Под знаком ЗАЖИГАЛКИ

В Компании он задержался не особо надолго, всего на пару лет и ушел в «свободное плавание», прихватив с собой пару светлых голов из отдела. Нужно отдать должное его умению работать с людьми, способности так «запудрить им мозги», что они оставили хорошие позиции в Компании и ушли с ним, фактически, «в никуда».

– Здорово-здорово, дружище! Как там поживает «Главная российская зажигалка»? Как у тебя дела? Наверное, уже в замах у Алексея Борисовича ходишь? Ха-ха! – Семён уже основательно поддал, и широкая улыбка не сходила с его лица.

– Да что там в замах – рулю за него! Ха-ха!

Это была стандартная шутка всех покинувших Компанию. «Алексея Борисовича[3 - Возможно, Автор имел ввиду Миллера Алексея Борисовича, главу Газпрома. (прим. ред.)]» Ободзинский видел близко всего раз пять, когда тот приезжал к ним в Научно-инновационный центр на совещания, связанные с внедрением новых технологий в «Главного Поставщика газа и нефти Его величество Европы», и раз даже делал презентацию для него в связи с открытием Центра управления добычей нефти Компании, – гордость Вашковского, – больше напоминавшего Центр сопровождения полётов Роскосмоса, весь заставленный огромными мониторами, не выключающимися 24 часа в сутки.

– У тебя то, как, Семён? Два года ничего не слышал о тебе!

– У меня всё отлично. Раскрутился. Заказов полно! Летом выиграли тендер на разработку софта для одной из «дочек» Лукойла. Всё прёт!

– Красавчик, Семён! Импортозамещение работает? – подмигнул Ободзинский.

– А то! Сам не знаешь, что ли? Кстати, есть тема, которая тебе будет очень интересна.

– Ну? – Ободзинский посмотрел на него с удивлением.

– Мы периодически «заявляемся» на ваши тендеры, где вы закупаете услуги по написанию программ для вас или проводите научно-технические разработки на разные темы. Но что-то почему-то не выигрываем. Это крайне неправильно! Учредитель каждый раз «пролетающего мимо кассы» подрядчика – бывший преданный сотрудник вашей Компании, а ваши заказы почему-то «в пролёте» для нас? – с деланным недоумением намекнул Ярцев на себя.

– Ну, во-первых, – не «преданный», а во-вторых, плохо работаете на рынке, если предварительную проверку не проходите, – «вернул мяч» Ободзинский, поднимая бокал.

– Слушай, я слышал в вашем тюменском офисе будет два тендера в следующем месяце на закупку услуг по разработке софта. Я даже догадываюсь о чём, – хитро улыбнулся Ярцев, беря новый бокал на стойке бара, – У меня конкретное предложение к тебе. Отойдём?

Ободзинский молчал.

– 15 процентов от цены закупки. Кэшем или на любой счёт, какой укажешь. Мне нужен заказ на твой «симулятор ГРП», – вдруг абсолютно трезвым и твёрдым голосом негромко сказал Ярцев.

Ободзинский молчал. Вино показалось мерзким, каким-то прокисшим. Да, дешёвка. Стало противно.

– Зелёную рубашку нельзя носить с голубым пиджаком и коричневыми слаксами. Даже, если это Tom Ford. Тошнит, – неожиданно сказал он.

– Что?! – Ярцев запнулся и выпучил глаза. В голове у него были заранее просчитаны разные варианты развития событий и последующего уламывания Ободзинского по деньгам. Этого ответа там не было.

– Интересно, я кому-то давал повод думать, что меня можно купить? – задумчиво спросил Ободзинский сам у себя.

– Ну, почему купить… Небольшая благодарность… ну, можно добавить, конечно, если ты так считаешь… до восемнадцати… хорошо – двадцати процентов… но больше – это уже слишком…, – сбивчиво бормотал Ярцев, глядя куда-то вниз и в бок.

– Наверное, давал, раз предложили, – ответил сам себе Ободзинский и, не слушая бубнёж Ярцева, опрокинул в себя бокал вина. – Редкостная пакость.

После этого развернулся и твёрдым шагом пошёл из зала.

Вдруг на выходе их зала он увидел Олафа, отца Хильды, немигающим взглядом смотрящего прямо в глаза Ободзинскому. За прошедшие годы он мало изменился. Короткий ёжик волос на голове. Только появились лишние морщины у глаз. И сами глаза потемнели и сузились. И его обычно жилистая крепкая фигура чуть сгорбилась. В руке его был плотный прямоугольный пакет, завернутый в плотную коричневую пергаментную бумагу. «Странно, он же никогда не ездит по делам в Россию», – первая мысль, которая пронеслась в голове у него…

***

…Воздух был пропитан ожиданием светлого будущего и счастья. В двадцать четыре года всё легко и преодолимо! Ободзинский сидит у входа в кампус университета Heriot-Watt[4 - Heriot-Watt University, – государственный университет в Эдинбурге, Шотландия, имеющий более 50 представительств-партнеров в 30 странах мира, включая Россию. Совместно с Томским политехом создан Центр по подготовке специалистов нефтегазового дела в России.] в Эдинбурге со своим новым приятелем Джимми, куда он приехал на стажировку как лучший выпускник совместной магистратуры Томского политеха и шотландского Heriot-Watt две недели назад.

– Наконец этот чёртов понедельник закончился! – Джимми глубоко затянулся и выпустил кольцо дыма.

– Почему некоторые так не любят понедельники? – лукаво засмеялся Ободзинский.

– После воскресной тусовки не очень хочется погружаться в эту работу…

– Да? А может потому, что «некоторые» всё пытаются начать в понедельник новую жизнь, а потом выясняется, что и старая «ничего»? «Сойдёт?»

– Да иди ты!.. – Джимми в шутку замахнулся на него.

Джимми уже третью неделю бросал курить. Здесь мало кто из студентов курил, было не принято.

Комната Джимми в кампусе соседствовала с его комнатой. Они частенько по вечерам пересекались в холле или возле кампуса. Ободзинский сидел на лавочке под развесистой берёзой, почти такой же как в России, с книгой возле небольшого чистенького прудика рядом с кампусом на окраине Эдинбурга с забавным названием Лох, чуть поддёрнутым в середине зелёной тиной.

«Почти такой» – потому что каждый её листочек казался до блеска вымытым. Подстриженная возле неё травка, как будто росла строго по линеечке, не отклоняясь от установленных Евросоюзом нормативов роста травы экономически успешных государств еврозоны, а расположившиеся рядом ярко-зелёные кусты с неизвестными красными цветочками, должно быть были запрограммированы Еврокомиссией на рост в виде правильной сферической формы.

Серые утки, крякающие на местном диалекте английского, деловито суетились рядом, курсируя между тёмно-зелёным пятном тины и берегом. Два благородных белых лебедя делали вид, что они с ними не знакомы, их шотландского акцента не понимали. Они величественно проплывали мимо, не обращая внимания на суетившихся у берега серых «плебеев», выпрашивающих хлебные крошки у читающих на зелёной травке студентов.

Джимми приехал из Нигерии. Его отец был в Абудже каким-то большим чиновником, и, по всей видимости, как-то связан с национальной нефтяной компанией. Джимми не любил на эту тему распространятся, но стеснения в деньгах никогда не ощущал, несмотря на приезд из небогатой африканской страны.

– Ну что, вечером идём в Драгонфлай? – Джимми выпустил густые клубы дыма.

«Dragonfly» был уютный бар в центре города. Каменные серые старинные стены бара, казалось, вырубленные в скале с воткнутыми толстыми белыми цилиндрами восковых свечей, соседствовали с современными разноцветными стеклянными витражами. Пол из грубого серого гранита, больше подходящий для «аппартов» средневекового рыцаря, сурово хмурился на весёлое панно светлого потолка. Большие викторианские люстры тысячей стекляшек отражали на дубовый старинный буфет за современной барной стойкой, и повидавший не одно поколение владельцев, отблески былых дней, весёлых пирушек и счастливых мгновений.

Рядом находилась самая известная достопримечательность Эдинбурга – древняя крепость на высоком зелёном холме – Эдинбургский Замок.

– Нет, брат! Сегодня я уединяюсь с Питером Роуз, – Ободзинский, сощурив глаз, кивнул на лежавшую на лавке книгу «Анализ рисков и управление нефтегазопоисковыми проектами».

– О, брат! Что я слышу! Ты поменял ориентацию? Какой «coming out»! Я впечатлён!

В «Dragonfly» подавали изысканные коктейли, которые очень нравились девушкам. Широкой натуре Джимми очень не хватало «полноформатного» общения с молодой женской половиной Эдинбурга. Поскольку все коммуникации с прекрасной половиной alma mater проходили исключительно в деловом формате в кампусе или лаборатории университета шансов на возможность более «тесного общения», к которому он так привык дома в Нигерии, у него не было никаких.

– О, нет! Урсула и Хильда сегодня собирались в «Драгонфлай», и я думал, что мы можем «случайно» встретиться с ними там. Хильда сегодня утром вернулась из Осло и у нас будет много профессиональных тем для обсуждения!

– «Профессиональных»? Джимми, не смеши меня. Я знаю твои основные «профессиональные темы». Только я боюсь, что Урсула не захочет их обсуждать с тобой, а с Хильдой – не захочешь обсуждать ты.

Длинноногая, стройная, знающая себе цену, и поэтому чуть высокомерная блондинка Урсула общалась с мужской половиной строго, деловито и исключительно по рабочим вопросам. С Джимми была подчеркнуто вежливой, как и со всеми темнокожими студентами, но от этого более «расслабленного общения», как мечтал Джимми, не происходило. Полная и рыхлая Хильда с широким блеклым лицом, с прозрачными голубыми глазами, не отражающими ничего, ни у кого из мужской половины студентов кампуса вообще никаких желаний не вызывала. Хотя, она, как показалось Ободзинскому, пару раз перекинувшимися с ней словами, была неплохим человеком.

– Кстати, а почему Осло? Не самый лучший город для weekend`а в конце лета.

– Она оттуда родом. У неё отец – крупный босс в «Statoil[5 - Statoil – крупнейшая норвежская государственная нефтегазовая компания (1972-2018). В 2018 году она была переименована в Equinor.]», поэтому она первая, кто узнаёт все последние новости в европейской нефтянке. Ну пойдём, Bro! – Джимми, дурачась, сложил умоляюще ладони у груди и затряс ими. – Ты мне очень нужен для компании!

– Ха-ха! – Ободзинский отложил книгу и засмеялся. – Ладно, наверное, ты прав, нужно развеяться… Слишком много учёбы и много работы последнее время.

– You are right Bro! – у Джимми заблестели глаза. – Но имей ввиду, Урсулой я сегодня занимаюсь!

– Ну, конечно, не переживай, брат! Я иду исключительно, чтобы составить тебе компанию! – многозначительно улыбнулся Ободзинский…

***

Бешенный ритм дня не кончался. Это было пятое за этот день совещание. Оно переносилось два раза, поскольку у генерального директора Научного Инновационного Центра главной синей нефтяной Компании Петербурга постоянно двигался график. Все его замы вынуждены были вслед за ним «сдвигать» свои другие рабочие встречи и совещания.