Москва 1812 года глазами русских и французов

В них лавок каменных – 6324, деревянных – 2197.

Аптек казенных – 4, партикулярных – 17.

Университет – 1.

Академий – 3.

Гимназия – 1.

Пансионов – 24.

Школ – 22.

Театр – 1.

Клубов – 2.

Благородных и купеческих собраний – 2.

Гербергов – 41[40 - Имеются в виду рестораны.].

Съестных трактиров – 166.

Кофейных домов – 14.

Фражских погребов[41 - Погреба с заморскими винами.] – 227.

Полпивных продаж[42 - Полпиво – легкое пиво.] – 118.

Питейных домов – 200.

Кухмистерских столов[43 - Столовые без подачи спиртного.] – 17.

Хлебных изб – 162.

Харчевен – 145.

Блинней – 213.

Постоялых дворов – 568.

Кузниц – 316.

Бань торговых – 41,

домовых – 1197.

Мостов каменных – 17,

деревянных – 21.

Каменной мостовой, казенной – 7139 кв. саж.,

городской – 19.326,

обывательской – 572,289 1/8.

Фонарей по улицам – 7294.

Будок – 360.

Боен – 7.

7. Записка о майоре французской службы, Александре Шмидте, составленная для гр. Нессельроде А.Я. Булгаковым

Перевод с французского

По выходе Французов из Москвы большая часть их больных и раненых была оставлена в Голицынской больнице, где они находились на попечении доктора Альбини, до настоящего времени стоящего во главе этого благотворительного заведения. Как только законные власти вступили в отправление своих должностей, гр. Ростопчин получил записку, в которой извещали его, что один французский офицер, находящийся в Голицынской больнице, желает его видеть и сделать ему важные сообщения[44 - Голицынская больница была открыта в Москве в 1802 г. (ныне в составе Первой Градской больницы на Ленинском пр-те).]. Гр. Ростопчин, боясь, чтоб появление его в больнице не наделало большого шума и чтоб особый разговор с одним из офицеров не навлек на сего последнего подозрений со стороны его товарищей, отвечал, что не имея возможности прибыть лично, он посылает вместо себя одного из своих чиновников, с которым офицер этот может объясниться с полною откровенностью. Действ. стат. сов. Булгаков (тогда надворн. сов.) отправился с запиской графа в больницу под предлогом осмотра по поручению своего начальника, хорошо ли содержатся французские пленные и больные. Один из них подошел к Булгакову и спросил: получил ли граф от него письмо, в котором он просил не оставить его без известий от родных, от которых ждет денег. Поняв в чем дело, Булгаков отвечал утвердительно и прибавил, что граф поручил ему доставить ему средства писать к родным, и что, если он желает это сделать, то может воспользоваться для этого квартирой г-на Альбини. После обхода больницы Булгаков зашел к г-ну Альбини. Тут офицер объявил ему, что зовут его Александром Шмидтом, что он состоял при генеральном штабе французской армии в звании майора, что он притворился больным с целью остаться в Москве, что он предвидел гибель, грозившую Наполеону, что он решился воспользоваться представившимся случаем и ныне же перестает принимать участие в деле, ему противном и с которым связан был лишь по необходимости, и что он может сообщить весьма важные сведения о французской армии. Благодаря своей необычной памяти Шмидт переименовал все полки, которые входили в состав «великой армии», и исчислил все потери ранеными и убитыми, которые потерпела эта армия во всех сражениях, предшествовавших занятию Москвы. Из сведений, сообщенных Шмидтом, Булгаков составил записку, которая была дополнена при последующих свиданиях с этим офицером. Все это составило брошюру, которую гр. Ростопчин напечатал впоследствии под заглавием: «Подробный список всех корпусов, составлявших армию, вошедшую в Российские пределы под предводительством Наполеона Бонапарте, с присовокуплением потерь, понесенных армиею сею убитыми и ранеными во всех сражения до Бородинского, – составленный из бумаг, оставленных Французами в Москве».

Вскоре Шмидт сбросил маску и вышел из больницы. Так как он был большой говорун, участвовал во всех войнах со времен революции, знал множество анекдотов о маршалах, генералах и других более известных офицерах французской армии, – он был хорошо принят в нескольких домах и долгое время жил у г-жи Корсаковой и других русских бар, то в городе, то в деревне[45 - Дом М.И. Римской-Корсаковой стоял на Страстной площади, известен как «Дом Фамусова». Снесен в 1968 г. при постройке нового здания «Известий».].

В 1813 году государь император повелел формирование немецкого легиона. Шмидт выразил гр. Ростопчину желание поступить в него. Граф снабдил его рекомендательным письмом к его высочеству[46 - Принцу Ольденбургскому.]. Шмидт уехал; и в продолжение некоторого времени об нем не было никакого слуха. Во время реставрации он возвратился во Францию и вступил в королевскую службу; потом вышел в отставку и уехал в Константинополь, где неосторожным своим поведением обратил на себя внимание бар. Строгонова, который хотя по-видимому и не нашел ничего предосудительного в захваченных у него бумагах, но тем не менее настоял на том, чтобы он выехал из Константинополя. Шмидт отправился в Грецию, Египет и Нубию, блуждал по пустыням, долго оставался в этих странах, выдавал себя за медика, практиковал, заработал несколько денег и отправился в Варварийские владения. Узнав, что в Испании возгорелась междоусобная война, он переправился на Европейский берег и вступил в ряды армии под знаменами «апостольской партии».

Шмидт – швейцарский уроженец. Ему должно быть около 50 лет, он довольно красивой наружности, груб, необразован и невоздержан. Он говорит на многих языках, но пишет одинаково дурно на всех, равно как и на французском. Он долго служил в Испании и знает страну как нельзя лучше, он очень храбр и весь изранен. Я не думаю, чтобы можно было возложить на него поручение, при исполнении которого потребовались бы осторожность, последовательность и сведения, но он отличный партизан, способный на блистательный и отчаянный подвиг, словом – рубака. Во время пребывания своего в Москве он казался искренним роялистом и выказывал ненависть к якобинцам всех стран. Он весьма деятелен и вкрадчив. Самый неоцененный дар, которым наградила его природа, – это громадная память: он помнит хронологию всех замечательных событий войны, название мест всех сражений, нумера полков и имена всех генералов и офицеров, имевших какое-либо командование во французской армии.

Вот все, что сохранилось в моей памяти касательно этой личности.

8. Запросы, кои надобно мне[47 - Т.е. А.Я. Булгакову; подлинник по-французски.] сделать Шмидту по приказанию графа Ростопчина

1. Когда для войны 1812 года Наполеон потребовал от вассальных королей их контингентов, сообщил ли он им свое намерение начать войну против России? Не выставил ли он другого предлога?

2. В чем приблизительно заключалась прокламация Наполеона при переходе через Неман?

3. Как поступил он с Поляками, и что обещал он им при начале войны?

4. Какое было настроение французского солдата при вступлении в Россию?

5. Производили ли Французы беспорядки во время прохождения своего через герцогство Варшавское?

6. Что говорили в Вильне о намерениях Наполеона и о плане похода?

7. Что говорили Французы, и как объясняли они постоянное отступление Русских?

8. Были ли у Французов хорошие шпионы?

9. Что говорили о поражении Удино? Не расстроило ли оно планов Наполеона?

10. Что говорилось о мире Русских с Турками?