открыла дверь и отошла в сторону, освобождая гостю дорогу.

– Ладно. – Ганс встал, сжимая в руках пакет. Он подчеркнуто медленно пошел к выходу, надеясь, что хозяйка в последний момент простит его и скажет – ладно уж, оставайся... Но глаза Светланы продолжали метать молнии.

– Дядя Валера, – Пашка с тревогой посмотрел на уходящего, – а ты вертолет тоже заберешь?

Ганс задержался на пороге, не зная, как ответить. Потом усмехнулся и сказал:

– Ладно, играй...

– Мама, а кто такой люкозавр? – спросил мальчик, когда за Гансом закрылась дверь.

– Никто! – сердито ответила Света. – Наслушался всякой ерунды...

* * *

Вернувшись в машину, Ганс успокоился. «Ничего, – думал он, – перебесится девка, никуда не денется. Орать все могут, но и вкусно кушать тоже хотят. Интересно, на какие шиши она своего паскударика на юг повезет, если так орать будет. Вернется как миленькая, еще и позвонит первая...»

И все-таки Ганс был расстроен. У него сложно складывались отношения с женщинами. В школе девчонки не любили его за грубость, неумение поддержать ни один разговор, а еще – за патологическую жестокость к товарищам и животным.

Потом, когда он вырос и раздался в плечах, девушки на улице стали поглядывать на него с интересом. Но, познакомившись, очень быстро этот интерес теряли.