На заре

Поднявшись на 2-й этаж, бегу в нужный мне класс. И не добежав буквально пары метров, слышу оглушающий меня звонок. Вбегаю в класс, где уже все мои одноклассники стоят, приветствуя Виктора Владимировича, выходящего из прилегающей к его классу физики комнатки. Там у него, так сказать, кладовка.

Крадясь между партами и одноклассниками, занимаю своё место в 3-м ряду у 2-ой парты. Однокашники так и смотрят на меня. Действительно, крадусь мимо них как какой – то шпион или вор, уличенный в краже. Мой кореш Дима, о котором я вам уже рассказывал, недоуменно смотрит на меня с 1-го ряда. Читаю в его лице вопрос: «Ты чего опаздываешь, если будильник завёл аж за 40 минут до звонка?». Глядя на него, пожимаю плечами. Ну а что мне действительно сказать?

«Доброе утро!», – поздоровался с нами Виктор Владимирович. «Доброе утро!», – отметили ему мы. «Можете присаживаться», – подвёл он итог нашему маленькому, но занимательному диалогу.

5. Физика

Ньютон. Угораздило же чувака открыть не один закон, а аж три. Эх, добавил забот ученикам! А ведь мог бы ограничиться одним, ладно, двумя законами. Но нет же. Видимо, тоже был одним их тех, кто считал, что Бог троицу любит.

«Существуют системы отсчёта, называемые инерциальными, относительно которых тело движется прямолинейно и равномерно, если на него не действуют другие тела». Какая тоска, а! И ведь не откладывается в голове, что плохо, так как после Виктор Владимирович будет требовать озвучить ему все три закона. И если такие проблемы у меня возникают с одним лишь 1-ым, то дальше вряд ли будет легче.

Знаете, говорят, что люди всего мира делятся на тех, кто математического склада ума, и тех, кто – гуманитарного. Девяти лет в школе мне хватило, чтобы понять, что отношусь я к числу последних. Мне достаточно хорошо давались устные предметы, такие как история, биология, английский, та же литература. А вот с техническими были проблемы. Математика, физика, геометрия были для меня чуть ли не китайским языком. Не спорю, кое – что я понимал, но большая часть залетала в ухо и выходила из другого, почти ничего не отложив в голове при полете. И это было не круто.

Но, знаете, я был достаточно упрямым парнем по своей природе. Мне было совестно перед самим собой, что одна часть школьных дисциплин мне, так сказать, проблем не доставляет, а подружиться со 2-ой – просто не дано. «Просто не дано» – так наша учительница математики говорила. Вера Сергеевна искренне считала, что по своей натуре люди действительно делятся на «технарей» и «гуманитариев». Я же, по её мнению, озвученному ею мне как – то раз наедине, определенно относился к последним. Это я и сам знал, но мириться мне с этим не хотелось.

Да, как я уже сказал, мириться с тем, что что–то мне дано (как, опять же, говорила Вера Сергеевна), а что–то – нет, мне не хотелось. И потому, закончив с домашней работой по тем предметам, что я знал, и что мне были понятны, я приступал к другим: тем, что были для меня сложнее Готовясь к урокам по математике, физике, геометрии, я штудировал параграфы учебников, сверял уравнения, заданные на дом, с теми, что мы решали, в классе. И по итогу, выполненную своими немалыми усилиями домашку сдавал на следующий день на проверку. Были у меня и решебники по этим злополучным предметам, но к ним я обращался довольно редко. Бывало, и списывал у кого–то из одноклассников (как это предстояло сделать и сегодня), но это тоже было очень не часто. Лишь когда сам сделать не мог, а в решебнике нужный номер отсутствовал.

В общем, друзья, моя принципиальность или, если хотите, моё нежелание падать ниц перед техническими дисциплинами только потому, что природа не заложила в меня их понимание, поспособствовала тому, что за 9 лет тройка была редким гостем в моем табеле успеваемости. Крайне редким. И, скажу вам по секрету, я очень уважал себя за тот труд, что прилагал для того, чтобы на уроках хотя бы той же физики выглядеть у доски достойно, то бишь подготовленным.

Но все эти мои трудности, в основном, сводились к предметам Веры Сергеевной (математика и геометрия). Физики они касались редко, так как пересказ параграфов вывозил меня на четверку в четверти. А большего мне и не нужно было. Сводись оценка по физике к решению задач, тройка была бы для меня мечтой. Задачи по физике я решал, мягко говоря, весьма не очень.

«… сих пор систему отсчёта мы связывали с Землёй, то есть рассматривали движение относительно Земли. В системе отсчёта, связанной с Землёй, ускорение тела определяется только…» – фоном для меня говорил Виктор Владимирович. Мозг мой отключился, ещё когда он озвучил этот проклятый закон Ньютона. Эх, поскорее бы звонок!

Впрочем, мне грех жаловаться. Я не сделал «домашку» на сегодня, и был уверен, что урок начнется с его проверки. Но «Владирыч» опять удивил нас: сразу же начал урок с объяснения новой темы. Он так делал время от времени. Свезло и сейчас.

На часах 8:19. Ещё чуть больше 20 минут. В глубокой тоске начинаю разглядывать одноклассников. Моя нынешняя соседка по парте Таня Рудова, тихая, ответственная, дисциплинированная, сидит и внимательно слушает Виктора Владимировича. Никогда не отвлекается на уроках, прилагает максимум усилий в учёбе. Эх, как мне не хватает моей Вики! С ней всегда можно было весело пообщаться (особенно на уроках), с чего – то посмеяться, словом, как следует провести время, даже урочное. С Таней же всё было по–другому. Она была максимально серьёзной девушкой и со всей ответственностью относилась к таким важным моментам, как «урок», «учитель», «знания». И если бы при всём этом она не была чуть ли не самой привлекательной девчонкой в классе, то, бьюсь об заклад, к сегодняшнему дню стала бы аутсайдером класса. Да, наш коллектив «знаек» не любил.

Шумно вздохнув про себя и в очередной раз вспомнив, как мне было здорово соседствовать с Викой, отвожу взгляд от Тани и перевожу его на Диму, сидящего от меня через ряд. С Димой мы знакомы уже как год, с тех пор, как он перевелся к нам в класс из соседней школы. Он мне сразу показался достаточно легким на общение парнем. Занимался спортом, умел хорошо пошутить, поддержать почти что любую тему. Мы с ним сразу сдружились. Причём, дружба наша жила и за пределами школы. Мы довольно регулярно виделись (он жил за 2 дома от меня): ходили в кафе и пиццерии, играли в бильярд, футбол, боулинг. Словом, делали всё то, чем занимаются 16-летние парни.

Недавно мы дружно подсели и на видеоигры. Знаю, вы подумаете, что это глупо – увлекаться тем, чем мы не сможем насладиться в силу определенных причин (в нашем случае – отсутствия более – менее приличного «железа»). Но на Новый год наши с ним родаки пообещали, что приобретут нам наши желанные прокаченные системблоки, если мы порадуем их своими учебными табелями. Так что мы настраивались. Потому Дима и принес сегодня «Игроманию». Чтобы мы могли почитать на перемене о недавно вышедших и вот – вот выходящих новинках. Надеюсь, он не забыл журнал.

Перевожу с него, лениво пишущего в своей тетради что–то от рассказа о биографии Ньютона, глаза на позади его сидящего соседа, Сашу Лаптева, у которого я сегодня собирался списать математику. Этот Саша был интересный крендель, скажу я вам. Простой, дружный со всеми пацан, правда, достаточно рассеянный и не в меру голодный. Да, страсть к еде была его слабостью – за пирожок с капустой мог чуть ли не мать родную продать. Как–то раз наши девочки испекли на уроках труда пирожки со всякой всячиной (мясо, картошка, капуста) и предложили нам, парням, угоститься. Все мы, в той или иной мере, любили перекусить, но от такого подарка отказались. Так как никто из них, новоиспеченных поварих, не внушал нам доверия к их кулинарному таланту. Отказались мы все, кроме одного. Угадайте, кого. Не успели мы все вежливо и тактично сказать им о том, что сыты, как Саша уже набивал рот 2-ым пирожком, взятым с нам предложенной тарелки. На следующий день в школу он не пришел. Ходили слухи, что Санек отравился.

В общем, при всех своих недостатках, Лаптев был нормальным «челом», как у нас говорили. Учился не то что бы плохо, но с техническими дисциплинами явно дружил. За пачку пенья должен дать мне списать сегодня математику. Всегда давал. Мы с ним умели договориться.

Отвожу от Саши взгляд, чтобы присмотреться ко 2-му соседнему ряду, как чувствую небольшой щелчок по затылку. Вроде от линейки. Поворачиваюсь назад, заранее зная, в чём, да и ком причина моего беспокойства.

6. Когда же звонок?!

Ну да, кому бы это ещё быть? Знакомьтесь, Настя Агибалова. Моя соседка по парте, сидит аккурат позади меня. Сидит и время от времени бьёт меня по затылку (не сильно, если что), тыкает в мою спину своей гелевой ручкой, сопровождая все эти свои действия ехидными фразочками аля «что ты, Максик?» или «Максим, расскажи шутку». Будто я стендапер какой – то. Зачастую она и вовсе обходилась без всяких фраз. Просто тыкала в меня своими канцелярскими товарами и отвешивала мне, ими же, всякие оплеухи и подзатыльники. Опять же, не сильно.

Я знаю, что вы скажете. Я понравился девочке, вот она и не знает, как ещё мне об этом сказать. Что ж, возможно. Настя учится у нас в классе уже 3 года, и всё это время сидит позади меня, неустанно напоминая мне об этом своими детскими шалостями, всегда направленными в мой адрес. Она красивая, умная (тоже, как и Сашка, очень даже неплохо разбирается в техдисциплинах), хорошо одевается, но чтобы ответить ей взаимностью, мне нужно что – то ещё, что – то иное. В миру это зовётся искрой, химией между двумя людьми. Ну, так вот, этой самой искры у меня к ней нет. Так что буду молча сносить её чуть ли не ежечасные знаки внимания мне.

«Да?», – спрашиваю её, наперед зная, что вразумительного ответа мне от неё не дождаться. Действительно, если за почти 3 года я его от неё не получил, то что светит мне сейчас? Легкая ухмылка и совет развернуться и не отвлекать её от урока? Эх, сколько раз мы это уже проходили…

Вот и сейчас она сидит и смотрит мне в глаза, как ни в чём не бывало. Даже с какой – то долей интереса. Мол, зачем я повернулся? Да уж. Перевожу взгляд на соседа Насти, тоже, кстати, Максима. Я с ним не особо общался – он был не моим человеком, так сказать. Три года, что Настя училась в нашей школе, он был её соседом по парте, видел все её приставания ко мне, но предпочитал делать вид, что их и вовсе не видит. Думаю, он тоже понимал, что она неспроста ко мне лезла, но предпочитал не мешать ей.

Ну так вот, перевожу я на него взгляд, ожидая, что он как – то объяснит мне поступок своей соседки, который он не мог не увидеть. Он лишь молча взглянул на меня, глазами, вопрошающими «ты ещё не привык?» и снова устремил их к Владирычу.

Поворачиваюсь к нему, доске, и я. Виктор Владимирович уже начал что – то писать на доске. Должно быть, устная часть его урока подошла к концу. Вновь смотрю на часы, прибитые к стене класса. 8:31. Ох, ну, когда же звонок?!

Тоска зеленая это ваша физика. И эти ваши законы. Подперев челюсть, кулаком стараюсь не упасть лицом на парту. Слушаю и слушаю. Неожиданно Виктор Владимирович поворачивается и начинает комментировать написанное. «… если есть одна инерциальная система отсчёта, то любая другая движущаяся относительно неё прямолинейно и равномерно также является инерциальной». Ну да, наверное.

Спустя какое–то время наш учитель по физике объявляет, что на следующем уроке мы будет читать доклады. Этого ещё не хватало! Четверть едва началась, а нас уже решили загрузить. Сделав сие неприятное для нас заявление, он начал раздавать темы. «Ну а доклад об ученых работах Исаака Ньютона себе возьмет…» и, к моему ужасу, показывает пальцем на меня, заканчивая фразу «… Кулагин Дима». Фух! Была у Виктора Владимировича такая привычка: когда он хотел кого – то вызвать или же дать ученику задание, то показывал на кого–либо пальцем, уставив на него (на кого показывал) глаза, и называл имя совсем другого учащегося, кого – либо другого из этого класса. Так он пугал того, на кого изначально смотрел и показывал.

Да, Виктор Владимирович был с юмором. Физику у нас он вел с 7-го класса и, по идее, должен был вести её ещё и в следующем году. Мужиком он был хорошим, любил пошутить (вы это, должно быть, уже поняли), всегда носил костюм на работу. Мы знали, что он курит, хотя он всеми силами старался скрыть это от учеников: почти никогда не попадался нам на глаза. Жил он недалеко от меня, и за те пару лет, что он вёл уроки у нашего класса, мы 1 или 2 раза вместе возвращались домой со школы. Говорили на все темы подряд: бокс, кино, чтиво. Словом на все, кроме физики.

Ко мне он относился хорошо. Знал, что его предмет мне не близок, что я гуманитарий, и свою четверку в четверти выбиваю трудом, выезжая, так сказать, на пересказе параграфов. Он уважал меня за тот труд, что я прилагаю в отношении его предмета, и никогда меня особо не валил. Так что отношения у нас с ним были очень даже неплохие.

Подколов меня в своём стиле, он весело сверкнул глазами, глядя на меня, и перевёл их на Диму, объясняя ему, какого объёма должен быть его доклад. Бедный Димон! Не повезло ему.

Но докладов на всех не хватило, вернее даже, тем для докладов. Поэтому домашней работы хватило не всем. Объясняя это, Виктор Владимирович заявил, что остальная часть класса, не получившая темы, будет задействована позже. Окей, значит, пока отдохнём.

Прозвенел звонок, и мы стали собираться. Впереди «история» с её периодом междоусобиц в России.

7. История

Дима не забыл журнал. Почти всю перемену мы просидели в столовой, поедая пирожные и листая «Игроманию». Ох, скорей бы Новый год! Напомню, к концу полугодия родаки обещали нам за хорошую учебу новые прокаченные «компы».

Зазвенел звонок, и мы, не без труда оторвавшись от статьи о недавно вышедшем хоррор-шутере «F.E.A.R.3», с неохотой поплелись в класс. Людмила Александровна, наша учительница по истории, как раз прикрывала дверь, когда мы подошли к кабинету. Запустив нас в класс, она, ограничившись кратким замечанием о том, что негоже в старших классах опаздывать на уроки, вернулась к своему только что начавшемуся рассказу о том, как же повлияли междоусобицы на княжества Руси. Вот это да! Начинает урок с продолжения новой темы, не спросив про домашку. Отлично.

Усевшись за своё место, я взглянул на Диму. Журнал он взял и укладывал в рюкзак. Закончив, посмотрел на меня. «Дочитаем после», – прочли мы в глазах друг друга.

«… древнерусские князья имели традицию заводить большое количество детей, что и являлось причиной последующих споров за право наследования…» – это, конечно, не физика, но тоже достаточно скучно. Начинает отключаться мозг. Да уж, учащийся из меня так себе.

В надежде убить время до столь желанного звонка, начинаю вновь рассматривать своих одноклассников. Ну а что ещё делать, если до урока тебе нет дела? Уперся взглядом во впереди сидящую Наташу Шилину. Очень интересная девочка. Одевается всегда с иголочки, пахнет замечательно. Видно, умеет подобрать духи. Хорошо учится, прилежная, не шумит. Кажется, я ей тоже нравлюсь. Пара намеков на это я уловил, за последнюю пару лет. Поверьте, это всё враки. Я про утверждения, которые гласят, что мужчины не понимают намеков, и уж тем более, со стороны женщин. Зависит от мужчины.

Только вот, друзья, не испытывал я ничего к Наташе. Не было у меня этой самой искры к человеку. Как не было её к позади сидящей Насте Агибаловой. Головой понимаю, что девочки красивые, умные, интересные. Но чего – то не было. Чего – то, что я явно испытывал к Вике. Наверное, чувства, понимания того, что мы «на одной волне» с человеком.

Вы, наверно, задаетесь вопросом, а кем я себя, блин, возомнил, если думаю, что на меня чуть ли не каждая девушка в классе посматривает. Что ж, врать вам причин у меня нет, ибо это моя история, которой я чистосердечно делюсь с вами. И всё в ней так, как я описываю. Можете не сомневаться.

Ну так вот, вам, должно быть, интересно, что за намеки о своей симпатии делала мне Наташа. Что ж, я не слукавил, сказав вам, что они были, поскольку фразы «Максим, у тебя ж нет девушки. Без девушки нельзя, особенно без такой, как я» и «ой, у тебя такая холодная рука! Дай её мне. В моей ей будет теплее» явно говорят об этом. Жирнющие, такие, намеки, скажу я вам.

Оторвав взгляд от Наташи, перевожу его далее, на через ряд от нас с ней сидящего Женю. Этот Женя был тот ещё хрен, уж простите за выражение. Мы с ним вечно цапались. Если быть точным, он сам ко мне лез, а я ему отвечал, вот такие у нас с ним были отношения. Дела до него мне не было никакого, но чем–то я ему явно не нравился. Чем именно я не знал, да и желания узнать не было. Он учился хуже всех в классе, строил из себя невесть кого, а всё потому, что с начальных классов занимался футболом. Типа спортсмен, поняли? Как будто их сегодня мало.

И пускай я толком не знал, отчего этот Женя меня не переваривает, какие – то соображения на этот счет у меня, тем не менее, имелись. Я, видите ли, уже как 3 года боксом занимаюсь. Ага, представляете? Как вам такое, ха! Вы небось такого обо мне ну никак не думали? Ну так вот, ребята в классе меня очень уважали за это. За то, что, помимо того, что я хорошо учился, я ещё и занимался этим самым боксом. 3 года. Согласитесь, достаточно неплохой срок. Опережая ваш вопрос, скажу, что нет, никаких медалей и регалий у меня нет. На соревнованиях ни разу не выступал. И нет, не потому что плохо боксирую, и всё такое. Просто у меня почти что с самого детства слабое зрение, и, дабы оно не упало ещё ниже от многочисленных ударов по голове (которые в этом виде спорта ну просто неизбежны), я решил заниматься, так сказать, для себя, не профессионально. Спаррингуюсь, когда оно того требует, отрабатываю удары на мешках и грушах, но не готовлю себя к каким – либо выступлениям. Вот так вот.

Но вернемся к Жене. Почему я, собственно, упомянул про мои тренировки. У меня была мысль (может, и дурацкая, не спорю), что Женя понимал и видел всю разницу между уважением наших одноклассников к тому, что он футболист, а я – боксер. И согласитесь, бокс, как спорт, вызывает к себе больше восхищения, чем тот же футбол. Хотя бы потому, что это более мужской да и опасный вид спорта. Ну согласитесь. И Женя, видя эту самую разницу в уважении других к нам, как к спортсменам, невзлюбил меня. Может, звучит и дико, но я придерживался такого мнения. Не, ну вряд ли он мог меня хаять за то, что я учился лучше него. Это не серьёзно.

Правда, была у меня на этот счет и ещё одна мысль. Видите ли, Жене давно и сильно нравилась Настя. Агибалова. Да, та, что сидела позади меня и время от времени напоминала мне об этом. То ударом в спину линейкой, то карандашом. Все в классе понимали, что она не ровно дышит ко мне. Понимал это и Женя. Но я всё же не думаю, что он взъелся на меня из–за девки. Всё – таки мы уже в 10-м классе, а не в 5-м. То есть люди уже достаточно взрослые. Так что, мне думается, причина нашей войны была именно в спорте, уважении и одноклассниках.

«… очередная междоусобица началась после смерти Ярослава Мудрого. Великий князь умер в 1054-ом году, что спровоцировало междоусобицу между Ярославичами…» – прозвучало на фоне. Какая тоска, а! Когда же звонок?

А звонок уже через пару минут. Быстро, однако, время пролетело. И хорошо. Впереди ещё три урока, первый из которых английский.

8. Перемена

Английский прошёл без происшествий. Домашнее задание спрашивали (а именно перевод статьи из какой-то солидной лондонской газеты о недавно прошедших выборах в одном из графств Англии), но не у меня. По завершении урока я ринулся к Саше Лаптеву переписывать математику. Договориться было не сложно. Я пообещал ему пачку шоколадного печенья, и он тут же отдал мне свою тетрадь. Мы сидели в нашей столовке, когда я вовсю «сдувал» у него графики. Он развалился рядом и жевал печенье. Дима сидел по другую сторону от меня. И вместе со мной списывал.