Оценить:
 Рейтинг: 0

Всё есть процесс. Наука складности – 2

Год написания книги
2024
<< 1 2 3 4 5 >>
На страницу:
3 из 5
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Четверица, которую мы сегодня транслируем в Науке складности сродственна той, древней, о которой Аристотель узнаёт у Эмпедокла, но представляет собой новый уровень её осмысления. Древняя четверица была основой для последующих размышлений и была оставлена в прошлом, когда человек научился видеть большую сложность вещей (формальная концепция сложности представлена в разделе «Основания этики складности»). Современная четверица знаменует начало следующего витка познания, собирая для своего объяснения все этапы построения картины мира, пройденные человечеством с того времени. Более предметно мы коснёмся этого вопроса в самом конце данной работы.

Таким образом, во времена Эмпедокла и Аристотеля ключи от знания древней четверицы (т. е., практическое понимание того, как и для чего на самом деле использовались четыре выделенных сущности) уже должны были быть потеряны, время же для современной четверицы на тот момент не настало, поскольку далеко не все компоненты, необходимые для её возникновения были на тот момент сформулированы и изучены. Более подробно этот вопрос разбирается далее, в разделе «Примеры жизненных циклов».

Что могло помешать в то время «приземлению» метафизического исчисления на природу вещей?

В рассуждениях Аристотеля ставится вопрос, который, вполне возможно, был в те времена центральным местом рассуждения многих философов: вопрос о причине движения. Для учёных Древней Греции было эмпирически очевидно, что одни вещи, такие как камень, покоятся, а другие, такие как дерево, человек, огонь – изменяются. Разгадать это различие их природной сущности считалось делом наивысшей важности.

Только сегодня, когда учёные проникли в тайны света и элементарных частиц, мы можем видеть, что данный вопрос, в его древней постановке не имеет смысла: движение присуще Природе от её начала, ибо и свет и элементарные частицы никогда не находятся в покое и не устают колебаться со временем.

…свободное движение не имеет никакой видимой причины. Почему предметы способны вечно лететь по прямой линии мы не знаем, происхождение закона инерции до сих пор остаётся загадкой.

    – Р. Фейнман, Первая лекция серии «Характер физического закона», Корнелльский университет, 1964г.

…[вследствие некоммутативности эрмитовых операторов] в квантовой механике запрещён покой.

    – А. М. Семихатов «Непредставимый мир внутри нашего»

Поэтому, говоря о природе вещей (а точнее, о природе сложных вещей) необходимо ставить вопрос не о причине движения, как такового, а о скоординированности этого движения, о приобретении им того или иного характера.

А. А. Богданов проложил для решения этого вопроса правильные рельсы, когда сформулировал идею «деятельности», как метода описания мира. А наша скромная панк-научная группа поставила на эти рельсы поезд, сформулировав идею «процесса», как качества, присущего всем без исключения явлениям природы и рассмотрев деятельность, как частный случай процесса, а сам процесс – как явление, существующее в иной системе координат.

С этого тезиса мы и начнём изложение материала. По ходу дела, покажем, что означают все подчёркнутые Аристотелем и затем им же отметённые обстоятельства, а также как их на самом деле можно использовать на практике.

Процесс

Всё есть процесс

Рано или поздно, системные противоречия усиливаются до того, что перевешивают организационную связь (системы); тогда должен наступить кризис, ведущий либо к её преобразованию, либо к распадению, крушению

    А. А. Богданов

Мы не только не знаем, что такое деятельность, но также не знаем, как это узнать. Дело здесь не в том, что мы не применили какую-то сумму операций, уже известных нам, не вложили некоторый труд и не выяснили, что это такое. Дело в том, что у нас, по видимому, нет необходимых средств и процедур, нет того аппарата понятий и методов анализа, с помощью которого это можно было бы выяснить.

    Г. П. Щедровицкий

Деятельность есть процесс, протекающий под водительством сознания.

    Д. Л. Черняк, А. А. Бойцов

В 2021 году вышла книга «Наука складности», которая вводит читателя в мир процессов и учит смотреть на все явления в совершенно новом, динамическом ключе. Сегодня мы предлагаем читателю второй том, с дальнейшим развитием теории. В нём будет раскрыт темпоральный аспект процессов и фазовый закон, который его описывает. Мы покажем, как фазовый закон проявляется в нашей жизни – от индивидуальной жизни каждого человека, до смены технологических укладов и до фаз эволюции сознания. Настало время обсуждать новую картину мира – ту, которая будет у человечества после эволюционного перехода, который сейчас идёт.

Обо всём этом вы узнаете из дальнейших глав книги, но давайте снова начнём с самых простых вещей.

Отправной точкой Науки складности является утверждение, что

«Всё есть ПРОЦЕСС».

Эту сентенцию не нужно рассматривать как закон, который говорит, что всё есть процесс, а не, скажем, субъект, объект, или что-то ещё. Это «всего лишь» утверждение о том, что мы на абсолютно любое явление, будь оно субъектом, объектом, взаимодействием, или чем-то ещё, имеем право посмотреть так, как будто оно является процессом. Наука складности занимается разработкой методологии этого подхода.

Определение: Процесс – это постоянное преобразование чего-то одного, во что-то другое за счёт совместного действия составляющих Процесс элементов.

В ракурсе этого определения вполне логично, что мы всегда имеем дело с процессами. Если бы некое явление не совершало упомянутого преобразования, то мы бы его просто не могли обнаружить. Оно было бы для нас полностью прозрачным.

Преобразование определяет сущность процесса.

Хорошим примером процесса для нас может послужить обычный стул. Его делает стулом то, что он преобразует четверть квадратных метра пола в одно удобное сиденье.

рис. 1. Стул, как процесс

Это преобразование он делает постоянно в течение своего жизненного цикла. Камень, лежащий на дороге – это тоже процесс, который поглощает и отражает свет, действует тяжестью на грунт и будет отклонять (преобразовывать) наше прямолинейное движение на автомобиле в руление, когда мы, даже без прямого с ним контакта, просто обнаружим, что едем прямо на него.

Поскольку процесс – это постоянное явление, которое формируется повторяющимся действием или множеством действий составляющих его элементов, то мы вправе сделать далеко идущий вывод о том, что это действие должно быть связано с колебаниями. Т.е., чтобы элементы процесса могли действовать повторно, им необходимо осуществлять колебание между состоянием внешнего действия и состоянием восполнения энергии для этого действия. Именно колебательная природа процесса оправдывает то обстоятельство, что процесс, постоянно действуя, способен определённое длительное время сохранять целостность, не разлететься, отдав без восполнения всё вещество и не замереть, отдав без восполнения всю энергию.

Это наблюдение о колебательной природе процесса даёт нам общее представление о месте процессов в описании окружающего мира: они описывают его волновую природу.

Мир объектов описан Аристотелем и с тех пор хорошо изучен. Современная наука, однако, уже давно столкнулась с недостаточностью этого описания и сформулировала теорию квантовой механики – корпускулярно-волнового дуализма. Но если про мир корпускул мы знаем почти всё, то что такое мир волн? Казалось бы, сегодня, зная уравнения Максвелла и Дирака, мы знаем про волны более чем достаточно, однако это не совсем так. Волновые математические модели настолько сложны, что не могут являться непосредственным описанием элементарных процессов в то время, как корпускулярные модели подчиняются правилам обычной арифметики. Эта невозможность, в свою очередь, нарушает дуалистический паритет, не позволяет ставить знак равенства между волной и частицей, как минимум, по показателю их сложности.

Уже одно это обстоятельство должно наводить нас на мысли о том, что волновые математические модели выражают не суть описываемых явлений, а лишь их проекцию на инородный им (в конкретном случае – корпускулярный) метод моделирования. Собственно, дифференциальное и интегральное исчисления – это и есть ни что иное, как доведённая до предела (т.е., выраженная в пределе дискретных бесконечно малых) корпускулярная модель. Достаточно ожидаемо то, что на своём пределе корпускулярная модель соприкасается с волновыми свойствами и позволяет их отражать. Но так же достаточно очевидно, что она от этого не перестаёт быть корпускулярной и не становится волновой. Это заставляет нас поставить вопрос о существовании принципиально иной модели, построенной на ином исчислении, при помощи которого волновые процессы будут описываться более естественным для них способом, по своей простоте сопоставимым с корпускулярной арифметикой.

Описанный Наукой складности взгляд на Мир, как на процесс является новым способом оценки явлений природы через их сущностную (качественную) характеристику и волновую природу. Способом, для которого «корпускулярно-волновое» описание является естественным, а не парадоксальным. В частности, в первом томе Науки складности мы уже касались вопроса интерпретации квантовой запутанности:

«Видя, что квантовая запутанность тесно связана с неопределённостью состояний частиц, мы можем сразу предположить, что этот эффект принадлежит к механизму Случайности, т. е., происходит не в Пространстве, а во Времени. Т.е., формально, это не „две частицы синхронизируют состояния“, это мы приходим в тут точку Буди, где „состояние частиц синхронно“…»

    – Наука складности, с.64

Одновременное применение двух методологий для познания окружающего мира позволяет достигать более глубоких результатов. Так, например, в наших повседневных рассуждениях мы легко объективируем явление «сознания», т.е. мы его называем, рефлексируем, обсуждаем. Но, одновременно, мы не можем его определить, потому что сознание – это процесс и его действие не может быть описано через объекты. Объективация позволяет нам ставить вопросы относительно него и держать в поле внимания, но постигать его гораздо удобнее через парадигму процессов.

Поскольку эти два описания мира – объектное и процессное, комплементарны, нам следует ожидать, что законы этих описаний и методология их применения будут разительно отличаться. В противном случае не было бы никакой причины для того, чтобы они разделялись – чего-то одного было бы вполне достаточно.

Всякий раз, когда учёным удаётся найти ракурс, в котором некоторые сложные процессы начинают выглядеть просто, это сулит серьёзное упрощение каких-либо вычислений и новые открытия. Вводя в научный дискурс методологию складности мы ожидаем именно этого эффекта.

Одним из отличий волнового способа описания Мира от объектного является то, что волновая часть – сущностная, т.е. корректный вопрос в отношении неё будет не «что видим?», а «что происходит?».

Например, по описанию всадника, который скачет по полю с шашкой наголо и громко кричит, мы можем решить, что это «казак на войне», а задав вопрос относительно того, что происходит, узнаем, что, на деле, это крестьянин гонит воров со своих посевов, а шашку он ранее рачительно припас при неизвестных обстоятельствах.

В чём польза Науки складности? Парадигма складности, требует задавать именно сущностный вопрос и, фактически, учит нас смотреть на предметы, как на волновые сущности. Этому взгляду нас должна учить квантовая механика, но она этого не будет делать, пока не оторвёт своё внимание от частиц, не справится с вопросами масштаба и не научится видеть квантовые явления в макромире. Мы предвидим, что через некоторое время это случится – немного быстрее с нашей помощью, или немного медленнее, своим, трудным академическим чередом.

Четверица

Если мы нарисуем процесс, который что-то во что-то преобразует (мы здесь намеренно воздерживаемся от терминологической объективации), то нам будет понятно, что на его входе что-то уменьшается, а на выходе прибавляется. Поскольку Вселенная, в целом, стремится к равновесию (в том плане, что она не любит никаких недостатков и переизбытков), а также, поскольку у нас есть диалектический закон единства и борьбы противоположностей, то обязан существовать процесс, который делает обратное преобразование. Причём, этот обратный процесс будет отличаться от первого.

Рис. 2. Дуальная пара

Если у нас есть эти два процесса и мы их закоротим, то получается взрыв. Мы во Вселенной взрывы видим, но не слишком часто. Когда, глядя на соединение противоположных процессов, мы видим, что «взрыва» не происходит, а идёт некоторая медленная реакция, то, по привычке дуального мышления, нам будет хотеться думать, что это нам попались такие особенно мирные противоположные процессы, или что эти процессы имеют особые согласующие переходные зоны.

Чтобы перейти к процессному мышлению, нам необходимо задаться вопросом «а что такого в этих процессах особенного?». Мысленно, а затем и натурно исследуя этот вопрос мы обнаружим между такими процессами некие демпферы, замедляющие взаимодействие. Когда таких демпферов нет, перенос энергии и ресурса между противоположными процессами происходит весь и одномоментно, накачивая эти же процессы новым ресурсом для трансформации, что и вызывает эскалирующую бурную реакцию. Демпферы замедляют этот перенос и эскалации не происходит.

Процессный подход требует выделять эти демпферы и рассматривать их, как отдельную пару сущностей, а не как структурные части процессов первой пары. Это выделение правомерно в силу того, что эти демпфирующие части существуют всегда, с той же неумолимой неизбежностью, что и два элемента первой пары.

<< 1 2 3 4 5 >>
На страницу:
3 из 5