Под знаком ЗАЖИГАЛКИ

Фамилия Вашковского волшебным образом сразу помогала прийти к полному взаимопониманию между сотрудниками, и Сагальский нехотя согласился:

– Ок. Надо, так надо. Организуем…

– Коллеги, прошу прощения, что я вторгаюсь в вашу беседу, – Ободзинский как всегда напористо влетел в разговор, – Сергей, хочу напомнить, чтобы посмотрели кондиционер в моём кабинете. Из него чем-то пахнет.

– Может, фиалками? – сострил Сагальский, обрадованный возможностью сменить тему разговора.

– Может и фиалками. А может необходимостью провести новый тендер по подрядчику в Тюмени для написания компьютерной программы «Разработка цифрового симулятора для гидроразрыва пласта».

– Зачем отбор? У вас же «Шлюмберже» – исторический подрядчик по программным комплексам для исследования скважин? Американцы же всегда делали? – не удержался Сагальский.

– Дима, ты слышал, что сказал Вашковский? «Импортозамещение – наше всё!» От американских технологий будем отказываться, хотим мы этого или нет. Поэтому «Шлюмы» «пролетают» в этом проекте.

– А смогут российские подрядчики написать такой сложный софт? – Сагальский с сомнением посмотрел на Ободзинского. – Что, есть примеры?

– Нет примеров – будут. Техническое задание на тендер – с нас. Остальное – твоё, – отрезал Ободзинский, – Коллеги, пока.

Он развернулся и пошёл в свой кабинет.

Как обычно после совещания у генерального директора насупленные «топы», погруженные в большие непостижимые для обычных смертных мысли государевых людей о нелёгком пути российской нефтянки, расходились по своим кабинетам, где их уже ждали бьющие копытом в нетерпении недалёкие ослики, готовые скакать арабскими скакунами по ипподрому в достижении заветного кубка, то есть годового бонуса.

Существующее пелевинское раздвоение реальности: бешенный галоп неутомимых алхетинцев, запряженных в тяжеленые арбы, летящие за ними как пушинки, сопровождаемый многоголосым хором нимф и радостным рукоплесканием приближенных цезаря на трибунах (совещаниях) и сам лучезарно улыбающийся цезарь на финише (в конце года) с поднятой оливковой ветвью, переплетённой шелковой лентой с надписью «KPI 200%» – это в головах у сотрудников.

И параллельная существующая реальность в головах у их боссов: безучастные, с бессмысленным взглядом ленивые мулы, еле перебирающие ногами, тянущие, в общем то, полупустые брички, и которым, кроме старой надкусанной морковки, подвешенной у них перед носом одухотворённым открывающимися за горизонтом перспективами извозчиком, ничего то и не надо…

В кабинете Ободзинского уже ждали Денис Шестаков, его зам и одновременно начальник управления внедрения новых технологий и начальники отделов, которым он приказал собраться, когда он вышел от генерального. Zoom уже был включен на большом мониторе: ещё два начальника отдела подключились дистанционно, работая из дома.

Подавляющее большинство совещаний уже почти год из-за «ковидных» ограничений проходило в онлайн режиме: через «Скайп» или «Зум». Половина всей команды работала удалённо из дома. Сначала это было очень непривычно не видеть людей на совещании – только фото на экране. Но народ быстро прочувствовал кайф виртуального присутствия на рабочем совещании. Затем Ободзинский «эту лавочку прикрыл» и стал требовать, чтобы на его оперативках все «онлайн» присутствующие включали видео, и небритые заспанные рожи с ноутом на одеяле вместе с розовыми пижамками с бабочками «канули в лету».

Гомон в кабинете мгновенно прекратился, и все с позитивно-нейтральными лицами уставились на Ободзинского.

«Коллеги, добрый день. Вы знаете, что я сейчас с совещания у Павла Николаевича, – сухо и деловито сразу взял в карьер Ободзинский, – «генеральный» нам обозначил основные технологические вызовы для нашего бизнеса на ближайший год. Задача номер один: ускорение нашей работы по созданию «цифровых двойников месторождений» компании.

Вы знаете, что для нас «виртуальные двойники месторождений» особенно важны по трём причинам:

Первое. Все наши нефтяные скважины удалены от Питера на несколько тысяч километром и находятся в труднодоступных местах. Поэтому «цифровые двойники» помогают нам следить за их работой прямо отсюда, из нашего офиса, отправляя наших сотрудников в командировки только в экстренных случаях. Особенно это важно сейчас, в условиях пандемии «Ковида».

Второе. Вы знаете, добыча нефти всегда связана с повышенным риском. А к каким гигантским расходам и экологическим бедствиям могут привести аварии, мне объяснять вам не нужно. «Digital Twins» помогут избежать нам многих инцидентов, а значит— и расходов на ликвидацию последствий, простоев оборудования и человеческих жертв.

Третье. Сокращение сроков и затрат при проектировании и обустройстве нефтяных месторождения в «разы». Здесь департамент Владимира Мишина будет очень нам благодарен («Наверное…», – мысленно продолжил он)».

Во время выступления он ходил по кабинету и внимательно оглядывал сотрудников и их реакцию. Денис Шестаков, не сводил серьёзного взгляда с Ободзинского, успевая что-то помечать в блокноте. Нина Семёнова, начальник отдела коммерциализации технологий, смотрела с экрана монитора сквозь Ободзинского невидящим взглядом. Похоже, сегодня она больше думала о том, что надо бы пораньше закончить работу у компьютера, забрать ребёнка из садика и купить манго, которые она, находясь сейчас «в интересном положении», поглощала в несметных количествах. Коммерциализация внутренних технологий компании находилась в плачевном состоянии, а точнее практически отсутствовала. Да, и не уволишь её. HR-ы и юристы сейчас грудью встанут её на защиту, правда, больше руководствуясь не её интересами, а рисками компании в случае её увольнения.

– А теперь поговорим о статусе наших ключевых проектов по цифровизации, – продолжал Ободзинский, мельком поглядывая на присутствующих.

Денис Шестаков сразу оживился:

– Наш проект «разработки цифрового симулятора для гидроразрыва пласта» уже на стадии проектирования. Пора начинать готовить техническое задание и нам необходимо…

– Я знаю, – нетерпеливо прервал его Ободзинский, – с Мишиным я переговорил. Можете подключать к своей команде его людей.

– А кого я могу…

– Возьмите самых толковых, – прервал Ободзинский, – на ваше усмотрение.

– Понял. И пора организовывать отбор возможных подрядчиков…

– Уже. Сагальский в курсе. Наш департамент готовит техническое задание. Сагальский – на основании этого ТЗ проводит отбор подрядчика.

– Основные претенденты, как всегда, будут «Шлюмы» и «Халлы[9 - Американские «Шлюмберже» и «Халлибёртон» на слэнге российских нефтяников (прим. ред.).]»?

– Нет, иностранные компании по условиям этих закупочных процедур допущены не будут. Только российские компании.

Воцарилось молчание. Первым его нарушил лохматый Толик Амосов, начальник отдела по работе с инновационным окружением:

– Ага! Наши напишут! Или софт тормозить будет, или нужной функциональности у программы не будет, или писать будут до тех пор, пока у их программиста сын платный факультет универа не закончит. Российские программёры никогда не сдаются, даже когда не знают, как и что писать! Писать будут на «последнем издыхании», пока бюджет на их услуги не кончится! Да, непростые ребята!

– Это вывод от их коллеги? «Непростого геолога»? – подколол его Ободзинский.

Все грохнули от смеха. «Зум» на минуту завис от такого взрыва эмоций. Два года назад, когда Толик был на последнем курсе Горного университета, он уже ударно работал у Ободзинского ведущим, но очень перспективным молодым специалистом. Как у всякого ударника геолого-капиталистического труда времени на личную жизнь не хватало катастрофически. Но юный возраст в лице достойного уровня тестостерона в крови настоятельно требовал уделять прекрасному полу гораздо большее внимание чем то, которое оставалось после общения с Ободзинским и ему подобными птеродактилями. Однажды, будучи на работе, он в университетском чате «Прочее» оставил объявление: «Познакомлюсь с милой девушкой (1-2 курс) с факультетов менеджмента или управления персоналом просто для общения (или непросто).

Пятикурсник с геологического.»

Всё бы ничего, если бы в это время в опенспейсе за спиной Толика в момент его творческих поисков не стоял Денис Шестаков. Можно представить как в течении пятнадцати минут сотрясался опенспейс от гогота и троллинга неудавшегося Дон Жуана:

– Толян, ты уж определись – «просто» или «непросто»? Га-га!

– Бурить будем? Га-га!

– Он же геолог! Бурению обычно предшествует разведка! Га-га-га!

– Толян, а что, с «геологинями» не сложилось? Га-га!

С тех пор Толик стал «непростым геологом».

Когда все успокоились, Ободзинский продолжил:

– Коллеги, вы знаете «курс партии и правительства» на импортозамещение. И в первую очередь, необходимо «импортозамещать» подрядчиков из «санкционных» стран, то есть Штаты, Великобритания, западная Европа.

– Там же все наши основные поставщики технологий и научно-технических разработок? – не унимался «непростой геолог».

– Значит теперь будем работать с российскими подрядчиками.

– Можно представить, как взвоют «Шлюмы» и «Халлы»: санкции – санкциями, а «загрузку» их бюджетов российскими заказами западные «хэд офисы» для их российских представительств не отменяли. А я слышал, даже увеличили в этом году, – задумчиво протянул Денис Шестаков. – Ок, перестроимся.

Ободзинский ещё минуту молча мерял шаги в своём кабинете. Все тоже молчали.

– Денис, тендер проводит наш филиал в Тюмени?