Оценить:
 Рейтинг: 4.5

Звание Баба-яга. Ученица ведьмы

Год написания книги
2018
Теги
1 2 3 4 5 ... 13 >>
На страницу:
1 из 13
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Звание Баба-яга. Ученица ведьмы
Вера Андреевна Чиркова

Звание Баба-яга #2
Если день начался неудачно, так он и закончится, в этом юная сиротка Катерина убедилась на собственном опыте. А ведь казалось, ничего не предвещало беды, ну кроме темных туч на горизонте. Но ведь ранней весной этим никого не испугать… особенно летящих на шабаш ведьм.

Вера Чиркова

Звание Баба-яга. Ученица ведьмы

Глава первая

День первый, очень злополучный

– Ах ты ж, хулиганка бисова!

Огромная миска с творогом пролетела в паре сантиметров над моей головой и с грохотом врезалась в стену. Душистые белые комочки разлетелись по всей веранде, обдав меня моросью сыворотки.

И это я – хулиганка?! Да я по сравнению с тобой просто ангел с кружевными крылышками! Вот только вслух этого не скажу, чтобы не выдать своего укрытия.

Да и не должно меня тут быть, если уж на то пошло. Ну какой нормальный человек, уронив в миску со свежесваренным творогом почти килограмм соли, спокойно останется поджидать, пока его за это накажут?

Но это нормальный, меня же такой пока никто не обзывал. Хотя несколько различных прозвищ прицепилось, просто как приклеенные «Моментом». Клей такой есть, тетка все время покупает. Она страшная экономистка, все разбитые чашки и тарелки обязательно клеит. Ну и что, что в них потом ничего наливать нельзя, – она и не наливает. Зато насыпает, а потом забывает, почему насыпала. Вот и давеча, возьми, говорит, вон ту тарелочку, положи на нее творожку и помни с сахаром, завтракать будем.

И ушлепала цыплят кормить. Она маленьким обязательно творогу дает, чтобы росли быстрее. А я только тарелку достала и задумалась, во что бы соль пересыпать… а она возьми и тресни прямо в руках.

Тарелка, разумеется. Вот я от неожиданности прямо в миску ее и уронила. Само собой, вместе с солью. Ну да, возле творога я и стояла, а где еще, по-вашему, мне стоять нужно было?

– Вот ты и попалась, оторва криворукая! – торжествующе объявила хрипловатым голосом тетка, вытаскивая мою персону за ухо из-за старенького диванчика.

– Как? – интересовал меня только один вопрос, и тетка правильно догадалась какой.

– Ни кошка, ни собака не кинулись творожок-то собирать! Окромя тебя, их ничто отпугнуть не могло! – гордо пояснила она сложную цепь своих умозаключений.

Ну да, правильный вывод. Вот только неверным путем ты, тетенька, к нему подошла. Потому и не желали они твой творог собирать, что я уже пыталась им его скормить, чтобы свою промашку скрыть. Только ни одна собака не сожрет столько горько-соленого творога, даже если ей его насильно в пасть крупяным совочком засыпать. Это Жучка еще долго продержалась. Кошка сбежала намного раньше.

– Ну а чтобы ты навсегда запомнила, что шкодить нельзя, соберешь этот творог и, пока не съешь, ничего другого не получишь, – мстительно объявила тетка свой приговор и сунула мне в руки погнутую миску.

Не забыв наградить увесистым подзатыльником. Совершенно незаслуженным, на мой взгляд, и оттого особенно обидным.

– И не вздумай хитрить! Тут нормальному человеку и за три дня не съесть, раньше не приходи.

– Ну да… – оскорбленно бурчу, ползая под столом с совочком и миской, – сначала вывалять еду по грязному полу, а потом скормить единственной племяннице! Ничего гуманного в тебе нет.

Ну про то, что пол грязный, я немного преувеличила, мне и приходится его каждый день намывать, только я ведь вовсе не мазохистка, низкому дивану на коленях кланяться. А творог именно туда в большинстве и завалился и теперь извлекается с совершенно неожиданными добавками. В частности, с бесследно потерявшейся еще осенью картофелечисткой, парой пуговиц, оторванных непонятно от чего, коробком спичек и одиноким пыльным носком. И что самое грустное, пожаловаться абсолютно не на кого, да и некому.

Тетка тут же задерет нос и заявит, что я сама и виновата, развела эту грязь. Ну так если бы знать, что она меня оттуда творог доставать заставит, я, может, и помыла бы.

И тут по моей небрезгливой в общем-то натуре был нанесен судьбой такой подлый удар в виде засохшей мышки, что я не выдержала. Бросила миску с совочком посреди пола и полезла по шатучей лесенке на мансарду, собирать вещи.

Неужели я пропаду или буду еще где-нибудь терпеть столько оскорблений, как в доме единственной родственницы, оставшейся у меня после гибели предков?

Не думаю. На свои семнадцать я хоть и не выгляжу, зато имею кучу полезных навыков, спасибо районному интернату и родной тетушке. Вот сейчас доберусь до какого-нибудь города, найду работу, сниму квартиру и заживу как все белые люди. Буду вечерами по парку гулять, а не по оврагу – в поисках теткиных коз.

Вот только город выбрать нужно правильно, а денег у меня должно хватить, давно коплю то, что остается от пенсии за родителей.

Я пошарила рукой за кривоногим шкафом, непонятно как втиснутым в узкий люк, достала коробочку из-под конфет, в интернате на день рождения подарили… нет, не одну коробку, были в ней и конфеты, правда, мне всего две штучки досталось, а как же иначе, не есть же их одной, под одеялом?! Из коробки, с сожалением вздохнув, – придется ее оставить, – достала свои сбережения. Упаковала на дно потертого рюкзачка, сложила туда же небогатое приданое, натянула свитерок, джинсы и кроссовки. Куртку бросила на рюкзак, бдительно оглядела помещение, верно служившее мне целый год. Ничего не забыла? Вроде нет. Тогда прощай, печальный уголок.

На веранде я задумалась еще на пару мгновений, потом, бесшабашно тряхнув головой, решительно сунула в один боковой кармашек старенький кухонный нож и ложку, а в другой – алюминиевую кружку. Еще начатый коробок спичек, полбулки хлеба, кусок соленого сала и несколько пакетиков чая, пожалуй, больше взять нечего. Если только новенький тюбик любимого тетушкиного клея… просто так, назло.

Заслышав со стороны парадного крыльца неспешные шаги покидаемой родственницы, молнией метнулась к дверце, ведущей во двор, и, не оглядываясь на прощанье – некогда, да и незачем, – выскочила под вялый весенний дождик.

Ничего, не сахарная, до станции, если напрямки через лес, всего-то два километра, куртку накину и добегу.

В лесу было сумрачно, скользили под кроссовками прошлогодние черные листья, и даже под огромными елями не осталось сухого места. Да только с чего бы мне вздумалось под них лезть, под эти самые ели? Если следовало спешить изо всех сил – с тетки вполне станется тревогу поднять, объявить меня в розыск, как преступника. И не важно, что паспорт дают в четырнадцать и даже работать разрешают. Зато сбегать от домашних тиранов и выходить замуж почему-то можно только в восемнадцать.

Что-то мелькнуло над елками ослепительным всплеском, вырывая меня из размышлений о вечных проблемах и одновременно выдергивая почву из-под ног, ударило по ушам воздушной волной, как при свободном падении… каталась я однажды, когда уходила из интерната.

И бросило в темную воронку невесть откуда взявшегося смерча, заставив на миг задохнуться от нехватки воздуха и всепоглощающего ужаса.

А потом, больно ударив напоследок, швырнуло спиной на что-то твердое, и мой организм не придумал ничего лучше, чем в знак протеста потерять сознание.

Что я была злая, придя в себя, сказать мало. Нет, я была просто очень злая. Ненавижу, когда мне делают больно или бьют, до посинения ненавижу.

И, когда я попала после смерти родителей в интернат – тетка расстаралась, первым делом довела это до сведения всех задир. И откровенных, и тихушных, а их, как я успела заметить за последние несколько лет, в любом коллективе всегда на порядок больше. Ходят эдакие, вроде правильные, учителя и воспитатели их в пример ставят. А едва взрослые отвернутся, ангелочки превращаются в болотных гадюк, норовящих посильнее цапнуть из-под кочки.

Ну так вот, про боль. Не сразу до них дошло, что я не шутила. Поначалу все пытались поймать меня в темном углу и показать, кто в интернате настоящий хозяин. Потом им вытаскивали из носов и скул занозы – я без куска доски в опасные углы не совалась.

Ну а я, как водится, сидела в это время в карцере. Так они палату при медпункте меж собой называли. Местная медсестра туда для успокоения буйных драчунов запирала, после того как укольчик вкатит, разумеется. Вот это еще одна вещь, которую я на дух не выношу, – уколы и операции разные. И медсестре об этом в первый же момент сообщила. Она оказалась теткой сообразительной, поглядела в мои шалые от ненависти глаза и шприц убрала. Вместо этого принесла стопку книжек и положила на тумбочку.

Книжки я тоже не любила до того случая, но сказать сразу об этом не успела, так быстро она из карцера вымелась. А уже потом, от скуки, открыла наугад один томик, самый тощенький, да так и прилипла. Вот с тех пор мы с Мариной и подружились, хотя весь интернат ее за белый халат и подкрашенные волосы Мальвиной называл. Или еще за что, я не вникала. Важно другое: с тех пор она никогда мне прививок не делала, сунет какую-то гадость в ложечке – выпей! И все.

А я ей за понимание помогала в медпункте убирать. Марина всегда говорила, что мне надо обязательно в медицинское поступить, вроде призвание к этому имеется. Только тетка решила иначе – после девятого класса забрала на хутор, трудно ей, видите ли, одной! Ну так ведь, чтобы ее коз ловить, и взвода погранцов маловато будет.

Когда Марина узнала, что меня забирают, то взяла выходной и выпросила у директрисы разрешение съездить со мной в город, просто так, на прощанье. Вот в тот раз и испробовала я и крутые горки, и свободное падение, очень весело было. Но самое необычное случилось, когда мы уже на вокзале сидели, электричку до райцентра ждали. Марина ушла куда-то, времени было еще завались, и я развлекалась тем, что в упор глядела в спины дремлющим пассажирам. Очень смешно наблюдать, как они вдруг просыпаются и начинают в панике пересчитывать свои сумки и пакеты, не понимая, что их так встревожило.

Вот тогда она и подошла – высокая, рыжеволосая, лицо вроде молодое, а глаза понимающие такие.

– Ты, – говорит, – девочка, пока еще сама не знаешь, какая в тебе сила дремлет, но наступит час, когда захочешь понять, что с ней делать и как дальше жить. Вот тогда приезжай ко мне в гости, возьму тебя в ученицы. Вот тебе моя визитка с адресом, потерять ее невозможно, как будет нужно, сама найдется.

Встала и ушла, как раз посадку объявили на Симферополь, я хорошо запомнила.

Почему я этот случай сейчас вспомнила? Да все просто. Едва придя в себя после странного падения, села, ощупывая пострадавшие бока, и вдруг почувствовала под рукой что-то непонятное. Сунула пальцы в боковой кармашек курточки и обомлела – на ладони лежал, поблескивая золотыми виньетками, зеленоватый прямоугольник картона с выдавленным на нем, давно заученным наизусть именем и адресом. Вот только я прекрасно знала, что он никак не мог тут находиться, потому как стирала куртку всего пару дней назад и все карманы прилежно выворачивала.

Луч солнца упал на позолоту узора, тот заиграл, заблестел весело, я невольно подняла глаза… и в груди сначала сжалось, а потом громко забухало, заторопилось испуганное сердце.

Место было совершенно незнакомое… и какое-то необычное, я даже не сразу разобралась, чем оно меня так насторожило.

А потом резко, как ведро воды на голову, пришло понимание.

1 2 3 4 5 ... 13 >>
На страницу:
1 из 13