Неправосудные приговоры к смертной казни

Вина Карагодина в совершении двойного убийства нашла убедительное, доказательственное подтверждение, он был осужден к 15 годам лишения свободы с конфискацией имущества. Демидова осудили к лишению свободы за недонесение о данном преступлении. Бован осужден к шести месяцам исправительных работ, как совершивший заранее не обещанное приобретение имущества, заведомо добытого преступным путем.

Ранее прокурор Щ. и следователь К. не принимали надлежащих мер к сохранению имущества, находившегося в доме Аболмасовой. Более того, нашлись свидетели, наблюдавшие, как следователь К. неоднократно посещал дом Аболмасовой, где изымал различные предметы без составления необходимых документов. Фактически дом потерпевшей был брошен на произвол судьбы, многие ценные вещи из него растаскивались.

Большой общественный резонанс в Краснодарском крае, вызванный фактом осуждения к смертной казни невиновного Аболмасова, способствовал тому, что в отношении прокурора Щ. и следователя К. возбудили уголовное дело, объем которого в итоге составил полтора десятка томов. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР рассматривала это дело в открытом заседании в г. Краснодаре, где в апреле 1987 г. вынесла обвинительный приговор. На скамью подсудимых не попал инспектор ОУР Октябрьского РОВД Никитин по причине его преждевременной смерти.

Бывший прокурор с бывшим следователем, как и предполагалось, отрицали вину в принуждении Аболмасова и его жены к даче показаний путем угроз и иных противозаконных мер. Так, Щ. пытался утверждать, что задержание в порядке ст. 122 УПК РСФСР Аболмасова и его супруги было законным. Верховный Суд РСФСР в приговоре отметил, что ни одного из оснований, указанных в законе, для такого задержания не имелось, о чем подсудимые знали. Подсудимые К. и Щ. обоснованно привлечены к уголовной ответственности по ч. 2 ст. 178 УК РСФСР – за заведомо незаконное задержание Аболмасова и Кочетковой. Подсудимые К. и Щ., как указал суд, виновны также в принуждении к даче показаний путем применения угроз и иных незаконных действий (ч. 1 ст. 179 УК РСФСР). Однако Судебная коллегия отметила, что квалифицирующий признак такого принуждения – издевательство над личностью допрашиваемых – не раскрыт органами следствия в материалах уголовного дела и обвинительном заключении, поэтому нет оснований для квалификации действий К. и Щ. по ч. 2 ст. 179 УК РСФСР.

Верховный Суд РСФСР признал виновными К. и Щ. в совершении халатности по ст. 172 УК РСФСР, поскольку они не приняли мер к сохранности имущества Аболмасовых, вследствие чего значительная часть этого имущества была утрачена, и Аболмасову причинен существенный материальный вред.

Подсудимый Щ. в судебном процессе вину не признал, в отличие от К., который сознался, что задержание Аболмасова с женой он произвел незаконно, а к сохранности имущества заключенного под стражу Аболмасова не принял достаточных мер. Оба подсудимых были приговорены к 2 годам исправительных работ каждый, с удержанием 20 % заработка в доход государства. С них взыскано в пользу Аболмасова 4903 рубля.

Суд исключил из обвинения Щ. эпизод принуждения подозреваемого Карагодина к даче показаний (ч. 1 ст. 179 УК РСФСР), поскольку последний, доставленный в суд из ИТК, по этому эпизоду объяснений давать не стал, а сам Щ. вину никогда не признавал.

Верховный Суд РСФСР оправдал К. и Щ. в части предъявленного им обвинения по ч. 2 ст. 176 УК РСФСР – за привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности, соединенное с обвинением в тяжком преступлении и искусственным созданием доказательств обвинения. Подсудимые заявляли, что они были убеждены в совершении Аболмасовым убийства матери и ее квартиранта, а допущенные нарушения уголовно-процессуального законодательства объясняли большой нагрузкой и неопытностью следственных работников.

По мнению Судебной коллегии, «хотя невиновный Аболмасов действительно был привлечен Щ. и К. к уголовной ответственности за преступление, которого он не совершал, однако это произошло вследствие односторонности и неполноты предварительного следствия, в результате следственной ошибки, заблуждения со стороны подсудимых, что исключает уголовную ответственность по ч. 2 ст. 176 УК РСФСР, по которой Щ. и К. подлежат оправданию за отсутствием состава преступления».

Судебный процесс в Краснодаре над бывшими работниками прокуратуры К. и Щ. остался неизвестным для большинства следователей и прокуроров страны. Тем не менее в текстах определений и приговоров по «Краснодарскому делу» практики могут найти немало поучительного для себя, дабы избежать подобных «ошибок».

Осужденный Карагодин Е. А., находясь в местах лишения свободы, организовал преступную группировку и совместно с другими заключенными совершил в апреле 1989 г. побег из места заключения, соединенный с насилием над стражей, захватом заложников и иными преступлениями. Судебная коллегия по уголовным делам Краснодарского краевого суда 19 апреля 1990 г. приговорила Карагодина Е. по ч. 2 ст. 77

, ст. 188, 191, 218 УК РСФСР к 10 годам лишения свободы. По Указу Президента РФ о помиловании от 18 июня 1999 г. Карагодин был освобожден из мест лишения свободы и проживает в Краснодаре, в одном городе с Аболмасовым Г.

Примечания к главе «Краснодарское дело»

Криминалистами, психологами и психиатрами издавна отмечено, что совершенные насильственные преступления против личности (как правило – убийства) могут сильно изменять психическое состояние виновного, способствовать поиску им выхода из такого состояния различным путем: употреблением алкоголя и наркотиков, пробуждением религиозного чувства, стремлением к самоубийству, явкой с повинной в правоохранительные органы и т. п.

Проведенный автором настоящего исследования опрос лиц, осужденных к смертной казни за совершение умышленных убийств, показал: из 53 человек 46 заявили о повторяющихся в сновидениях неоднократных сценах преступления. При этом 41 осужденный видел во сне свои жертвы только живыми[26 - Китаев Н. Н. Вопросы теории и практики изобличения лиц, совершивших умышленное убийство. Дис… канд. юрид. наук. Томск, 1994. С. 166.].

Доктор медицинских наук В. Н. Касаткин в монографии «Теория сновидений», неоднократно издававшейся в нашей стране (1967, 1972, 1983 гг.), указывает на особенности сновидений убийц. Если преступление готовилось или длительно существовала ситуация, способствующая его совершению (ревность, вражда), то в сновидениях виновного лица проявлялся сюжет подготовки к преступлению и даже повторялся способ и вид оружия, которым замышлялось его совершение. Если же преступление совершалось неожиданно, вследствие случайной ссоры, опьянения, то криминальная ситуация проявлялась в сновидениях после деяния.

Эти знания, полученные в результате сотрудничества автора настоящего исследования с В. Н. Касаткиным в период 1976–1994 гг., позволяли в процессе работы использовать процессуально зафиксированную информацию о сновидениях убийц для изобличения последних, когда традиционные средства доказывания были неэффективными[27 - Китаев Н. Н. Экспертиза сновидений серийного убийцы как средство доказывания вины // Дальневосточные криминалистические чтения. Вып. 4. Владивосток, 1999. С. 105–107; Сергеев К. Судебный процесс… по сновидению // Союз. 1990. № 28. С. 23; Самойлов А. П. Так называемый секс. Л., 1991. С. 106; Комаров А. В. Жертвы приходят во сне // Труд. 1992. 25 августа; Касаткин В. Н. Пожары во сне и наяву // Соц. индустрия. 1988. 14 февр.].

Не случайно убийца Карагодин Е. на предварительном следствии и в суде пытался сделать упор на свое якобы необычное психическое состояние. Подсудимый заявил, что после убийства Аболмасовой и Ковалева он уснул, а проснувшись, увидел картину совершенного им преступления, после чего похитил 7 тысяч рублей. Но, по мнению экспертов-психиатров, эти заявления Карагодина следует расценивать как грубо установочные, носящие демонстративный характер и выдвинутые подсудимым в целях психологической защиты. Они не соответствуют клинической картине какого-либо психического заболевания. В то же время у следователей и экспертов не вызвали никаких сомнений признания Карагодина о «кошмарных снах», в которых постоянно появляются убитые им потерпевшие.

Практика автора показывает, что знание следователем особенностей сновидений насильственных преступников позволяет тактически верно вести допросы подозреваемого (обвиняемого) и получать от него объективную информацию о содеянном. В ряде случаев можно назначать и экспертизы сновидений обвиняемого. К сожалению, по делу Карагодина таких исследований не проводилось.

Глава 3

Свердловские эпизоды

29 апреля 1982 г. во второй половине дня в лесу на 8-м километре Старого Московского тракта Верх-Исетского района г. Свердловска, недалеко от автобусной остановки «Контрольная» и гаражей Управления общественного питания была изнасилована и задушена 11-летняя Лена М., возвращавшаяся со школьных занятий.

Раскрытием этого преступления занялась оперативно-следственная группа; особое внимание уделялось проверке лиц, ранее судимых за насильственные преступления.

5 мая 1982 г. по заявлению жительницы Свердловска О. за покушение на ее изнасилование был задержан Хабаров Георгий, 1954 г. р., ранее три года находившийся в местах лишения свободы за квалифицированный грабеж. Он имел отставание в психическом развитии, ранее учился во вспомогательной школе, состоял на учете в психоневрологическом диспансере по поводу олигофрении в степени умеренно выраженной дебильности. В связи с сильным косноязычием и затруднениями в общении с людьми круг знакомых у Георгия был весьма ограничен.

На первом допросе, проведенном 5 мая 1982 г., задержанный собственноручно написал, что после 28 апреля он в поселке на 8-м километре не появлялся, а 29 апреля целый день находился дома. Однако «активная» работа сотрудников уголовного розыска, продолжившаяся в камере, где содержался задержанный, привела к тому, что 7 мая Хабаров заявил о своей причастности к изнасилованию и убийству Лены М. Правда, он не мог ответить на многие вопросы, например, куда он дел портфель Лены. Даже внешний вид исчезнувшего портфеля описывал по-разному. Однако следствие и суд не обращали внимания на такие несоответствия. 24 сентября 1982 г. Свердловский областной суд приговорил Хабарова к 14 годам лишения свободы. Ему вменялось изнасилование и убийство Лены М., покушение на изнасилование О. и нанесение побоев потерпевшей Г.

По тексту обвинительного заключения и приговора преступление совершено при следующих обстоятельствах. Хабаров до 22 апреля 1982 г. проживал в поселке «8-й километр Старого Московского тракта» Свердловской области. После освобождения из мест лишения свободы он, как инвалид 2-й, а затем 3-й группы, трудился непостоянно, а с декабря 1981 г. вообще нигде не работал, имел склонность к употреблению спиртных напитков. После переезда на новую квартиру Хабаров продолжал посещать знакомых по прежнему месту жительства. 29 апреля около 18 часов, находясь в поселке в нетрезвом состоянии, он заметил школьницу М., возвращавшуюся домой по лесной тропинке. С целью изнасилования Хабаров схватил девочку, увел в сторону, где изнасиловал, а затем задушил имевшимся на потерпевшей пионерским галстуком, после чего перенес труп в ельник и замаскировал его ветками. В суде Хабаров виновным себя признал полностью.

22 ноября 1982 г. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР рассмотрела данное дело по кассационным жалобам Хабарова и потерпевшей М. (матери убитой девочки). Осужденный заявлял, что не помнит своих действий в момент совершения преступления и считает себя душевнобольным. Потерпевшая М. просила отменить приговор за мягкостью и назначить исключительную меру наказания. К своей жалобе она приложила коллективное письмо работников одного из предприятий г. Свердловска с требованием о назначении Хабарову смертной казни. Приговор Свердловского областного суда отменили и дело направили на новое рассмотрение со стадии судебного разбирательства в тот же суд, но в ином составе.

Теперь Хабаров утверждал, что 29 апреля 1982 г. вообще не был в поселке, никакого отношения к изнасилованию и убийству Лены М. не имеет, на изнасилование О. не покушался; в процессе следствия оговорил себя под влиянием физического и психического насилия со стороны работников правоохранительных органов.

Суд отметил, что кассационная жалоба Хабарова и последующие два его заявления, в которых оспаривались прежние признательные показания, были составлены с участием его сокамерника Сыромятникова, фамилию которого подсудимый отказывался сообщать. По мнению суда, «этого не могло бы быть, если бы Сыромятников только оказывал помощь в изложении фактических обстоятельств, а не с целью запутать дело».

Приговором судебной коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда от 23 марта 1983 г. Хабаров Г. Л. был признан виновным в изнасиловании и убийстве Лены М., других инкриминируемых преступлениях и осужден к смертной казни. Приговор приведен в исполнение 27 апреля 1984 г.

В основу приговора были положены следующие доказательства:

1. Показания Хабарова про обстоятельства изнасилования и убийства Лены М., данные им на предварительном следствии и в первом судебном заседании.

2. Протокол опознания Хабаровым потерпевшей по ее фотографии.

3. Показания свидетелей Вторых и Енковой о том, что Хабаров во второй половине дня 29 апреля 1982 г. находился поблизости от места убийства Лены М.

4. Показания малолетнего свидетеля Яшкина Олега, заявлявшего, что видел Лену М. 29 апреля в 17 час. 40 мин., когда она шла от автобусной остановки «Контрольная».

5. Заключение судебно-биологической экспертизы о возможной принадлежности Хабарову спермы, обнаруженной в пятне крови на бедре потерпевшей, а также о возможном происхождении от Хабарова волос, найденных на одежде и теле девочки.

6. Заключение криминалистической экспертизы о нахождении на брюках и пиджаке подсудимого волокон, сходных с волокнами ткани пионерского галстука и одежды Лены М.

7. Заключение криминалистической экспертизы о нахождении в подногтевом содержимом Лены М. волокон, сходных с тканью брюк Хабарова, а у последнего в подногтевом содержимом – волокон, сходных с тканью фартука и платья потерпевшей.

8. Заключение криминалистической экспертизы о присутствии на одежде Хабарова и потерпевшей Лены М. одинаковых частиц растений.

Дело Хабарова, как впоследствии выяснилось, представляло классический пример обвинительного уклона, десятилетиями формировавшегося в правоприменительной деятельности следственных и судебных органов СССР. Об этой порочной практике конкретно высказался кандидат юридических наук, бывший начальник Главного управления уголовного розыска МВД России Н. П. Водько:

«В 70-х – начале 80-х годов в стране сложилась порочная правоприменительная практика использования понятия достаточности доказательств, в том числе и по делам об убийствах. В основу этого критерия ложились признательные показания обвиняемых, “подкрепленные” косвенными доказательствами, например, сравнительным анализом микрочастиц, совпадающих по родовым признакам. Это и приводило к трагическим ошибкам… Стало правилом: возбужденное уголовное дело должно закончиться только предъявлением обвинения, ибо его прекращение считалось браком в работе. Подозреваемый по делу должен быть привлечен к уголовной ответственности и, как правило, арестован. Арестованный не мог быть оправдан судом, осуждение находившегося под стражей лица к наказанию, не связанному с лишением свободы, тоже считалось браком в работе. С недопущением такого “брака” боролись на всех этажах служебной иерархии – милиция и следствие, прокуроры и, конечно, последняя инстанция – суды. Создавалась круговая порука, при которой каждый орган не поправлял друг друга, а “затушевывал” и “замазывал” ошибки и нарушения закона, допущенные другим»[28 - Водько Н. П. Почему так долго искали Чикатило… М., 1996. С. 41.].

Эта цитата из книги знатока, проработавшего в милиции свыше 40 лет, объясняет тот конвейер следственно-судебных ошибок, которые повторялись из года в год по всей стране. Книга генерал-майора милиции Н. П. Водько представляет немного переработанный вариант его записок, изданных в 1994 г. закрытым журналом МВД РФ, с изменением некоторых фамилий и пропуском подробностей оперативной работы. Можно полностью согласиться с мнением этого профессионала, что «под знаком пресловутого обвинительного уклона сформировались многие поколения работников милиции, прокуратуры, судов. И сегодня еще трудно говорить о том, что мы освободились от его зловещего влияния. Полное его преодоление возможно только после серьезного реформирования органов безопасности, милиции, следствия и судебной системы. Но чтобы обеспечить практику объективного и беспристрастного судопроизводства, нужны годы, замена старого поколения служащих уголовной юстиции, нужны новые кадры, подготовленные на основе обновленного уголовно-правового и процессуального законодательства»[29 - Там же. С. 41.].

Уголовное дело Хабарова, как потом установили, наглядно опровергало теоретические постулаты советской криминалистики: «Информация, содержащаяся в отдельном источнике, может быть искажена или фальсифицирована. Фальсификация же или однозначное искажение отражаемого процесса в системе источников невозможны»[30 - Колдин В. Я. Уровни уголовно-процессуального доказывания // Сов. государство и право. 1974. № 1. С. 87.].

В то время как осужденный Хабаров содержался в камере смертников, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР 10 мая 1983 г. оставила без изменения вынесенный ему смертный приговор. Однако в лесном массиве Верх-Исетского района г. Свердловска, близ Старого Московского тракта, в районе автобусной остановки «Контрольная» продолжались нападения на школьниц и молодых женщин.

Так, 7 августа 1983 г. в район остановки «Контрольная» направилась заниматься спортивным бегом студентка Я., но в общежитие не вернулась. Позднее ее обнаженный труп обнаружили в кустах недалеко от гаража, где была ранее убита Лена М.

11 мая 1984 г., через две недели после расстрела Хабарова Г. Л., не вернулась домой из школы пятиклассница Наташа Л.

На следующий день ее обнаженный труп нашли в кустах в 600 м от гаражей Управления общественного питания.

6 мая 1985 г. учащаяся ГПТУ Д. уехала в лес к остановке «Контрольная» для занятия живописью и назад не вернулась. Ее обнаженное тело обнаружили 17 мая в 400 м от гаражей Управления общепита и «Контрольной».

26 мая 1986 г. студентка медицинского института Т. исчезла в этом же районе, а 28 мая вблизи гаражей Управления общепита нашли ее обнаженный труп, прикрытый ветками.

После убийства Т. на территории, прилегающей к местам совершения указанных преступлений, проводился комплекс поисковых мероприятий. Осуществлялось патрулирование нарядов милиции, устраивались засады в лесной местности. Однако 22 мая 1987 г. на железнодорожных путях близ грузовой площадки Верх-Исетского завода была убита при аналогичных обстоятельствах 19-летняя учащаяся ГПТУ Елена К., чей обнаженный труп нашли спрятанным в кустах.