Я носитель

– Ну конечно же будем, глупышка! Я сейчас приготовлю такой обед, просто закачаешься!

Мама бы не перенесла, что ее дети ходят грязные, неухоженные. Она бы трижды умерла от горя. Эх, мама, мама, почему ты оставила нас? Нам так тяжело без тебя! Подавив подкативший к горлу ком, я пыталась подумать о другом, например, о предстоящей работе по дому. А работы было много: нужно было прибрать в доме, вымыть посуду, натереть пол до блеска, чтобы было чисто, как при маме, прополоть грядки в огороде, полить цветы, постирать вещи.

Если выдавалось свободное время, мы с Зарой шли в гости к бабушке, у нее всегда оказывалось что-нибудь вкусненькое для нас. Я очень любила слушать бабушкины рассказы из ее жизни. Порой бабушка гладила меня по голове, по ее морщинистому лицу текли слезы, и она приговаривала: «Бедная, бедная девочка!» У бабушки всегда было много народу, все просто обожали ее чай с молоком. Очень уютны были те вечера, когда все многочисленные родственники собирались за столом, пили чай и вели долгие беседы. Бабушка рассказывала о том, как их депортировали с родины, и она была беременна моим папой. В Казахстане она родила, но сказались лишения в пути, и у нее не оказалось молока. В ауле жил, старый казах, у которого, как говорили, водилась корова. Бабушка пошла к нему и предложила золотое кольцо в обмен на молоко. Нашим женщинам неприлично говорить про своего новорожденного, и поэтому она про ребенка даже не упомянула. Этот аксакал отказался от кольца, а огорченная бабушка ушла восвояси. Вечером аксакал принес целый кувшин молока, а увидев ребенка, стал носить молоко каждый день. Бабушка часто повторяла, что если бы не этот человек, моего папы не было бы на свете. Впервые услышав эту историю, я стояла словно громом пораженная. Это что же получается? Если бы не это молоко, умер бы папа, если бы не было папы, не было бы меня. Вот так из-за какого-то пустяка может не родиться целое поколение.

Изредка мы с Зарой ездили к Ларисе. На каникулы дядя Валид отвозил нас в село, где она жила. В очередной раз, когда мы туда приехали, нас выбежали встречать четверо Ларисиных детей от трех лет и старше. Вслед за ними вышла заплаканная Лариса. Я тут же догадалась, в чем дело. Очевидно, ее муж опять ударился в пьяный загул. Дядя Валид, увидев опухшие глаза Ларисы, насупил брови, но ничего не сказал и уехал. Мне было неловко от того, что мы с Зарой приехали так некстати и, по-видимому, в самый разгар скандала. Ее дети повисли на мне, а старшие девочки убежали куда-то с Зарой.

– Пойдем, – позвала меня Лариса. Заметив мой неуверенный вид, добавила: – Этой скотины нет сегодня дома.

В прихожей все было вверх дном – четверо детей не шутка. Там и сям лежали разбросанные игрушки и вещи. Лариса прошла на кухню, я направилась вслед за ней, по пути подбирая игрушки. Лариса поставила на плиту чайник и повернулась ко мне:

– Рассказывай!

– Да у нас все по-прежнему, – уныло протянула я.

– Отец хоть ночует дома?

– Ночует. На прошлой неделе он притащил какого-то мужика к нам на ночлег. А дядя узнал и вышвырнул его.

– Отец что, совсем спятил? – возмутилась Лариса. – Две малолетние девочки дома, а он тащит посторонних людей. Ух, была бы моя воля на этих алкоголиков!

Думаю, она больше думала о расправе над своим алкоголиком. Она была несправедлива, на мой взгляд. Не так уж сильно и пил ее муж, как наш папа. Иногда позволял себе загулы.

– Четверть как закончила?

– Одна четверка.

– Молодец! Может, хоть ты у нас выбьешься в люди. Но навряд ли – у наших женщин никаких перспектив. Одна дорога – замуж. А это уже кому как повезет. А на твои способности всем наплевать. И не надо тебе, Тина, так из-за этой учебы надрываться. Хоть ты на три золотые медали эту школу закончишь, хоть на двойки – никакой разницы.

Лариса сегодня явно была не в духе.

– Вот, нарожала на свою голову. А их папаше и дела до них нет, хочет – пьет, хочет – дома валяется.

– Мам, а Аслан все наши куклы отобрал! – очень некстати появилась ее дочь Милана.

– Пошли вон отсюда! Играйте во дворе! – завопила Лариса.

Милану словно ветром сдуло.

– Ну и черт с этими алкашами! – тряхнула головой Лариса. Встала, выключила газ и налила мне чаю. Высоко с полки достала спрятанные от детей конфеты.

– Угощайся! Да не жмись, я Заре тоже оставила.

– А мы с тобой вот что сделаем. Зару оставим с детьми, а сами сходим к Лизе.

Лиза была подругой Ларисы и жила неподалеку. Когда мы вышли на улицу, на лавочке у соседнего дома сидела вся семья Кубатовых. Проходя мимо, мы поздоровались с ними.

– Бедные сиротки, – услышали мы за спиной шепот. – А отец так же пьет.

– Пожалели бы лучше своего сына, – тихо сказала мне Лариса, – какой год уже в тюрьме сидит.

– Смотри-ка, какой концерт устроили, – шепнула мне Лариса и глазами показала на дома двух других соседок Фатимы и Айшет.

Обе почтенного возраста, имея взрослых детей, частенько устраивали разборки между собой. Как рассказала мне Лариса, накануне Фатима вернула Айшет эмалированный таз, который одалживала у нее для варки варенья. Айшет цветочки на тазике показались подозрительно странными, и она высказала это Фатиме: – Какие все тут умные кругом, занимают новую посуду, а возвращают какое-то барахло!

– Это я-то барахло принесла! – тут же взвилась змеей Фатима. – Когда это я дома барахло держала!? Мой сын по большому блату только импортные вещи привозит, не то что некоторые!

Под некоторыми подразумевался непутевый сын Айшет. И она не замедлила отпарировать:

– А-а, этот твой узкоглазый сын? Люди говорят, не от киргиза ли он!

– Ах, ты шлюха! – завопила Фатима, – Уж не с твоего ли окна каждое утро вылезает Хусейн!

– А-а! – взвизгнула Айшет и вцепилась в волосы Фатимы.

Это надо было видеть, сказала мне Лариса. Две толстые неуклюжие тетки вцепились друг дружке в волосы, при этом отчаянно пытаясь лягнуть одна другую. На шум выбежал сын Фатимы, тот самый, которого Айшет назвала узкоглазым. Он насилу отодрал одну женщину от другой и потащил мать в дом.

Теперь же происходила демонстрация белоснежных подушек с наволочками из импортного материала у калитки Фатимы, а напротив, на заборе Айшет, были развешаны китайские покрывала.

– Добрый день, – поздоровались мы с Фатимой.

– Добрый день! – отозвалась та громко, чтоб соседка ее услышала. – Ах, какая красивая сестра у Ларисы растет! Когда вырастет, будет достойной невестой для моего сына!

Лариса ускорила шаг: – Пойдем скорей, не дай бог, они втянут и нас в свои разборки.

Наконец, мы дошли до дома Лизы. Лиза была бездетной вдовой, жила вместе с матерью и братом, которых держала в ежовых рукавицах. Небольшого роста, довольно смазливое личико, на вид хрупкая, но характер железный. Благодаря ее активной торговле, ее маленькая семья не нуждалась ни в чем, хотя неоднократно Лизу пытались привлечь к уголовной ответственности за спекуляцию. Но она всегда находила непостижимый выход из любой ситуации. Завидев нас, ее братишка юркнул в сарай.

– Тина приехала! – приветствовала нас Лиза и повела в дом.

– Привезла новый товар? – поинтересовалась Лариса.

– Привезла. И детям твоим, и для мужа твоего кое-что найдем! – подмигнула мне Лиза за спиной у Ларисы.

– Пошел он к черту! Где шляется, пусть там и одевается!

От кучи красивых невиданных вещей у меня буквально разбежались глаза. Лариса пересмотрела все вещи, отобрала кое-что для своих детей, а для нас с Зарой выбрала самые красивые гольфы.

– Эти гольфы я дарю девочкам, – сказала Лиза. – Нет, нет, и не настаивай, все равно деньги не возьму.

После просмотра вещей, как мы не отнекивались, Лиза усадила нас за стол, уставленный всевозможными дефицитными яствами.

– Фатима сегодня все свои подушки выставила, – сообщила Лариса ей.

– А-а, эти две дуры никак не угомонятся. Они просто жить друг без друга не могут. Клянусь, если бы одна из них умерла, другая зачахла бы от скуки.

Лариса с Лизой перемыли косточки еще нескольким своим знакомым. Через некоторое время наступила пауза. Лиза покосилась на меня.

– Что же это творится, что же творится! – произнесла она вполголоса.