Капиталократия и глобальный империализм

Если прибегнуть к образу «профессионального кретинизма» К. Маркса, использованного им, чтобы показать растущую неадекватность «узкого специалиста» многомерному миру, его профессиональное отчуждение, связанное со специализацией под воздействием специализированного производства («производственной мегамашины»), то напрашивается формула своеобразного «управленческого кретинизма» (см.: А. И. Субетто. Творчество, жизнь, здоровье и гармония, 1992, с. 126) как результата такой жесткой управленческой профессиональной специализации.

Процесс унификации в управлении ведет к «обезличиванию» бюрократа. Пройдя весь цикл бюрократизации, бюрократ становится «серым», одинаковым. Бюрократическая машина превращает всех управляющих в «одинаковых», поскольку действует принцип функционирования такой «машины»: «незаменимых нет».

Здесь возникает гомология между бюрократической унификацией и монетарной унификацией человеческой массы, превращающих ее в «серую расу».

Можно слово «бюрократизация» заменить словом – неологизмом «взаимозаменизацией». Высший уровень такой унификации – «взаимозаменизации» человеческих индивидов показан в романе «МЫ» Евгения Замятина. Единое Государство Замятина – это художественный образ бюрократизации, охватившей все государство. Этот феномен бюрократического тоталитаризма нами назван бюрократоализмом (А. И. Субетто, 1992, с. 122–134). В этой Единой Государственной Машине (по Замятину) происходит формирование «человейника» (по А. Зиновьеву). Тоталитарная бюрократизация рождает такого же «одинакового» человека, как и тоталитарная монетаризация.

Можно сказать так: если бюрократизация есть унификация человека через унификацию отношений в управлении, превращающую управление в «мегамашину», то монетаризация есть денежная (или вернее – капиталоденежная) унификация всех отношений, как проявление действия Капитала-Мегамашин.

Капитал-Мегамашина воспроизводит регулярно «бюрократическую мегамашину», как свое собственное самоотображение, обеспечивая в будущем ее превращение в глобальную технотронную мегамашину Капитала при техноморфизации информационных потоков на компьютерносетевой базе.

Бюрократизация, доводящая человека в структуре управляющей системы почти до состояния «автомат», является предтечей тотального технотронного глобального управления (на базе компьютерно-сетевого управляющего «монстра»), смыкающегося с Капитал-Мегамашиной. Что и происходит. Будущая «электронизация капиталоденег» призвана завершить данный цикл по формированию капиталоуправляющей технотронной надгосударственной системы как орудия мировой финансовой капиталократии.

Единое Государство Замятина – это социальный мир, уничтоживший собственное разнообразие, точно так же, как пытается это сделать мондиализм через формирование Нового Мирового Порядка, призванного уничтожить разнообразие наций, культур, этносов, через всеобщую монетаризацию человека, общество «потребителей-роботов», гоняющихся за «призраком» овладения как можно большим количеством капиталоденег, чтобы стать «господами» над другими, а в пределе над всем миром.

Всеобщая жажда власти через капитал и управление, т. е. капиталовласть и капиталоуправление, приводит в этом «капиталистическом зазеркалье», мистифицирующем все и вся, к полному отождествлению «потребителя» – «монетариста» и бюрократа. Бюрократом становится именно «потребитель». Бюрократ капитализируется. Здесь он начинает «потреблять» управление, присваивая его эффекты (результаты) себе, включая возможность «ренты» в форме «взяток», т. е. коррупции.

Коррупция, с одной стороны, есть форма получения «теневой ренты» от положения бюрократа на «должностной лестнице» государственного управления в «капиталообществе» где все продается и покупается. С другой стороны, коррупция есть форма управления государственной бюрократической машинной со стороны капиталократии. Коррупция в «обществе Капитала» бессмертна точно так же, как и бессмертна финансовая капиталократия и ее «божество» – Капитал-Бог.

Демократия призвана «прикрыть» эти «срамные места» капиталистического общества, придать формальный вид, будто «потребители», становящиеся на «час» («халиф на час») «избирателями», управляют государством и через него капиталом. На самом деле «пирамида» перевернута. И тогда вдруг обнаруживается старая марксистская истина, что буржуазная демократия есть диктатура капитала, т. е. капиталократия, есть монетарный, капиталистический тоталитаризм, несравнимый по своей жесткости с бюрократическим тоталитаризмом. Именно, в «ситуациях необходимости» он легко превращается в фашизм, а в условиях Нового Мирового Порядка, который пытаются установить мондиалисты, – в глобальный фашизм, что и было продемонстрировано США и НАТО в войнах с Ираком и Югославией – Сербией в последние годы.

Таким образом, можно говорить о «треугольнике изоморфизмов»:

Капитал-Мегамашина наиболее скрыта от «глаз» Наблюдателя, поскольку ее носителем является капиталоденежная субстанция, в свою очередь иерархизованная. Верхний уровень представлен самым крупными концентрациями капиталоденег в самых крупных банках мира, движение которых «тонко» управляются соотношениями «курсов национальных валют к доллару». Примером может служить саммит «большой семерки» в Японии, на Окинаве в конце июля 2000 г., на котором главным вопросом было «кризисное положение всей мировой валютно-финансовой системы» и сохранение статуса доллара США. Клинтон, представляющий интерес мировой финансовой капиталократии в США, сделал свои предложения в чрезвычайно жесткой форме. Эти предложения сведены к следующему. «Германии и странам Евросоюза предписывалось сузить сферу применения «евро» с дальнейшими снижением его курсового отношения к доллару. Японии, напротив, – резко утяжелить иену для сокращения экспортных пороков. При этом всем странам «семерки» предлагалось отказаться от крупных продаж долларов за собственные валюты, поскольку это может «спровоцировать общий обвал». Ответом других стран «семерки» стало «согласие сквозь зубы»…» («Завтра», июль, 2000 г., № 30(347), с.1, «Табло»). Сам этот «саммит» – один из примеров управления мировой финансовой капиталократией «движением» капитала и богатств в странах мира и пример макроуправления потоками на так называемом «мировом рынке». Конечно, эта финансовая капиталовласть не всесильна и «поле» ее воздействия ограниченно. Мы пишем о тенденции финансового капитала США стать мировым господином. Будущие битвы впереди!

Здесь же подчеркнем, Капитал-Мегамашина управляет (в своей эволюции) сращиванием Технологической мегамашины и Бюрократической мегамашины, делая последнюю технотронно-компьютеризованной.

Техника, начиная с 70-х годов, все больше становится Технологией. Технология есть новая качественная форма бытия техники в виде технологического комплекса, охватывающая всю «цепочку» операций от «входа» к «выходу». В. А. Кутырев специально разрывает два «корня» переводя слово «технология» в «техно-логию», т. е. техническую логику («логию»). Происходит автоматизация и компьютеризация технологий. Технологии предстают как «логико-процессное» содержание систем машин и систем управления. С появлением информационной техники стал развивать класс информационных технологий. Техническая Мегамашина стала трансформироваться в Технологическую мегамашину. Технология сокращала время на производство и управление. Мир становился технологическим, а автоматизация управления, сращивание управления и «искусственного интеллекта», начиная с 70-х годов, стали превращать «технологический мир» в «технологороботизированный мир», в «технотронный капитализм».

«Капитал-мегамашина» ассимилировала этот процесс технологизации. «Капитал-техника» трансформировался в «Капитал-технологию». Технология стала проникать в банки. Это означало, что и «монетарный капитал», «капиталоденьги», их оборот в мире «технологизировались.

Рынок технологий по жесткости конкуренции выдвинулся на первое место. Вместе с технологизацией капиталистического мира возникли и «технологический империализм», и технологическая конкуренция на межстрановом уровне в форме «технологических войн» и «технологической разведки». «Фонд Сороса», оказывавший «помощь» российской науке с помощью грандов, фактически выполнял крупномасштабную акцию технологической разведки в России. Для получения грандов необходимо было заполнять отечественным ученым целые «досье», банк которых принес такой объем «нау-хау» и технологических секретов Западу, в первую очередь США, включая оборонные технологические секреты России – СССР, что их стоимость в 10 раз перекрыла выполненное инвестирование в технологическую разведку в России под видом благотворительной помощи российской науке.

Мировая финансовая капиталократия реализует технологическую власть, которая включает в себя, в том числе, вопрос опережения технологиями вооруженной борьбы со стороны США, как столицы финансовой капиталовласти, по отношению к другим странам.

Формируются списки технологий, которые американским компаниям запрещается продавать за пределами США (или за пределами США и Европы). По отношению к СССР действовал список ОККОМ, запрещающий продавать определенные виды техники и технологии СССР и который означал торговотехнологическое эмбарго СССР со стороны Запада. Есть данные, что, несмотря на официальные заявления со стороны руководства США об окончании «холодной войны» после развала СССР, список ОККОМ не ликвидирован и продолжает действовать в торговле с Россией.

Операция по стратегическому разоружению России и превращению ее окончательно в «сырьевой придаток» империи США управляется мировой финансовой капиталократией. СНВ-2 и нарушение договора России – СССР с США по ПРО 1972 года являются частью этой стратегии. России предписывается договором уничтожить шахтное базирование самых опасных для США ракет СС-18 (которые «Пентагон» назвал «Сатаной») с разделяющимися боеголовками, которые являются для США (в случае осуществления войны против России по сценарию войны США и НАТО против Югославии в 1998 году) реальным «оружием возмездия». По оценкам Ю. П. Савельева, ректора знаменитого «Военмеха», доктора технических наук, специалиста в области отечественного ракетного вооружения, американцы сразу, после появления СС-18 с 10-ю разделяющимися боеголовками, вставшими на боевое дежурство в 1975-м году, впервые ощутили полную беспомощность и беззащитность, потому что с этого момента СССР получил абсолютный стратегический перевес (Ю. Савельев, «Сатана» на страже, «Советская Россия», 2000 г, 1 июня). «Ракета СС-18 «Сатана» (под таким названием она фигурирует в американских официальных документах), – это действительно монстр, который на порядки превосходит любые другие существующие сейчас ракетные системы. Прежде всего это самая тяжелая боевая стратегическая ракета – ее вес свыше 210 тонн. Для сравнения: американские МХ почти в два раза легче. А вес ракеты определяет ее полезную нагрузку. У нашей ракеты она составляет 8,8 тонн – целая космическая орбитальная станция». Комплекс ее тактико-технических характеристик, – как показывает Ю. Савельев, – позволяет преодолевать любую систему ПРО.

Ю. Савельев показывает, что вследствие морского подводного базирования ракет США их разоружение по СНВ-2 является обратимым, а наше, поскольку оно шахтное, необратимым. После того, как США почувствуют, что они добились необходимого уровня ракетно-ядерного разоружения России, они пойдут на восстановление своего ракетно-ядерного потенциала, нарушая договор СНВ-2. При этом, если для них «цикл восстановления» имеет несколько месяцев, то для нас возвращение статус-кво может оказаться экономически невыполнимым вследствие разрушения ВПК России.

Нынешний проект начальника Генштаба генерала Квашнина по ликвидации ракетно-космических сил как отдельного рода войск продолжает линию одностороннего разоружения России.

Компрадорская олигархия в России – финансовая капиталократия и «питаемая» ею военная бюрократия фактически является «проводниками» политики мировой финансовой капиталократии по военно-технологическому и стратегическому разоружению России.

Это только один из примеров геополитики мировой финансовой капиталократии в США. Новый Мировой Порядок базируется на монопольной военной силе США и привязанной к ней силе НАТО. Мировая финансовая капиталократия поддерживает эту силу как свою «силу». Как только США почувствуют свою безопасность, в мире начнет действовать механизм глобального технотронного фашизма, который по жесткости далеко «обойдет» гитлеризм. Военные преступления США и НАТО в Югославии являются предиктором будущих технотронных войн.

А Дугин, рассуждая в геополитической логике, анализируя «однополярный мир», а «однополярный мир» есть другая ипостась «мира мировой финансовой капиталократии» со «столицей» в США, подчеркивает, «что в настоящий момент нет ни одного военного образования симметрично сопоставимого с военной мощью США, и нет единой идеологической конструкции, столь же универсальной, распространенной, общепризнанной и общепринятой, как либерально-капиталистическая…» (А. Дугин, 2000, «Асимметрия», с. 8). Военная мощь США – слуга «мировой финансовой капиталократий» в ее стремлении к мировому господству. «Капитал-Мегамашина», становясь «Богом», переводит «технологию» в «технологию истребления» «непокорных» или «неизбранных» в рамках идеологии мондиализма. В этом вся «соль»! Геополитика вне теории капиталократии, вне понимания становящейся глобальной капиталистической системы как «пирамиды финансовой капиталовласти» с ее экспансией в сторону установления своего мирового господства на «вечные времена» становится неполной, в какой-то мере схоластической. Этот недостаток характерен для всех геополитических построений.

1.9. Капиталорационализация мира техники и бюрократии

«– Я не гадалка и не предсказательница будущего. Я – электро-механо-биологическое устройство бога Логики. Моя цена – наслаждение и я могу сделать богом любого человека».

    (Р. Зелазни, 1992, с. 131).

«…индивидуализм, гедонизм, мужененавистничество еще не все. Йяйя описывает свой положительный идеал – «Страну глухих». Это не что иное, как наивно изображенный либеральный рай – мир развлечений и наслаждений. В котором никто не слышит другого. Где царствуют деньги и нарциссизм…»

    М. Олисава (2000)

Капиталократия и Мегамашина капитала, которой она управляет, охватывает капиталорационализацией и культуру. Капиталократия начинает «смотреть» на культуру как на источник дохода и механизм завоевания национальных рынков. Кроме того, он создает «свою культуру» для уничтожения национальных культур в целях установления Нового Мирового Порядка. Таким инструментом становится «масс-культура», производимая в США, свободная от национально-культурных архетипов и моральных ценностных запретов.

Ясно, что поскольку США становится мировой столицей финансовой капиталократии, постольку она и создает «масс-культуру» как инструмент установления своего культурно-информационного господства, призванного снивелировать все «национальные культуры» мира и расчистить пространство для перерождения «национального человека», «корневого человека» по П.А. Флоренскому в космополита, «бескорневого» человека, человека без национально-культурной памяти, человека с манипулируемым сознанием и с потребительско-рыночными инстинктами, обеспечивающее унифицированное поведение «экономического животного», без которого невозможны «мировой рынок» и «мировое открытое общество» (идеал К. Поппера и Дж. Сороса).

В США как родине классического, космополитического капитализма, воспринявшего законы морского пиратства от первых переселенцев – английских морских пиратов, не смогла возникнуть национальная культура такого уровня, которая была характерна для стран Европы, Китая, России, Индии и т. д. Культ денег, культ Капитала, «Капитал-Бог» вытеснили в «душах» американцев духовность, изгнали «богов» тех или иных религий, которые они формально исповедовали. Осталось одно поклонение – поклонение деньгам. А если нет святого в душе, то не остается и места для культуры. Философ Джордж Сантаяна (преподаватель Гарвардского университета), принадлежавший к американским консервативным элитарно-академическим кругам первой трети ХХ века, утверждал, что географические просторы Америки соседствуют с «моральной пустотой» американской души. «В интеллектуальном отношении они более пусты, нежели Сахара», – говорил он об американцах (цит. по [А. Медведев, 1999, с. 15], выдел. мню, С. А.).

К. Клуге в работе «Коммунизм Христа» (написанной им в 30-х годах) воспроизводит яркий пример долларовой монетаризации духовности американца. «Доктор философии Айн Ранд, – пишет он, – известна в университетах Америки своими лекциями об ошибочности альтруизма. Согласно ее теории, только эгоистические стремления людей способны привести к полному материальному успеху. Христианский же альтруизм ведет к социализму, а тот, в свою очередь, – к коммунизму. На платье этой дамы красуется массивная золотая брошь, изображающая символ американского доллары – $. Это откровенно демонстрирует ее кредо: эгоизм вместо альтруизма и любовь к наживе вместо любви к ближнему» (К. Клуге, 1992, с. 60).

Вот этот образ «пустоты» и тяготение к некрофилии в американской культуре хорошо показал американский эссеист Лорен Айзли. В рассказе – эссе «Танцующая крыса» он выделяет курсивом тезис: «Впереди пусто, сзади пусто. Поклоняйтесь же ему – великому нулю» (Лорен Айзли, 1994, с. 63, выдел. мною С. А.). Пустота, «великий нуль» – метафоры, которые перекликаются с высказываниями Сантаяны, отражающие «пустоту» культуры, когда культом становятся капиталоденьги, потребительство, вещизм.

Капиталорационализация культуры делает ее механистической, абстрактной, дематериализованной. Техноморфность капитала порождает техноморфность, абстрактность, фиктивность порождаемой им культуры. «Капитал-Бог» порождает и культуру по образу и подобию своему.

Монетаризация ценностей и монетаризация человека сопровождается и монетаризацией культуры. Такая культура начинает функционировать и развиваться капиталоморфно. Она должна приносить «успех», т. е. прибыль, обеспечивать самовозрастание капитала. Объекты культуры, особенно живопись, кино, становятся эквивалентами капиталоденег, ценных бумаг и начинают обращаться на соответствующих аукционах и «смотрах», подобно обороту капиталов на финансовых рынках. Фиктивный капитал (спекулятивный капитал) создает фиктивную культуру. Виртуальная экономика создает свое «зеркало» – виртуальную культуру.

Интересен в рамках нашей логики анализа анализ захвата в своеобразный «плен» после II Мировой войны европейской культуры американцами, превращения ее в «золушку» на балу у «принца» – американской культуры и американской капиталократии, управляющей «аукционами» и формирующей «заказы» на моды и стили в живописи, музыке, кино.

Корни такого подхода американцев к миру искусства являются общими для «атлантизма», т. е. англо-американской цивилизации как торгашеский с торгашеской концепцией ценностей. Суть по А. Медведеву состоит в том, что «имеющееся в качестве первичной ценности золото можно превратить в любую другую ценность: моральную, философскую, культурную. Сердобольным суесловам следует помнить, что под термином «общечеловеческие ценности» существуют совершенно определенные понятия абсолютно иной, враждебно настроенной ко всему остальному миру цивилизации, для которой и Россия, и Европа представляются объектом для собственного обогащения и ничем иным» (А. Медведев, 1999, с. 38, 39).

Американцы и англичане в 1944–1945 гг. в Европу пришли не как победители Германии, а победители Европы, требующие от нее контрибуции. Европа после войны для финансовых капиталократов англо-американского альянса стала «полем обогащения». Как только союзники высадились в Сицилию, британское радио незамедлительно передало, что в Британский музей отправлены два судна с культурными ценностями. По свидетельствам тех лет были выпущены листовки и плакаты, изображающие негров в англоамериканской форме, обменивающихся репликами: «Мы едем в Европу, чтобы спасать Культуру; «А что такое культура, Джимми?» и тут же ответ в виде рисунка, изображающего негра, волочащего за талию Венеру Милосскую, на которой написано: «цена 2$» (А. Медведев, 1999, с. 40).

Финансовая капиталократия США, начав поход за завоевание мирового господства, начала с идеологического подчинения себе Европы уже в начале ХХ века. «Абстрактная империя» (по Соросу) финансовой капиталократии востребовала абстрактное, денатурализованное искусство.

С этой целью был сформирован «образ современного художника – неуемного новатора, для которого творчество, в первую очередь, перманентные поиски искусства» (А. Медведев, 1999). Такой художник сам рассматривается капиталократией как товар, ему разрешается любое эпатажное, аморальное поведение (Пример с тестом на поедание собственных фекалий «людьми искусства», приведенный выше и есть пример такого поведения). Его имя служит имиджем тех картин, которым капитал «присваивает» цену и делает их в определенном смысле «ценными бумагами», «капитал-деньгами».

Формируется «арт-капитал», как часть монетарного капитала.

Особую роль в этом процессе сыграли Маршаны, исполнявшие заказную функцию финансовой капиталовласти США в сфере искусства. Возникла система аукционов – как механизмов регулирования цен на произведения искусства. Вот как об этом пишет А. Медведев. «Маршаны, занимающиеся торговлей новым искусством, установили и новые правила. Художник, внесенный в каталоги аукциона, уже неволен произвольно назначить цену за свои работы для покупателя, решившего приобрести у него работу помимо аукциона. Покупатель знает, что выше определенной суммы этот художник не может назначить цену и, не вступая в торги с художником, он всегда купит его работу у маршана за твердую цену (наше замечание: «маршанские» аукционы предстают как инструмент капиталократии, управляющие потоками арт-капитала и его стоимостью, С. А.). Если художник не пожелает, чтобы сделка сорвалась, он оценит свое произведение согласно стоимости аналогичного, внесенного в каталоги аукциона. Маршан держит художника не только на жестком поводке цены – также устанавливается предпочтительная тематика» (с. 19). И здесь мы сталкиваемся с явлением, которое мы назвали капиталорационализацией искусства. Финансовая капиталократия начинает задавать стиль искусства, его доминирующие образы, иногда даже цветовой выбор. И если приезжавшие в начале 30-х годов в Европу американские скупщики картин требовали от художников картин с цветами, то маршаны эти требования переводили в свои требования к художникам. «Пожалуйста, пишите букеты, гирлянды, веночки, клумбы – лишь бы были цветы. Пишите в любой манере, но цветы. Вспоминается байка про Форда, – пишет А. Мельников, – который, отвечая на вопрос дизайнеров, какого цвета может быть автомобиль, говорил: можете красить в любой цвет, лишь бы был черный. Там, где речь идет о прибыли, художнику не позволяют вольностей» (с. 19).

Мировая капиталократия таким образом стала создавать систему монетарных ценностей искусства, не совпадающую с их подлинными ценностями по меркам ценностей человека, более, приветствующих «расчеловечивание человека», его распредмечивание на языке искусства.

Уже «кубизм» в начале ХХ века стал подкармливаться капиталократией. Молодой Пикассо был поддержан Волларом, за спиной Брика стоял «делец» Вильгельм Уде. С 1906 года покровителями Пикабиа, Дюшана и Пикассо стали американские бизнесмены Вальтер Аренберг и Альфред Штиглиц.

Уже в 20-х годах на «рынках арт-капитала» стали играть аналогично играм на «рынках ценных бумаг». Пример: Канвейлер в 1925 году скупил множество картин кубистов и «диких». Затем он «выбросил» на рынок всю свою коллекцию, что привело к колоссальному падению цен на картины художников новейшей школы. Картины Пикассо можно было купить за 300400 франков. Возникли возможности спекуляции на поднимающихся модных течениях, которые сразу же были оформлены. Подробный анализ этих процессов выполнен А. Медведевым (1999), мы же только воспользовались рядом примеров из этого анализа.

Следует подчеркнуть, что внедрение рынка в мир искусства («вшивого рынка» по А. Пушкину), привел к его поведению, какое характерно для товарного рынка. Произошла товарно-денежная фетишизация предметов искусства, как процесс становления того монетарного мира (в Новом Мировом Порядке), который и необходим для реализации капиталовласти. И здесь Капитал-Бог создает свою неорелигию. В моменты кризисов перепроизводства «картины» также сжигались, как и сжигались мешки с кофе (или топились в море). Когда Жорж Руо получил от наследников Амбруаэ Волара 315 картин кисти. художника Жоржа Руо, то это означало их перепроизводство и обесценение. Чтобы этого не произошло, Жорж Руо в присутствии нотариуса произвел для кинохроники съемку колоссальнейшего «аутодафе» сожжения всех своих 315 картин (А. Мельников, 1999, с. 21).

Создается «абстрактное» искусство, «авангард», произведения которых более соответствуют «абстрактности» капиталоденег. Как свидетельствует А. Мельников, «история авангарда… начала развиваться в совершенно иной плоскости, более соответствуя принципам игры на финансовых и товарных биржах» (с. 21).

Америка стала создавать искусство без традиций. По понятиям финансовой капиталократии США нужно было поставить искусство и культуру Европы, «богатые традициями, мировым признанием «на колени». Для этого нужно было сделать «культурную революцию». Низвергнуть традиционную культуру Европы с пьедестала, лишить ее истории и на освободившееся место поставить новаторское искусство, новаторскую культуру, не признающую европейских традиций, «классику», искусство и культуру без истории. Это финансовой капиталократии США и удалось сделать во второй половине ХХ века.