Под властью паука. Роман

Под властью паука. Роман
А. С. Кузнецов

Книга «Под властью паука» – это откровенный диалог героя с читателем на злободневные темы. История не о прошлом и не о будущем. Все события происходят здесь и сейчас. Мы все отличаемся от Чарли, но наверняка каждый не раз бывал в его шкуре. Сомнения, неудобные ситуации, знакомства, секс, падения и подъемы – это обычная жизнь, в которой, конечно же, нашлось место незаурядному случаю, следствием которого стало кардинальное изменение жизни и взглядов на её счёт…

Под властью паука

Роман

А. С. Кузнецов

© А. С. Кузнецов, 2021

ISBN 978-5-0055-0555-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Кузнецов А. С.

ПОД ВЛАСТЬЮ ПАУКА

Роман

2015—2018

Выражаю благодарность всем

моим близким и дорогим людям,

а также идейному вдохновителю

и другу Ерофееву А. В.

Уже 33 года я смотрю в зеркало каждый день и спрашиваю себя: «Если бы сегодняшний день был последним в моей жизни, захотел ли бы я делать то, что собираюсь сделать сегодня?» И как только ответом было «Нет» на протяжении нескольких дней подряд, я понимал, что надо что-то менять.

Стивен Пол Джобс

I

Мой, казалось бы, невероятный сон прерывает красивое пение лесных птиц. Они так усердно пытаются сделать это в девять утра, и вы знаете, у них это отлично получается. Нет, нет – я не живу в каком-то уютном загородном домике с шикарным садом и великолепным видом на озеро. Напротив, моим пристанищем является съемная комната в затхлом районе Нью-Йорка, из которой можно разглядеть разве что стену соседнего дома из красного кирпича. А пение это раздается всего-навсего из динамика моего мобильного телефона, иначе говоря – это обычный будильник.

Кто я такой? Что делаю в этом городе? Ну, иногда и меня посещает этот вопрос. Полтора года назад я решился оставить Халборо – небольшой городок в штате Висконсин, где сейчас живут мои родители, и отправился искать себя в город-городов – Нью-Йорк. Моим мыслям и тайным грёзам открывались неведомые пути, которые, как я предполагал, мне предоставит жизнь в этом городе. Вот так в двадцать с небольшим лет я и оказался в плену его огромных улиц и многоэтажных домов.

Мой отец до сих пор работает на ферме и регулярно раз в неделю звонит мне узнать, как обстоят дела. А у меня всегда хорошо и не может быть иначе. Ведь если ответить, что всё идёт паршиво, то отец окажется пророком, так как он частенько говорил, что в Нью-Йорке находят свое место либо богачи, либо идиоты. Он предлагал мне остаться дома и помогать ему с хозяйством, но я полагал, что лучше попытаюсь стать тем самым «идиотом», чем всю жизнь буду гнуться в тех краях, пока через десяток лет какой-нибудь случай не посадит моё истощённое тело в кресло-качалку для завершения бесконечных дел. Я решил попробовать стать бабочкой и расцвести в Нью-Йорке, не имея за собой ровным счётом ничего, и при этом, родившись в самом коконе Висконсина.

Что касается моей матери, то она, наверное, является единственным человеком, способным смотреть на все мои неудачи с улыбкой и говорить, что очень скоро счастье застанет меня врасплох. Но шашки на моей доске судьбы слишком смешались и сейчас сложно определить, что меня ждет в дальнейшем.

О-о, нет, каждый новый день ставит мне хладнокровные подножки, опуская меня в липкую грязь лицом. И я не успеваю отделаться от одной неприятности, как из-за угла жизнь опять кидает меня мордой в дерьмо, словно я самый грешный человек на земле.

Постоянно копаюсь в себе и понимаю, что я становлюсь всё дальше от тех грез, которые когда-то построил в своих мыслях. Сегодня нет, пожалуй, даже сотой доли того, что я некогда желал наблюдать в своей жизни. Хотя нет… Наверное, сотая часть все же присутствует – я живу в Нью-Йорке, и на этом перечень сбывшихся надежд можно завершить. В остальном же я соломинка в огромном стоге сена, которою если и выкинуть куда-нибудь в овраг, то никто и не увидит изменений в рамках существующей повседневности, а мой босс, обругав мою непунктуальность, недолго думая, тут же найдет нового Чарли, который будет разносить посылочки по городу и получать свои пятьдесят долларов в неделю. Ах, да, кстати, о моей работе. Она ужасна? Может быть, но другой работы пока что найти я не могу. Какой-то профессии или специальности, как это там называется, у меня нет. Работаю я в курьерской конторе, и, как несложно догадаться, обычным курьером. Шесть дней в неделю на своем велосипеде я разъезжаю по улочкам города и забрасываю заказы по заранее указанным адресам. В день приходится развести порядка десяти-пятнадцати посылок. Эти трудовые будни, как морская волна окатывают меня своей безразличностью. И среди огромных домов, под гулы моторов, шум улиц и сигналы светофоров, словно в лабиринте, я пробираюсь к цели по назначенному адресу. Каждый день десятки дверей, из которых выходит очередное существо, расписывающееся за доставку. Любопытно, что всегда стучась или звоня в квартиру, я как будто, открываю киндер-сюрприз. Иногда милая пожилая дамочка, отворив свою крепость, улыбнется, распишется, да и в придачу накинет чаевых. А порой, редкостный ублюдок встретит с беззубым оскалом и накинет, только что, пинок под зад, и плюсом пожалуется в контору, что посылку доставили с опозданием. И всем будет глубоко плевать, что я был там вовремя, а в конце недели у меня вычтут пять баксов за каждую жалобу. И выходит, что если постараться и быть честным с подобными выскочками, и говорить правду в лицо, когда они на мне вымещают свои неудачи, то к концу недели можно заработать минус пятьдесят баксов, и таким образом, отпахать две недели бесплатно. Да, се-ля-ви, господа, и не поспоришь.

Одинок ли я? В моем представлении одиночество слишком похоже на секс. Еще вчера его страстно желал, а сегодня, получив изрядную долю, хочешь поскорее избавиться. В этом сравнении, я трахаюсь по нескольку раз на день с одной и той же женщиной, в самых неинтересных позах с тех пор, как переехал сюда. Её зовут Салли. Страстного романа у нас не было и быть уже не может, но отношения между нами довольно крепкие. Скажем так, меня всё устраивает; её, пожалуй, тоже.

Все дело в том, что я панически боюсь вечеров. Каждый день, когда сгущаются сумерки, я остаюсь один на один со стареньким подержанным телевизором и пытаюсь заполнить пустоту голосами из вечерних новостей. Больше всех мне нравится голос Чарисы Томпсон с канала ESPN, он, знаете, такой, в меру резкий, с нотками стервозности, которые перекликаются в сладком аромате неповторимой женственности. Он чем-то напоминает мне Салли, хотя, пожалуй, совсем наоборот. Казалось, я победил одиночество, когда впервые пригласил ее поужинать в «Леннис» в Даунтауне, на Уотерс Стрит…

Серая мышка из бухгалтерского отдела: очки в толстой роговой оправе, длинная коричневая юбка и заплетенные в косички секущиеся кончики светло-русых волос придавали ей особую виртуозность. Она мне никогда не нравилась, но и не была противна. У нас с Салли было не так много общих тем для душевных и захлёбных бесед о насущном. Но порой мы довольно-таки неплохо проводили время вместе. Если бы она сняла свои очки и немного поменяла имидж, то безусловно её внешность стала бы более выигрышной, но я никогда не говорю ей об этом, потому что боюсь, что это поменяет её изнутри. Мне достаточно того, что я могу её видеть таковой в своём воображении.

Изначально я к ней относился как к подруге, как к человеку, с которым могу посетить кино или прогуляться скучным вечером. Но подобная грань между мужчиной и женщиной, как известно, зачастую очень тонка, особенно когда кровь разгоняет алкоголь. И вот на четвертой встрече, изрядно налакавшись пунша в «Дорианс», мы взяли такси и поехали в мотель. По дороге в моей голове вертелась известная мысль о чертях, что водятся в тихом омуте. Говорят, серые мышки в постели демонстрируют невероятные способности и ближе к цели я уже успел представить её во всех возможных откровенных сценариях. Но в конечном итоге мои надежды не были оправданы. Салли, обладательница восхитительной груди первого размера переходящего в нулевой, лежала неподвижно, как статуя богини Исиды в храме на острове Филе, предоставив мне счастье быть великим волшебником и колдовать над ней самому. Это один из тех случаев, когда ожидания не соответствуют реальности.

Но вечером следующего дня я все же вновь позвонил ей. Словно автоматически взял телефон и без глубинных мыслей сказал ей «Привет». И не по причине того, что она зацепила меня своей мышиной кротостью и «потрясным» сексом, а скорее всего потому что тучи вновь сгустились, и над городом повисла сумеречная дымка. И я, будучи один в съёмной комнате, испугался, что сойду с ума от этого вечернего безмолвия. Голос Салли из мобильного телефона, пожалуй, схож со светом в конце туннеля, если так можно обозвать мои монотонные, резиновые дни.

Что ж, пожалуй, достаточно воспоминаний, наконец-то я нахожу в себе первые силы сегодняшнего дня и поднимаю свое тощее тело и перед умывальником чищу зубы, смотрясь в маленький треугольничек, оставшийся от зеркала прошлого обитателя моей комнаты, в этом стеклышке я иногда напоминаю себе, как выгляжу, чтобы не обознаться на тот случай, если будет кто-то стоять рядом и в отражении увижу не только себя. Натирая щеткой зубы, я корчу различные жуткие и смешные гримасы и в тот же момент думаю, что я очень странный, хотя наверняка не единственный, кто поступает подобным образом. Закончив утренний туалет, я быстро собираюсь и отправляюсь в путь.

И вот, я оставляю своё пристанище. Неся рукой под раму свой велик, привычным образом миную три этажа по лестнице. Что касается лифта, то его в этом доме не было и в лучшие времена. Вырываясь на волю, встречаю пару чернокожих ребятишек, играющих в футбол на дороге, что вполне приемлемо для этого района города. Каких-то площадок для этого тут не предусмотрено, а машины ездят не так часто.

Возникшая из-за угла Мирэль, здоровается со мной, я отвечаю ей тем же. Она моя соседка из комнаты напротив, и, насколько знаю или, точнее говоря, предполагаю, работает проституткой и, по всей видимости, возвращается в свою берлогу после очередной трудовой ночки. Мирэль симпатичная девчуля, в ней есть особый шарм. Если бы не мои убеждения в отношении неё и не регулярные утренние возвращения, то, быть может, я взглянул бы на неё как-то иначе. А так, перед моими глазами не угасает картина её веселой ночной жизни. Хотя в её взгляде не видно и доли удовлетворенности, но, полагаю, вы согласитесь, что экскортница, идущая под утро домой со счастливым лицом выглядела бы куда более странно. Но, в то же время, всё зависит от отношения человека к своему «труду», поэтому чёрт её знает, ну да ладно…

Я запрыгиваю на двухколесный и качу меж улиц на моем транспорте класса «спортсмен/ребенок/неудачник», к какой из этих категорий отношусь я, у вас не должно возникнуть вопроса. На улице пахнет жжёной резиной и автомобильными выхлопами, а откуда-то из-за угла тянет варёными сосисками. Не люблю городской смрад, мне он навевает тоску.

Сквозь улицы большого города пробираюсь к офису фирмы «Нэт Бокс», где я работаю, чтобы получить очередную партию писем и пакетов, которые предстоит развести по городским адресам. Последнее время у людей нет возможности, лишних часов, или же элементарно становится лень в ходе встречи лично передать какую-то вещь. Именно для этого и создана контора «Нэт Бокс», через которую можно рассылать что угодно по всему Нью-Йорку, его окрестностям и даже в соседний штат. При желании таким же способом можно отправлять наркотики, оружие и другие занимательные вещи, что, периодически, как мне кажется, и отправляют люди через эту службу. И, как правило, посылки никто не проверяет, сохраняя принцип тайны переписки. Мы же не почтовая служба и тем более, в основе своей работаем в пределах одного города. А если бы «контора» и организовывала проверки подобного характера, и докладывала бы о нарушениях в компетентную инстанцию, то курьерская служба «Нэт Бокс» таким образом потеряла бы далеко немаленький процент от своей клиентуры в кратчайшие сроки.

Мой черный «Стэлс», слегка поскрипывая, несёт меня к цели. Его я получил в подарок от моего приятеля Баки, который, к слову, помог мне устроиться в курьерскую контору. Сейчас он пересел на старенький «Форд», доставшийся ему после смерти его деда. А своего «коня» отдал мне. Глупо быть курьером без транспорта, весь заработок будешь оставлять в общественном. Хотя велосипед тоже не выход, однако, хоть что-то. Но именно поэтому мне и дают не самые дальние адреса, и получаю я, соответственно, меньше. Скоро зима, и если наступят сильные морозы или начнутся обильные снегопады, то придется каким-то образом выкручиваться. Надеюсь, что к тому времени я всё же найду другую работу, на которой мне не придется выискивать по всему городу адресатов, прокачивая свои икроножные.

Я спрыгиваю с двухколесного и ставлю его на прижитое место у фонарного столба. И вот оно, серое здание, довольно неприметное обывательскому взору. В общем, оно такое же, как и тысячи других построек в современном городе, совершенно не выпадает из панорамы. Своей серостью город нагнетает не только на наши мысли и фантазии, так он запирает нас самих в рамках своего быта и властвует над нами, как ему угодно. Этакий визуальный абсолютизм людских сознаний, он заставляет нас поступать так, как необходимо «высшей власти», хотя мы верим в свою бесконечную свободу.

Лифт тянет мое бренное тело на десятый этаж. О чём вы обычно думаете, находясь в лифте? Иногда я себе удивляюсь. Меня останавливают, разве что, прозрачные лифты в некоторых зданиях и центрах. В закрытых лифтах, если еду не один, то смотрю на цифры, читаю объявления, даже задумываюсь о том, что до этого и в голову не могло прийти. Как это вообще возможно? Будто вот этот туннель сквозь здание воздействует на наше сознание. Хотя на днях поймал себя на мысли, что надо вообще всё делать прозрачным, иначе, не попадая под взгляды других людей, мы совершенно иные. Если в лифте никого нет, то зачем-то кривляюсь, упираю ключ или палец в раздвижные двери, в ожидании, когда они будут открываться, чтобы затягивало вместе с дверьми до последнего момента как в кино. Могу даже подпрыгнуть, когда лифт быстро летит вниз – и, конечно же, вполне вероятно, что звучит это странно, но почти все такие, но зачем-то скрывают это. Ха-ха, нет, всему миру не надо сходить с ума, но почему бы не подпрыгнуть вдвоем с попутчиком? А? Предложите ему такую идею. Возможно, он думает об этом же…

И вот я вхожу в офис «Нэт Бокс». Тут же я встречаю Баки, который общается с молоденькой секретаршей Наоми Хоук. Он уже почти переваливается к ней через стойку, пытаясь в очередной раз пофлиртовать с малышкой. У Наоми незаурядная внешность, в её роду, по всей видимости, присутствуют пуэрто-риканские корни, поэтому выглядит она довольно сочно. С самого первого дня моей работы тут, сколько я помню, Баки всегда заигрывал с секретаршей босса, но, по крайней мере, о каких-то реальных результатах их отношений никто не знал. Всё живёт лишь на уровне обычных слухов нескольких сотрудников и уборщиц. По-честному – мне плевать, ведь и ко мне Наоми относится с немалой долей безразличия.

– Привет, Баки! Доброе утро, Наоми! – здороваюсь с ними.

– И тебе доброе утро, Чарли, – приветствует меня Наоми.

– О, Чарли! Привет, дружище, как твоя голова после «Дикого веста»?! – поворачиваясь ко мне, спрашивает Баки.

– Баки, «Дикий вест» был уже две недели назад! О чём речь? Я уже давно в форме и прекрасно себя чувствую.

– Да?! А по тебе так и не скажешь. Выглядишь скверно, словно только оттуда пришел, причем прямым ходом и без сна, – с усмешкой добавляет Баки.

Наоми хихикает.

– Не так уж и смешно… Плохо спал, птицы достали… – бурчу я.

– Стоп! Стоп! Какие еще на хрен птицы, друг? Ты в Центральном парке ночевал? – продолжает юморить Баки и заключает свои наблюдения: – У тебя, наверное, едет крыша, тебе надо взять отгул.

– Нет, я прекрасно себя чувствую.

– Тогда зайди к шефу минут через пять!

– Почему через пять? – спрашиваю.