Пятиозерье

– “Забыться” и “позабыв” в соседних строчках не слишком удачно, – сказала Света. – А так очень неплохо.

– Нет, но у парня самомнение, а? Да откуда ему в пятнадцать лет знать, что такое счастье? Цветок ему, понимаешь, сорвать за счастье, растение зазря изгадить… Надо бы его к нам вечером на посиделки пригласить, вдруг у него еще что-нибудь интересное написано, —неожиданно заключила свою критическую речь Ленка.

– А ведь это, наверное, здорово – знать в пятнадцать лет, что такое счастье, – мягко улыбнулась Света. – Даже если ошибаешься… Кстати, про цветы мне тут Лешка Закревский все подробно объяснил: зачем мужчины их дамам дарят и почему дамы этому радуются…

– И почему? – подозрительно спросила Ленка.

К Лешке она относилась настороженно – ее ум и интеллигентность не производили на того впечатления…

– Видишь ли, с точки зрения ботаники, цветы – просто органы размножения растений. Ну а дальше все по Фрейду…

Иногда Света позволяла себе беззлобно подшучивать над Астраханцевой, любившей толковать все – от сновидений до окружающих предметов по Фрейду, Юнгу и другим менее известным светилам психоанализа.

– Пошляк твой Лешка, – констатировала подруга. – Пошляк и старый циник.

Ретроспекция. Викторина.

Репутация пошляка и циника Закревский заслужил в глазах Ленки в начале первой смены. Заслужил своим триумфальным выступлением на устроенной Астраханцевой и Светой кинолитературной викторине.

Викторина – заурядное и проводимое для галочки мероприятие – расцвела пышным цветом от неуемной Ленкиной фантазии. Пока Света готовила вопросы, Ленка поставила на уши всех. Начлаг с неохотой отдал ключи от большого актового зала, обычно пустовавшего до концерта в Родительский День. Подопечные Аллы Богдановны четыре дня, отложив другие работы, дружно готовили оформление и декорации. Меланхоличного монтера и осветителя Володю (дальнего родственника жены Горлового) Астраханцева безжалостно вырвала из вялотекущего запоя — и он уныло настраивал звуко– и светоаппаратуру, подгоняемый ее железной волей и припасенными ею же бутылками с холодным пивом “Балтика”. Закончив с вопросами, Света тоже присоединилась к всеобщей суете и авралу, но до кипучей энергии подруги ей было далеко.

Шоу получилось красочное. Световые и звуковые эффекты Володи подтверждали старую мысль, что мастерство не пропьешь; призы за каждый удачный ответ вручались смешные и неожиданные, вызывая дружный хохот зала; вместо заставок драмкружковцы разыгрывали веселые сценки, пародирующие телерекламу и сочиненные Ленкой.

Заминка случилась на одном из вопросов третьего тура. Вообще-то Света составляла вопросы так, чтобы дать равные шансы командам разного возраста. Но определить произведение, где “одна палочка и семь дырочек победили вражеское войско” не смог никто. Вопрос попал в “мертвую зону”. Старшие уже подзабыли когда-то постоянно крутимый по ТВ получасовой мультфильм “Заколдованный мальчик”, а младшие гораздо лучше разбирались в диснеевских сериалах.

– Давай мнение зала! – прошипела Володе Астраханцева, раздраженная безмолвием, потянувшимся после отзвучавшей минутной музыкальной паузы, отведенной на раздумья.

Тот, увидев, что Закревский что-то говорит Доктору Пробиркину, без раздумий включил стоявший перед ними микрофон.

– …Это ведь, Сережа, “Зори здесь тихие”! – на весь притихший зал разнесся звучный Лешкин голос.

Повисло трехсекундное молчание. Первым понял Пробиркин – его заливистый, высокий смех усилился динамиками и вскоре перешел в истеричное всхлипывание. Следом грохнули дружным хохотом остальные: смеялись вожатые и воспитатели; жеманно хихикали девицы из старших отрядов (парни ржали во весь голос); младшие, хоть ничего и не понявшие, посчитали долгом внести свою лепту, визжа и топая ногами. Володя, все ниже сгибаясь в пароксизме веселья, рухнул наконец на кнопки и рычажки своего пульта – последовавшая светозвуковая какофония еще больше усилила эффект от Лешкиного выступления. Света, пытавшаяся поначалу сдерживаться, тоже в конце концов расхохоталась, отворачиваясь от своего микрофона ведущей…

Не смеялась, неприязненно глядя на Лешу, только Астраханцева – смешить на этом празднике она считала своей прерогативой…

05 августа, 13:57, ДОЛ “Варяг”, библиотека.

– Слушай, Ленка, а отчего бывает склероз?

– Склеро-о-оз? – протянула Ленка. – По-моему, от старости… возрастные изменения сосудов мозга… У тебя уже начался?

– Нет, но… – Света помялась, не зная как объяснить ей, что… И не стала объяснять ничего.

– Рыбы надо больше кушать. Танакан пить. Замуж, в конце концов, сходить…

Пристроить Свету замуж было давней и заветной мечтой Астраханцевой.

Она вообще обожала знакомить между собой самых разных людей, а также выполнять для подруг роль бесплатной свахи. Правда, удачно ее попытки почти никогда не заканчивались.

Глава 6

05 августа, 14:09, ДОЛ “Варяг”.

“Ну до чего же похож на генерала Лебедя!” – подумала повариха Вера, провожая взглядом высокого, плечистого человека в черной куртке-ветровке. Человек неторопливо вошел в ворота лагеря и двинулся по главной аллее, пересекающей “Варяг” насквозь и проходящей мимо всех корпусов.

Именно черная куртка первой привлекла внимание выскочившей из раскаленного пищеблока Веры – перекурить и глотнуть свежего воздуха (тоже, конечно, не прохладного, но по сравнению с экваториальным климатом столовой вполне приемлемого). Ей, изнывавшей у плиты в натянутом на голое тело коротком белом халатике, показалось диким, что кто-то способен в тридцатиградусную жару существовать в одежде из плотной черной ткани.

Докуривая сигарету, Вера следила: вот гость медленно идет, поглядывая по сторонам, вот остановил одну из вожатых младших отрядов, спешившую по каким-то своим делам…

Их разговора она не слышала, но обратила внимание на странную, напомнившую ей знаменитого генерала неподвижность лица прибывшего. Шевелились лишь задающие вопрос губы; жестикуляция почти отсутствовала, за весь разговор один-единственный жест – волнообразное движение руки в районе шевелюры. Вожатая что-то отвечала, показывая рукой вверх, в сторону БАМа, «пятерки» и «шестерки».

Пришелец кивнул вожатой, попытался улыбнуться – получилось плохо, рот дернулся в незаконченном движении — и неспешно направился вверх по главной аллее. А Вера вернулась на кухню, до полдника оставалось меньше сорока минут.

Человек в черной куртке двинулся дальше.

Он выглядел совершенно чужим и инородным здесь, в залитом солнцем лагере – мысль о том, что у него могут отдыхать тут дети, не пришла бы никому в голову. Почему-то людей с подобной внешностью никак не вообразить любящими папашами, окруженными ребятней.

Человек двигался вперед уверенно и прямо, как танк по детской песочнице – двигался в сторону шестого корпуса; и следующими из увидевших его обитателей лагеря стали Ленка со Светой. Он их, впрочем, не заметил за окнами библиотеки, где подруги обсуждали новенького в четвертом отряде – белоголового мальчика по имени Тамерлан.

– Это сынок одного нового русского, предпринимателя-азербайджанца… – Ленка сама поняла, что сказала странную вещь. – Ну… в общем… богатый у него очень папа.

Света удивилась. Отпрыски действительно богатых семейств отдыхали на лучших пляжах мира, но никак не в бывшем пионерлагере. Даже в «шестерке», считавшейся элитной, жили в основном чада предпринимателей ларечно-павильонного уровня и менеджеров средней руки фирм.

– В общем, это теперь персона VIP в моем отряде; лично СВ предписала его не обижать, не перетруждать, не надоедать, но и не давать скучать.

Аббревиатуру “Эс-Вэ” Астраханцева произнесла так, что Свете подумалось: она подразумевает под этими буквами не “старшую вожатую”, а какое-нибудь менее благозвучное словосочетание. А Ленка продолжала:

– Тем более что парнишка маленько контуженый – зимой копался в компьютере, схлопотал удар током. Жив остался, и все прошло, но вот голова поседела – до этого был черный, как и папочка… А что, вы с ним уже познакомились, откуда такой интерес?

– Да… Встретила их сегодня утром, вместе с отцом и Горловым. Странный случай тогда произошел… с Чубайсом. Никогда ничего похожего не видела…

Ленка раздраженно фыркнула. Кошек она не любила, а Чубайса особенно. Хотела сказать что-нибудь едкое, машинально посмотрела в окно… И замолчала.

…Лицо идущего мимо библиотеки человека в черной ветровке и черных джинсах показалось Астраханцевой незнакомым. Совершенно незнакомым. Но что-то при виде его зацепило, укололо, царапнуло Ленку по восприятию.

Что-то тревожное.

05 августа, 14:18, ДОЛ “Варяг”.

Мальчик по имени Тамерлан выскользнул из шестого корпуса и двинулся вниз по склону, в сторону центральной части лагеря. Шел напрямик, игнорируя бетонные дорожки и протоптанные тропинки. Откос там, где он спускался, был крутой и неровный, но белоголовый мальчик шагал легко и непринужденно, словно прогуливался по самому удобному для променада месту.

Целью его похода стал небольшой деревянный домик, живописно затерянный в разросшихся кустах жасмина.

Тамерлан неторопливо обошел строение вокруг. Внимательно и заинтересованно изучил сверху донизу, как будто имел дело с уникальным произведением деревянного зодчества. Но дом никаких архитектурных изысков не имел, а имел три выходящие наружу двери – за ними размещались небольшие квартирки для работников лагеря (комнатка с прихожей, без санудобств и кухни).

У третьей двери мальчик остановился, сжал в ладони дверную ручку и замер с полузакрытыми глазами. Но никто, будь у этой сцены зрители, не назвал бы его позу нерешительной – скорее подумал бы, что стоит он уверенно, а если взялся за ручку и медлит распахнуть дверь – значит, так и надо.

Затем началось странное.