Избранник вечности

Рывком открыла тяжёлую дверь. Советник с усталым лицом сидел за рабочим столом и смотрел на незнакомого воина, одетого в красную эксомиду* со спущенным правым рукавом, что указывало на принадлежность к пехоте – чтобы легче обращаться с мечом. Бросились в глаза потрёпанность одеяния, грязные пятна и бегающий взгляд на измождённом лице. Она услышала конец разговора:

– Сам видел, царь убит.

– Нет! – закричала Олимпиада в отчаянии. – Ты не мог видеть! Он жив!

– Я видел, – повторил пехотинец растерянным голосом, повернувшись к царице. – Пращник попал камнем в голову, а варвары добивали уже на земле дубинками.

– Если ты видел, почему не пришёл на помощь моему сыну?

Олимпиада зарыдала, прикрывая лицо руками. Антипатр тоже не сдержался:

– Убивали твоего царя!

– Я не мог! Их было слишком много.

Царица вдруг выпрямилась, в голосе проявилась обычная властность:

– Ты солгал! Мой сын жив!

Пехотинец сник и, не скрывая слабости, заплакал, как скулит побитая собака. Неловко утирая кулаком слёзы, оставлял на грязных щеках неприглядные следы.

– Трус! – с отвращением вскричал Антипатр. – Ты бросил царя, живого или мёртвого, на потеху варварам, убежал с поля боя, где сражалась твои товарищи!

Крикнул дежурному гвардейцу:

– Взять мерзавца, держать под стражей! Будем судить!

Когда воина увели, повернулся к Олимпиаде:

– Я поверю, когда увижу тело Александра.

* * *

Вместе с горем Олимпиадой завладела тревога за собственное будущее. Обычно ухоженное лицо напоминало маску трагика, но царица держалась надеждой – Антипатр отправил в Иллирию отряд: если ужасная правда подтвердится, привезти тело для погребения. Приходилось ждать, а дурные мысли лезли в голову… Что будет с ней? До избрания нового царя Антипатр остаётся правителем Македонии. Если Антипатр будет претендовать на власть, в живых он её не оставит. При мысли об этом Олимпиаду охватывал неподдельный ужас.

Царский наместник в отличие от неё не терзался сомнениями. Прежде нужно узнать, жив ли царь. Посланный дворцовый отряд уже на пути к Иллирии. Управление Македонией остаётся за ним, как прежде. Под его командованием достаточное войско, чтобы справиться с непредсказуемой ситуацией. Никаких бунтов, тем более хаоса наместник царя не допустит.

АФИНЫ. Афиняне ликовали, едва появились слухи о гибели царя Александра и что с ним полегло войско. Народное Собрание заседало почти каждый день; принимались решения о разрыве всех отношений с Македонией. Получалось, война неизбежна! Персы не замедлили проявиться: царь Дарий засылал агентов к греческим политикам, предлагал выступить вместе с персами против Македонии, давал золото. Спартанцы не брезговали взять деньги у извечного врага, объявили сбор войска. Демосфен не устоял перед соблазном, получил от персов триста талантов* и призвал афинян к действиям против власти Александра. Приверженцы македонской партии приуныли, побоялись ввязываться в политические битвы.

Наместник сохранял спокойствие, делал вид, что ничего страшного не произошло. Регулярно посылал в Афины гонцов с сообщениями об успехах царя Александра на Балканах. Демосфен отвечал, что афиняне продолжают поддерживать мирное соглашение, при этом тайно призывал греков, чтобы готовились к войне с Македонией.

А от Александра вести не приходили…

ФИВЫ. Уступая давлению неистового в речах Демосфена, афиняне призвали в союзники фивян, с кем во все времена воевали за гегемонию в Элладе. В Фивы явились переговорщики, не с пустыми руками: привезли оружие, закупленное на деньги персов. Обещали золото. Демосфен не раскрывал свой план: он хотел втянуть Фивы в войну с Македонией, чтобы выждать, когда ослабнут обе стороны, и покончить с обоими.

В крепости Кадмее, размещённой в пределах городской черты Фив, стоял македонский гарнизон. Фивяне давно смирились с его существованием, потому что гарнизонные воины не досаждали своим присутствием. Вели себя сдержанно и даже дружелюбно. Можно сказать, обе стороны проявляли терпение друг к другу. Но когда в городе появились посланцы Демосфена, Фивы стали похожи на растревоженный пчелиный рой. Люди собирались на площадях, обсуждали слух о гибели Александра и с остервенением проклинали Македонию.

В гарнизоне отметили необычное поведение горожан. Вслушиваясь в доносившиеся выкрики, узнали, что в Македонии опять нет царя. Некоторые воины растерялись, тревожась за себя, кто-то предложил договариваться с фивянами, чтобы не препятствовали уйти с оружием. Начальник прекратил разговоры:

– Чтобы взять крепость, нужна армия, которой у фивян нет. Будем отбиваться, держаться до тех пор, пока не придёт помощь. Никто шагу не сделает без моего разрешения.

Распорядился проверить надёжность ворот, осмотреть стены, нет ли возможности проникнуть незаметно, определить запасы продовольствия и воды. А когда у ворот появились вооруженные люди с намерением их взломать, предложил переговоры. Фивяне согласились, но как только македонский посланец появился среди них, его убили. Гарнизон понял серьёзность ситуации, начал готовиться к худшему…

* * *

Фивяне хорошо сознавали, что, вступив на путь мятежа против власти Македонии, им придётся стоять до конца. Если Александр мёртв, к ним придёт Антипатр или другой полководец, и будет жестокая война. Кровь, несчастия и людские потери. Поражение равносильно смерти всему городу. После Херонеи, где погиб элитный отряд «бессмертных», в Фивах почти не осталось опытных воинов; гражданское ополчение да ветераны, способные лишь держать оборону городских стен. А македоняне – лучшие воины в Элладе!

Но вызов брошен! Фивяне решительно взялись за подготовку к обороне города. Совет военачальников – беотархов – распорядился изолировать крепость, предупредив любую возможность вооружённых вылазок со стороны гарнизона. Вокруг крепости отрыли глубокие рвы с высокими насыпями, повсюду понаставили дежурные посты, поручив наблюдать, как осаждённые воины будут умирать сами по себе, от голода и жажды.

На случай осады Фив подготовились основательно. Из городского арсенала выдали оружие всем способным его носить. К необученным ополченцам приставили ветеранов, обучить приёмам ближнего боя. Но защитников не хватало, и тогда беотархи призвали граждан отпустить в ополчение домашних рабов, обещая им свободу. По соседним городам разослали гонцов с призывами помочь добровольцами, обещали фиванское гражданство – случай редкий! Ожидали обещанной поддержки от Афин.

В крепости, окружённой тройным кольцом преград из камней, земли и ненависти, жизнь замерла. Из Пеллы сведения не поступали – да и как им здесь появиться?

* * *

Прошёл месяц. Гарнизон в Кадмее находился в осаде, и хотя боевые действия не предпринимались, положение становилось тяжёлым и, главное, непредсказуемым. Чья возьмёт? Запасы продовольствия и воды уменьшались, как ни экономили. Над защитниками крепости незримо витал Лимос – олицетворение голодной смерти. А на воинов гарнизона со стороны города день и ночь изливались проклятия и угрозы.

В один из таких непредсказуемых дней в крепости услышали извне нарастающий шум, громкие возгласы:

– Идут! Македоняне!

– Александр здесь!

В Кадмее всё пришло в движение, начальник гарнизона начал готовиться к вооружённой вылазке. Александр жив?! Но говорили, он погиб!

В городе началась паника. Александр идёт к Фивам! А как же Демосфен? Он убеждал, что македонский царь погиб в Иллирии и войско его там сгинуло! И как ему удалось прорваться через Фермопильское ущелье, если проход закрыл большой заградительный отряд? Почему не остановили?

В большой растерянности фивяне созывали Собрание за Собранием, требовали от беотархов разъяснений и решительных действий. Но никто не знал, что будет с ними дальше.

ИЛЛИРИЯ. Македонское войско действительно приближалось к Фивам. Схватка с иллирийцами осталась позади, но болезненной зарубкой на памяти…

В тот день македоняне неосмотрительно зашли в какое-то ущелье без разведки. Варвары появились отовсюду – со скал сбрасывали камни, сыпали стрелами и копьями. Походную колонну развернуть не удалось. Ловушка захлопнулась! Пришлось рассредоточиться по двое-трое, чтобы уменьшить потери и хоть как-то огрызаться… Македоняне сражались храбро, держались стойко, но иллирийцы имели значительное преимущество в численности и в выгодном для себя расположении.

Сражение затянулось до сумерек и внезапно затихло. Иллирийцы убедились, что враг заперт надёжно, до утра никуда не денется. Прекратили боевые действия, отошли отдыхать. А македоняне радовались передышке…

Перед рассветом Александр собрал военачальников.

– Варвары уверены, что мы захотим прорываться вперёд или повернём назад. А мы не дадим им больше повода безнаказанно убивать нас.

Неожиданно он произнёс:

– Некое слово гласит: «доблесть высоко на скалах живёт неприступных и зорко блюдет свой предел заповедный, очам не всякого смертного зрима. Но тому, кто с муками взыдет туда, мужества высей достигнув».

По лицам командиров заметил, что не поняли, к чему это он, пояснил:

– Я вспомнил Симонида*. Наш враг отсиживается на скалах, уверенный в недосягаемости. Ему невдомёк, что мы пойдём брать скалы. Будет трудно, но другой возможности нет, чтобы спасти свои жизни.

Хмурые лица боевых товарищей посветлели, в глазах появилась надежда. И хотя царь сегодня ошибся, второй раз ошибки не допустит. Ему продолжали верить…