Джон Лоу. Игрок в тени короны

– Ну, я не могу помочь вам. Я вас предупредила – вот все, что в моих силах.

Глава VII. Лоу излагает свою Систему

Разговор был прерван возвращением Уилсона и его жены. Леди Кэт поднялась и сказала весело:

– Вы можете считать меня непостоянной, Белинда, но с вашего разрешения, я поеду с вами! Моя головная боль совершенно прошла.

– Рада слышать это, – ответила Белинда, взгляд, которой несколько противоречил этому заявлению. – Но что за внезапное улучшение, моя дорогая?

– Да! Я не могла рассчитывать на это улучшение, – сказала с улыбкой леди Кэт.

– Ну, а я мог, – заметил Уилсон, взглянув на Лоу. – Я знаю, кто оказался прекрасным врачом. Ха-ха-ха!

– Я хотел бы, конечно, чтобы выздоровление леди Кэт было приписано именно мне, – отозвался Лоу. – Но сказать по-правде, я не принимал в нем никакого участия.

– Я отдаю предпочтение мнению леди Кэт, – воскликнул старик. – А что скажет дама? Разве доктор Лоу не врач, который рассеял туман?

И он смеялся от души, пока его не остановила Белинда, заметив недовольным голосом:

– Сказать честно, я не вижу здесь ничего смешного, сэр. Конечно, Кэт могла бы изменить свое намерение без таких хлопот. Вот я тоже передумал – не поеду сегодня утром. Вы отдадите за меня визиты, моя дорогая, – сказала Белинда подруге, бросившись на кушетку. – Я буду только мешать во время прогулки в Молл.

– Позвольте мне попросить вас поехать, – сказал Лоу, умоляюще глядя на нее. – Все удовольствие утренней прогулки будет расстроено, если вы останетесь дома.

– Ну хорошо. Если уж вы так просите, я не могу отказать.

Когда было устранено это затруднение, леди Кэт удалилась и скоро вернулась, произведя небольшие изменения в своем наряде. В ту же минуту доложили, что карета подана. Все сели в нее и поехали сначала к Уайту, где высадились мужчины, а затем леди отправились к модистке рассматривать свои материи и платья.

Уилсон и Лоу застали в кофейной группу молодых людей, которым Гарри рассказывал об утреннем поединке. Заметив Уилсона, он прервал рассказ и, подойдя к старику, сказал:

– Вам, вероятно, будет приятно услышать, сэр, что противник ваш чувствует себя хорошо. Врач меня уверяет, что он выйдет из дому не позже, как через две недели.

– Очень рад слышать, сэр Гарри. Я хотел только нанести ему царапину, честное слово, ничего более.

– Охотно верю, сэр. Я только что рассказывал этим джентльменам, что жизнь Чарли была в ваших руках. Со своей стороны, я удостоверил ваше достойное поведение в этом деле. Ваша храбрость никогда не была под сомнением, но не думаю, чтобы кто-либо из нас мог выказать подобную сдержанность при таком вызове.

Затем Гарри предложил Джону еще попытать счастья в игре.

– С большим удовольствием, – ответил тот. Товарищи отправились в игорную залу, оставив Уилсона за чтением «Летучей Газеты». Не прошло и часа, как они возвратились, и Гарри воскликнул:

– Мистер Лоу прибавил еще тысячу фунтов к нашему капиталу.

– Если вы пойдете таким путем, то быстро разбогатеете, – сказал насмешливо Уилсон. – Но мне такой путь не нравится.

Все трое вышли на улицу и направились к парку Сент-Джеймс. Когда они проходили через ворота, между домом Мальборо и дворцом, Уилсон сказал:

– Я не забыл своего обещания относительно герцогини, мистер Лоу. Я уже написал ей, прося позволения представить вас. Надеюсь, она не слыхала о ваших успехах в игре – репутация игрока не окажет вам услуги у герцогини.

– Не думайте, что игра – преобладающая страсть во мне, – ответил Лоу. – Это просто праздное развлечение, которому я предаюсь, когда скука одолевает меня. Я уже говорил, что с помощью расчета, соединенного с некоторым уменьем и, прежде всего, хладнокровием, я почти всегда могу выиграть. Поэтому я мог бы очень скоро приобрести посредством игры большое состояние, если бы считал подобное занятие совместимым с достоинством джентльмена. Но я не хочу, чтобы меня считали счастливым игроком, по крайней мере, когда игра ведется в таких маленьких размерах, как там, откуда мы только что вышли. Если я и буду игроком, то пусть ставки будут в миллионы, во все богатство государства, а не тощие сотни, недостойные внимания. Я предполагаю начать такую игру, если сумею найти какое-нибудь правительство, которое окажется достаточно проницательным, чтобы доверить мне управление своими финансами. Вы улыбаетесь, мистер Уилсон, но мой план вовсе не фантастичен.

– Я ценю ваши слова. Но разве вы представите вашу систему лорду Годольфину как игру, рассчитанную на случайность?

– Все денежные сделки в больших размерах походят на то, что попросту называется игрой, – ответил Лоу. – Правда, известная часть должна быть оставлена на долю случая, хотя для предприимчивого и искусного игрока в действительности случайности не существует. Все финансисты, с которыми я до сих пор встречался, были слишком трусливы и недостаточно сообразительны, чтобы охватить сразу, целиком, этот огромный и сложный план. Они всегда видели трудности, которые существуют только в их воображении.

– Хотя я не финансист, – заявил Уилсон, – но мне кажется, что великая и широкая мера, которая хочет утроить или учетверить доходы народа, должна быть свободна от всякого упрека в риске.

– Нет ничего в мире более надежного и безукоризненного, чем мой план, – сказал Лоу. – И я думаю, что люди найдут его безошибочным. Я уверен, что он будет действовать прекрасно, и достигнутые результаты окажутся поразительны. Всякий, кто примет участие в нем, наживет огромное состояние.

– Не забудьте, что я буду в нем крупным пайщиком! – воскликнул Гарри. – Напоминаю про ваше обещание.

– Извините меня, я немного повременю, пока не увижу, как будет действовать ваше предприятие, – заметил старый Уилсон.

– Так вы не наживете состояния благодаря паям, – сказал Лоу.

Тем временем они достигли Молла, который был полон народа. Утомленный прогулкой Уилсон занял место на скамейке, а Лоу сел подле него. Гарри покинул их, чтобы поговорить с некоторыми своими знакомыми. Когда он ушел, Уилсон заметил тихонько своему спутнику:

– Я расскажу вам тайну о нашем друге. Он ухаживает за леди Кэт Ноллис.

– Я так и предполагал, – ответил Лоу. – И счастливым человеком будет он, если получит ее руку.

– Он не получит ее, и скажу почему, – отозвался старик. – Леди Кэт обладает всеми качествами, кроме одного. Она очень красива, мне ненужно этого говорить вам, очень любезна, как вы уже, должно быть, узнали, дочь одного графа и сестра другого. Но у нее один недостаток, который перевесит все эти достоинства в глазах Гарри, когда он узнает про него.

– Что это за недостаток? Скажите, ради бога! – воскликнул Лоу. – Она бедна?

– Теперь она получает ежегодно пять тысяч фунтов, но этого дохода она лишается, если снова выйдет замуж. Вот теперь вы и поймете, почему сэр Гарри, который гонится за состоянием, отступится, когда узнает, в каких обстоятельствах находится эта женщина. Я думаю сделать ему намек сегодня же утром. Вы увидите, как это охладит его страсть.

Вскоре Гарри присоединился к ним, и старик уже достаточно отдохнул. Все трое двинулись на прогулку к Букингемскому дому – большому зданию, которое примыкало к Моллу с запада и занимало место, где находится теперь дворец.

Пока они медленно прогуливались, со стороны Молла на дорогу выехала великолепная коляска Белинды. Уилсон остановил ее и леди, выйдя на улицу, вместе с ними двинулись группой вперед. Молл в то время был полон самыми знатными и светскими лицами. Богатство и разнообразие их одежды из бархата, шелка и других драгоценных тканей способствовало великолепию картины. Но среди всей веселой толпы, в которой находилось немало гордых красавиц, Лоу не мог найти ни одной, которая, по его мнению, превосходила бы прелестью двух дам, с которыми он шел рядом. Уилсону удалось сказать наедине несколько слов Гарри, и с этой минуты произошла заметная перемена в отношениях молодца к леди Кэт. Презирая его поведение, Лоу стал уделять ей больше внимания, и она вскоре дала понять, что предпочитает его своему корыстолюбивому поклоннику.

Лоу в этот день обедал на Беркли-сквер. Присутствовал и сэр Гарри, так что образовалась большая компания обедающих. Уилсон постарался, чтобы леди Кэт и шотландец сели рядом. Вечером все отправились на собрание к леди Белхэвен, которое было великолепно устроено. Все заметили, что Лоу посвятил себя всецело леди Кэт, между тем как Гарри, желая показать, что бросил всякую мысль о ней, нашептывал, что она и Лоу – очень подходящая пара. На следующий день Уилсон, исполняя обещание, повез Джона к Мальборо. Герцогиня находилась тогда на вершине своей власти. Благодаря поразительному уму и властному нраву, она достигла полного господства над королевой Анной, и можно сказать, судьба всего королевства находилась в ее руках. Хотя теперь ей было уже около сорока, ее необыкновенно привлекательная наружность едва ли от этого потеряла. Осанка дамы была горда и величественна, поистине царственна. Приняла она Джона, которого представил ей Уилсон, чрезвычайно любезно. Довольная его наружностью и обращением, подчиняясь чарующему влиянию, которое он выказывал, когда хотел этого, герцогиня с интересом прислушивалась к тому, как Лоу излагает свой план, а когда он закончил, сказала:

– Я, признаюсь, не совсем понимаю вашу Систему, но это, кажется, очень смелый план и должно быть, так или иначе он приведет к необыкновенным последствиям. Могу обещать одно – ваше предложение будет тщательно и беспристрастно рассмотрено теми лицами, которые способны составить о нем суждение. Если его одобрят, оно непременно будет принято.

– Это все, чего я прошу, сударыня, – ответил Лоу.

Предложив ему еще несколько вопросов и получив на них вполне удовлетворительные ответы, герцогиня при прощании с необычайной любезностью пригласила его бывать у нее в приемные дни.

На следующий день сэр Гарри представил Джона графу Годольфину. Первый министр принял его так же любезно, как герцогиня Мальборо, которая уже приготовила для него дорогу. Сжато и ясно, как только мог, Лоу развил свой план перед лордом. Мы не последуем за ним в подробностях, так как по необходимости нам придется более полно коснуться этого плана в последующем изложении, заметим только, что основанием его системы был кредит. Лоу предлагал превратить всю монету государства и всю земельную собственность в бумажные деньги равной стоимости.

– Так вы изъяли бы из обращения золото и серебро, – заметил Годольфин, когда тот закончил свою речь, – и оставили металлические деньги в обращении лишь в таком количестве, какое оказалось бы необходимым для небольших торговых сделок?

– Таково мое намерение, милорд. Глубоко вдумываясь в дело, я убедился, что драгоценные металлы ошибочно употребляются как орудие обращения. Следует пользоваться только бумажными деньгами, потому что они не имеют самостоятельной ценности. Вот основание моей экономической теории! И хотя на первый взгляд она может показаться утопичной, но я думаю убедить вас, милорд, в ее основательности. С помощью бумажных денег и системы кредита, как я полагаю, мы тотчас увеличим в четыре раза денежное обращение. Это оживит и поощрит все отрасли торговли и промышленности в громадных размерах, и таким образом в той же самой степени неизбежно увеличится благоденствие государства.

– Вы говорите очень правдоподобно, – сказал лорд, улыбаясь. – Но я не сторонник вашей системы. Я не хотел бы произвести опыт, так как неблагоприятный исход его неизбежно должен повлечь за собой банкротство государства. Но ваш план, без сомнения, мог бы явиться соблазнительным для неограниченного государя, ведь благодаря плану все богатства страны перешли бы в его руки. И будучи должен отклонить ваше предложение, я вполне убежден, что ваш план будет принят, очень возможно, Францией. Если это случится и ваше предприятие окончится успехом, вы будете считаться первым финансистом в Европе.

Лоу удалился чрезвычайно довольный свиданием, хотя и не достиг того, чего ожидал.

Глава VIII. О том, как фурии овладели сердцем Старого Красавца