БутАстика (том I)

Да, я приехал в деревню отдохнуть, расслабиться, развеяться… В последнее время в моем творчестве образовался натуральный застой – новые идеи или вовсе не приходят в голову, или приходят такие, от которых самому становится тошно. А тут – просто подарок судьбы: можно будет черпать идеи и сюжеты совковой лопатой! Так что отдых придется пока отложить. Всплыла в памяти строчка Высоцкого: «Ну а прочие – в чем мать родила, не на отдых, а опять на дела». Надо же, как к месту! Прямо про меня.

Утром, несмотря на полубессонную ночь, я встал бодрым и полным решительности. Плотно позавтракал, хотя есть совсем не хотелось. Но кто знает, будут ли меня кормить в иных мирах? Мне вдруг стало смешно, и я чуть не подавился яичницей, чем вызвал реплику бабы Нюры:

– Ты что это светишься, как самовар начищенный? Влюбился, что ль? Вчерась, видела, Ингу до дому провожал… Вишь, нашлась, никуда не девалась. А еще говорил «не моя…»! Вишь, и твоей стала.

Вот тут я подавился по-настоящему. Раскашлялся до слез. Баба Нюра принялась стучать по спине сухоньким кулачком, приговаривая:

– Это ничё, коли влюбился-то! Девка она ладная, умная. Вот и в город жить собирается… Может, и сладится у вас. Ты ж вроде говорил – не женат?

Я не стал ничего отвечать бабе Нюре, только кивнул. И говорить сквозь кашель было бы затруднительно, да и говорить, собственно, нечего. Не стану же я объяснять, что с Катериной мы то сходимся, то расходимся вот уже пять лет без малого. Сразу регистрироваться не стали, а теперь уже вряд ли будем. Мы теперь и видимся-то пару раз в месяц, да и то, скорее всего, уже по привычке. У каждого из нас свои интересы, свои дела и проблемы, свои друзья и знакомые. Мы стали друг другу совсем чужими, как ни банально это звучит. Но мысли о веревке и куске мыла нас при этом отнюдь не посещают. Так что всё нормально.

Кстати, о веревке! Мне вдруг пришла в голову замечательная мысль: зачем я буду тащить к омуту какое-то бревно (его, к тому же, может и к берегу прибить, пока я «плаваю»), если можно просто натянуть над водой веревку! Ширина речки в том месте всего метров пятнадцать, а слева и справа от омута ее легко можно перебрести.

– Баба Нюра, у вас веревка есть? – спросил я, откашлявшись. – Старая, ненужная, метров сорок?

– Перемёт, что ль, сделать хочешь? – со знанием дела поинтересовалась хозяйка. – Говорю ж тебе, пустое это, нету здесь рыбы!

– Все-таки хочу попробовать, – подхватил я «идею».

– Дам тебе веревку, – вздохнула баба Нюра. – Назад только принеси!

Натянуть над омутом веревку действительно оказалось делом нетрудным. Я вбил на обоих берегах по два прочных колышка и натянул веревку между ними, дважды перейдя вброд речку слева и справа от омута. Получилось замечательно! Теперь, где бы я ни вынырнул, до «страховки» меня будет отделять не более пары метров – в длину омут был всего метров десять. Ну, а два-то метра я как-нибудь проплыву!

Закончив с мерами безопасности, я сел на травку и закурил. Обидно, что сигареты с собой взять нельзя, подумал я. Как я там без них буду обходиться? Впрочем, на первый раз я не собирался оставаться в иных мирах долго. Сначала нужно произвести разведку. А там видно будет. Но на всякий случай я решил накуриться впрок, чтоб «из ушей закапало». Высмолил одну за другой еще две сигареты. Закапать ниоткуда не закапало, но во рту скопилась жуткая горечь, и даже закружилась голова.

«Ну всё, вперед!» – подумал я, быстро разделся, сложил одежду под кустом и ступил в черную воду. По коже побежали мурашки – не столько от холода, сколько от страха. Все-таки то, что я собирался сделать, было сродни высадке на чужую планету. Да так оно, собственно, и было. Поэтому я сказал гагаринское «Поехали!» и, держась за веревку, отправился на глубину.

Через пару шагов я потерял под ногами опору и отчаянно забарахтался. Едва успел глотнуть воздуха, как тут же ушел под воду, словно кто-то потянул меня снизу. Я широко распахнул глаза, но кроме мутной темноты ничего не увидел. Меня обуял ужас – такой же темный, как и всё вокруг. Но продолжалось это недолго. Не знаю, что я ожидал увидеть, – волшебную дверь, черную дыру лаза, приветственную надпись «Welcome!» – на деле всё оказалось куда прозаичней и проще – для меня «включился» свет, и я понял, что могу дышать. Свет был неярким, потому что небо в просвете впереди оказалось затянуто тучами. И лил дождь. Впрочем, дождь меня не мочил – я находился у выхода небольшой пещеры – даже не пещеры, а ниши в склоне горы. Это я понял, когда выглянул наружу. И то, что увидел, меня совсем не обрадовало. Склон был очень крутой, почти отвесный. По крайней мере, так мне показалось. Пещера находилась над землей не менее, чем в сотне метров. Даже если бы мне удалось спуститься, то назад бы я не поднялся – это уж точно! Поэтому, полюбовавшись немного хмурым пейзажем чужого мира, заключающим в себя лишь черные тучи и серые горы, я решительно двинулся вглубь пещерки…

…и вышел в просторную светлую комнату. Передо мной за выгнутым широкой дугой столом сидела молодая женщина и приветливо улыбалась. Я машинально принял позу футболиста, стоящего в «стенке». Женщина заулыбалась еще шире, обнажив ровный ряд белоснежных зубов.

– Добро пожаловать! – пропела она, поднимаясь из-за стола. – Рада приветствовать вас в Российской Империи!

– В чем?! В… г-г-де-де? – заблеял я и, расцепив снизу руки, обхватил голову.

– Вы путешествуете первый раз? – не переставала улыбаться женщина. Она подошла ко мне и тронула за локоть: – Пойдемте, я выдам вам комплект одежды и деньги.

Меня затрясло. Я не мог вымолвить ни слова.

– Да что с вами? – положила мне на плечо руку женщина. – Успокойтесь, всё хорошо! Сейчас всё пройдет. Пойдемте! – И она легонько потянула меня к овальной двери.

Я механически зашагал следом. В голове было пусто. Так же механически я оделся в соседнем помещении, очень похожем на склад. Рубашка и брюки темно-зеленого цвета оказались мне впору – у женщины был наметанный глаз. С обувью вышло сложнее – пришлось примерить три пары. Впрочем, я делал только то, что говорила моя «проводница» – сам я, казалось, совсем разучился мыслить.

– Ну вот, вы замечательно выглядите! – окинула меня придирчивым взглядом женщина. – Сейчас я выдам вам гостевое удостоверение и сумму в сто рублей. Этого вам хватит на неделю пребывания в нашей стране. Конечно, если придерживаться разумных потребностей.

– У вас не будет закурить? – наконец-то разлепил я рот.

– А вы не собираетесь возвращаться в течение ближайшего часа? – слегка сдвинула брови «проводница».

– Н-н-не знаю… А что? – выдавил я, чувствуя, что холодею. Я уже понял, что ответит сейчас женщина. Мысли словно прорвали наконец плотину в мозгу.

– Видите ли, наркотические средства, даже такие легкие, как никотин… – начала «проводница», но я прервал лекцию отчаянным воплем.

Я орал и орал, бегая по комнате, заставленной стеллажами, натыкался на них, падал, снова вскакивал и снова бежал… Женщина семенила следом, на ходу тревожно бормоча что-то в трубочку телефона. В очередной раз упав, я увидел перед носом тяжелые ботинки армейского образца, а подняв голову – и их обладателя. Широкий бритый череп с узенькой полоской лба, постукивающая о громадную ладонь дубинка быстро подсказали мне нужную линию поведения. Я медленно встал, успокаивающе выставив руки, затем приложил одну к сердцу и вежливо произнес:

– Извините.

– Смотри мне! – ответил череп и повернулся в сторону женщины.

– Всё хорошо, Степан, – кивнула «проводница», но глазами попросила охранника не уходить далеко. Мне же она сказала: – Ведь правда, всё хорошо? Вы успокоились?

– Вполне, – попытался улыбнуться я и понял, что действительно успокоился. Разом. Только по-прежнему хотелось курить. И я напомнил: – Вы собирались дать мне сигарету.

– Да, конечно! Пойдемте, я дам вам сигарету и, пока вы курите, мы заполним нужные бумаги.

Я вышел из здания «станции» под синее ясное небо. В кармане зеленой рубашки лежали «Удостоверение гостя Российской Империи» и сторублевая купюра с портретом Государя Императора. Мимо, по широкому и прямому, как луч, шоссе проносились машины ярких расцветок и непривычной формы. Впрочем, все они имели по четыре колеса, а остальное меня уже не волновало. Я подошел к обочине и вытянул руку. Почти сразу же «шикнули» об асфальт покрышки. Усатый парень выглянул из окна оранжевой «мыльницы»:

– Куда едем, командир?

Я обошел машину и сел рядом с водителем.

– Хорошо бы домой, – сказал я.

– Домой – так домой! – кивнул парень, нажимая на «газ».

День свадеб

Корабль, Семья,…

Меня разбудил Пу. Не скрипящим пиликаньем, как обычно, а величественным, хотя тоже скрипучим, маршем. Да и сам Пу выглядел торжественно: индикаторы помаргивали в такт музыке, отражаясь в непривычном глянце корпуса.

– Что это с тобой сегодня, Пу? – щелкнул я робота по блестящему брюху. – Последний раз я видел тебя таким начищенным… Да я никогда не видел тебя таким начищенным! И в честь чего музыка?

– Сегодня день твоего рождения, Мас! – задребезжал Пу.

– Не простой день рождения! – В каюту ввалился Улит. Он блестел не меньше Пу, вот только индикаторы его уже давно не светились. Как говорит сам Улит – с того самого дня, семнадцать лет назад… – Отнюдь не простой! – повторил он, бешено вращая окулярами. Значит, Улит волнуется – от волнения у него всегда коротит в зрительной схеме. Опять же, по его словам. Сам я в этом не разбираюсь. Впрочем, и он тоже. Все-таки он Учитель Литературы – Улит, одним словом. Правда, кроме литературы он обучает меня этике, русскому языку, а также всему остальному, чему должны были обучать другие Учителя. Других Учителей не стало в тот же день, когда у Улита перестали гореть индикаторы. И Улит старался, как мог, за всех. Ведь он что-то помнил из того, что слышал от них. Жаль, слышал он не очень много, да и из того, что услышал, сумел понять самую малость. «Мозги у меня под другое заточены», – говорил он, пытаясь изобразить вздох.

Я засмотрелся на маленькие отражения самого себя, прыгающие в линзах Улита, и переспросил:

– Не простой? Мне исполнилось восемнадцать, ведь так? Не десять, не двадцать. Ты называл эти числа круглыми. А восемнадцать – это так… Ничего особенного! Или ты опять все перепутал с математикой?

– Мой мальчик! – голос Улита скрипел и хрипел даже сильней, чем у Пу. Это и понятно – говорить со мной ему приходилось больше и чаще. – Нет, теперь ты уже не мальчик! Этим и необычен твой нынешний день рождения. Ты стал совершеннолетним! С сегодняшнего дня ты можешь участвовать в Свободных Выборах, быть призванным в Вооруженные Силы, а также вступать в брак.

Про Выборы я слышал впервые. Обо всем остальном имел кое-какие сведения из книг и видео. Все неизвестное настораживает и даже пугает. Разумеется, я сразу спросил:

– Что такое Свободные Выборы? Что я должен выбирать? И, если выбор свободный, могу я от него вообще отказаться?

– Разумеется, можешь, – скрежетнул Улит. – Наверное, ты так и должен будешь поступить. Признаюсь честно, вряд ли мы с Пу сумеем все организовать правильно, поскольку ни он, ни я, не получили на этот счет никаких инструкций… – Улит развел манипуляторами.