Джон Лоу. Игрок в тени короны

– Нет, его там не будет, иначе я бы пошла туда, – заметила Белинда. – Вы извинитесь за меня перед леди Берг. Скажите, я не в духе, или… или что вам заблагорассудится. Но вы не обмолвитесь ей об истории за обедом – я ведь на самом деле чувствую себя нездоровой – от вашей хмурости.

– Пожалуйста, извинитесь и за меня, мистер Уилсон! – прибавила леди Кэт. – Скажите, что я сочла необходимым остаться дома с Белиндой.

– Она участвует в заговоре, – пробормотал Уилсон. – Но я не сумею извиниться за вас, – прибавил он вслух. – Я сам вовсе не собирался к леди Берг.

– Но вы должны ехать, сэр, я настаиваю на этом! – воскликнула Белинда.

– Да-да, вы должны пойти, – прибавила леди Кэт. – Это собрание будет великолепным и доставит вам большое удовольствие.

– Если бы я пошел, то показался бы только хозяйке и тотчас вернулся бы обратно – сказал Уилсон.

– Будьте любезны, сэр, слушаться моих приказаний! – сказала Белинда. – А я приказываю, чтобы вы не возвращались раньше часу. Слышите?

– Можно было бы подумать, что у вас имеются какие-то особенные причины желать, чтобы я оставался там именно до этого часа, – заметил Уильсон.

– Да, имеются, и я скажу вам о них, когда вы будете в лучшем расположении духа. Видите ли, рюмки для вас мало – стакан бордосского вина сделает вас более веселым. Кончите эту бутылку, затем поспите немного, и тогда у вас будет все в порядке. Зайдите ко мне в комнату сказать «доброй ночи» перед тем, как отправитесь к леди Берг.

Белинда покинула комнату вместе с леди Кэт. Проходя через залу, она обратилась к подруге:

– Как я ловко устроила, чтобы он уехал.

– Вы устроили чудесно, моя дорогая, – ответила Кэт. – Но в каком странном он настроении! С ним, вероятно, случился припадок тоски.

– О, это пройдет, когда он выпьет вина и отдохнет после обеда, – ответила Белинда со смехом, когда они поднимались по лестнице[32 - Белинда «поднималась по лестнице». Это – намек на жизнь в коттедже (cottage – домик, дача) – давний обычай, господствовавшийв Англии. Англичане – любители своего дома и семьи: они стараются занимать целый домик этажа в три, из которых один отводится приемным комнатам и столовой, другие – кабинету, детской, спальням. «Коттеджной системой» называют домики при фабриках, где рабочие живут семейно, а не казарменно.].

Бедняжка и не подозревала, что ее ждет.

Глава IX. Страшное происшествие

Оставшись наедине с самим собой, Уилсон предался ужасным размышлениям. Он не выпил вина и не стремился найти временное забвение во сне, но разговаривал с собой приблизительно так:

– Должен ли я убить эту обворожительную красавицу только за то, что она не смогла любить такого старика, как я? Лучше, гораздо лучше покончить с собой и сохранить ей жизнь. Но нет! Я не в силах перенести мысль о том, что оставлю ее для другого. Эта мысль – безумие. Но, может быть, я буду вполне отомщен, если убью его? Разве его кровь не смоет позорного пятна с моего честного имени? Нет. Они оба должны умереть. Прочь, сомнения!

Он поднялся и направился было к двери, как вдруг леди Кэт тихонько вошла в комнату.

– Так вы не спите и занимаетесь делами, мистер Уилсон? – сказала она. – А я боялась пробудить вас от послеобеденного сна. Можете ли вы уделить мне несколько минут?

Старый Красавец предложил ей стул, а сам взял другой и сел рядом.

– Я уверена, что вы поможете мне вашим советом в деле, имеющем для меня большую важность. Вы должны были заметить, кажется, что я отношусь уже некоторое время очень благосклонно к известному человеку. Вы дрожите, как будто то, что я говорю, поразило вас неожиданностью. Но ведь вам должно быть хорошо известно, что я и мистер Лоу взаимно любим друг друга.

– Простите меня, леди Кэт, но до сих пор я совсем не знал об этом. Мне очень грустно, очень грустно слышать это.

– Грустно?! – воскликнула она. – Я ожидала от вас совсем иного ответа. Я думала, что вы наилучшего мнения о мистере Лоу.

– Послушайте меня, леди Кэт, – сказал Уилсон серьезно. – Если вы питаете какую-нибудь любовь к этому человеку, вы должны уничтожить, задавить ее, каких бы это вам усилий ни стоило. Он совершенно недостоин вас.

– Но я не могу уже идти на попятный! Вы заставляете меня говорить откровенно: знайте же, что я не только отдалась ему всем сердцем, но и обещала отдать ему мою руку.

– Вы поступили воистину безумно – он обманул вас. Не требуйте от меня никаких объяснений, я не в силах дать вам их. Но позвольте сказать одно – не вам выходить замуж за этого проходимца, этого шарлатана, мошенника, плута. Моя обязанность – не допускать этого.

– Брань, которой вы осыпаете человека, обрученного со мной, как я уже вам сказала, заставляет меня прекратить всякий дальнейший разговор с вами, мистер Уилсон, – сказала леди, гордо поднявшись со своего места. – Мистер Лоу сумеет защититься от таких любезностей. Я не ожидала встретить в вас клеветника.

– Отложите ваше суждение до завтра, сударыня. Вы увидите, что слова мои правдивы. От глубины души мне жаль вас.

– Я вовсе не нуждаюсь в вашем сострадании, сэр! – громко воскликнула она. – Все недостатки, которые вы приписываете мистеру Лоу, совершенно неосновательны. Добавлю, что только моя привязанность к Белинде заставляет меня оставаться под вашей кровлей.

– Не сердитесь на меня, прошу вас, – промолвил старик так печально, что тронул нежное сердце своей собеседницы. – Участие, которое я принимаю в вас, заставляет меня говорить так. Только за последние несколько часов передо мной обнаружились темные качества Джона Лоу. До сих пор я считал его честным и достойным доверия. Еще сегодня утром я защищал его так же страстно, как вы, но теперь мои глаза открылись.

– Вы начинаете беспокоить меня, мистер Уилсон! – воскликнула Кэт. – Что вы узнали о нем? Расскажите, заклинаю вас. Я терпеливо вас выслушаю теперь.

– Может, рассказать ей откровенно про все? – спрашивал себя старик. – Да… Да. Но нет еще! Это разрушит весь мой план мести.

– Вы колеблетесь? – воскликнула леди. – А, вам нечего сказать! Вы не в состоянии оправдать вашей клеветы.

– Подождите до завтра, сударыня! Вы узнаете тогда все и поймете причину моей нерешительности.

– Почему до завтра? Почему я должна ждать? Почему вы осуждаете меня на целую ночь страданий, в то время как можете оживить несколькими словами?

– Ничто не облегчит вашей горести, сударыня, скорее усилит ее. Не принуждайте меня более, это бесполезно. Если мы встретимся утром, я расскажу вам все. А если нет, Божье благословение да пребудет с вами! Спокойной ночи!

Увидев, что ей больше ничего не добиться от него, Кэт удалилась. Оставшись снова один, Старый Красавец стал порицать себя за то, что не сделал Кэт участницей своих страданий. Соединив свое горе, они могли бы найти взаимное утешение. И он почти решился исполнить это намерение, но прежде, чем дошел до двери, доброе побуждение исчезло, и несчастный вернулся к своему жестокому решению.

– Не будь слаб, – шептал он. – Не будь слаб. Она должна умереть!

Он снова вернулся в свой кабинет и, открыв ящик письменного стола, взял связку писем. Он начал читать их, но чувства, вызванные чтением, заставили его перестать. Затем он взял небольшой портрет своей жены и, глядя на него с нескрываемым обожанием, восклицал:

– Ах, эти черты пленили меня! Как красива она, как бесхитростна! Как страстно я любил ее! Но любовь исчезла навсегда, – прибавил он, бросив портрет на землю и топча его. – Я пробудился от безумного сна и вижу, что меня обманули. Любила ли она меня когда-нибудь? Нет, нет, никогда, никогда!

Чувства эти были столь мучительны, что ему казалось, будто он сейчас умрет. Очнувшись от припадка боли, Уилсон снова положил письма в ящик и открыл шкафчик, из которого вынул небольшую шкатулку с лекарствами. Несколько минут он стоял в нерешительности, опустив руки, и глядел на шкатулку. Выражение его мрачного лица было отталкивающее. Наконец, он взял небольшой ключ и приложил к шкатулке, но рука его дрожала так сильно, что после нескольких бесплодных попыток ключ выпал из руки.

– Будь я суеверен, я счел бы это за вмешательство какого-нибудь доброго духа с целью отвратить меня от моего намерения, – прошептал он. – Но меня ничто не удержит. Стоит мне подумать о нанесенном оскорблении, и я становлюсь непреклонным.

С этими словами он отпер шкатулку и вынул из нее склянку, наполненную прозрачной, как вода, жидкостью. Снова охватила его нервная дрожь, и в своем возбуждении он чуть не уронил склянку. Едва успел он подхватить ее, как неожиданное появление жены помешало ему.

– Я пришла узнать, что с вами, – сказала она. – Леди Кэт рассказала мне, что вы чем-то расстроены. Вы чувствуете себя нездоровым? Вы страшно бледны. В чем дело?

– Ничего, ничего, – ответил он торопливо. – Не беспокойтесь обо мне. Мне скоро будет лучше. Я собирался зайти в вашу комнату, чтобы сказать вам «доброй ночи», прежде чем отправиться к леди Берг, но так как вы здесь, то, пожалуйста, садитесь. Мне нужно кое-что сообщить вам.

– Ну хорошо, только не задерживайте меня долго. Я очень устала и хочу выспаться, – сказала она, протяжно зевая.

– Посвятите мне несколько минут. Вы скоро будете спать долго и глубоко, – сказал он мрачным голосом, пристально глядя на нее.

– Как странно вы смотрите на меня! – воскликнула Белинда. – Кэт говорила, что с вами творится сегодня неладное. Да, вижу, что это верно. Ну, улыбнитесь немножко! Да вас испугается всякий, если вы станете так дико смотреть. Вы напоминаете мне Синюю Бороду из волшебной сказки, когда он собирается отрубить голову своей жене. Надеюсь, вы не собираетесь убить меня?

– Убить вас! – отозвался Уилсон. – Кто внушил вам эту безумную мысль?

– Да ваши свирепые взгляды. Говорят, будто вы так ревнивы, что способны совершить какое-нибудь ужасное убийство. Но я не боюсь этого. Вы слишком любите свою Белинду, чтобы отрубить ей голову. Не так ли, господин Синяя Борода?