Вешние воды Василия Розанова

«Я победил мир (перед смертью). (Замечательно, что на всех языках, во всеобщем – всемирном чистописании символ Христа, символ креста, – знаменует собою смерть.) Но хотя бы ты был ТЫ, ТЫ, ТЫ, и наполнил вселенную хвастливым Я, Я, Я: тем не менее, пока в мире есть зерно, хотя бы одно зернышко, невидное, крутое, маленькое, – на самом деле ты не победил Мира.

Травка выбежала в поле…

Скромная, милая, тихая… Незаметная… О, как она хороша в незаметности своей. Поистине, эта незаметность есть на самом деле незаметность…».

    Василий Розанов[187 - Розанов В. В. В нашей смуте.]

«Здесь все меня переживет, / Все, даже ветхие скворешни / И этот воздух, воздух вешний, / Морской свершивший перелет. // И голос вечности зовет / С неодолимостью нездешней. / И над цветущею черешней / Сиянье легкий месяц льет. // И кажется такой нетрудной, / Белея в чаще изумрудной, / Дорога не скажу куда… // Там средь стволов еще светлее, / И все похоже на аллею / У царскосельского пруда».

    Анна Ахматова[188 - Приморский сонет…]

«До какого предела мы должны любить Россию… до истязания, до истязания самой души своей. Мы должны любить ее до наоборот нашему мнению, убеждению, голове. Сердце, сердце, вот оно. Любовь к родине – чревна… Любите русского человека до социализма, понимая всю глубину социальной пошлости и социальной братство, равенство и свобода. И вот несите знамя свободы, эту омерзительную красную тряпку, как любил же ведь Гоголь[189 - Николай Васильевич Гоголь, фамилия при рождении – Яновский, с 1821 – Гоголь-Яновский (20 марта / 1 апреля 1809 г., Сорочинцы, Миргородский уезд, Полтавская губерния – 21 февраля / 4 марта 1852 г., Москва) – прозаик, драматург, поэт, критик, публицист; признанный классик русской литературы. Происходил из старинного дворянского рода Гоголей-Яновских.] Русь с ее ведьмами, с повытчик Кувшинное рыло[190 - Иван Антонович Кувшинное рыло – чиновник из «Мертвых душ» Н. В. Гоголя («Иван Антонович как будто бы и не слыхал и углубился совершенно в бумаги, не отвечая ничего. Видно было вдруг, что это был уже человек благоразумных лет, не то что молодой болтун и вертопляс. Иван Антонович, казалось, имел уже далеко за сорок лет; волос на нем был черный, густой; вся середина лица выступала у него вперед и пошла в нос, – словом, это было то лицо, которое называют в общежитье кувшинным рылом»).], – только надписав моим горьким смехом посмеюся[191 - Слова пророка Иеремии («Понеже горьким словом моим посмеюся») высечены на надгробном памятнике Н. В. Гоголя.]. Неужели он, хохол, и, следовательно, чуть-чуть инородец, чуть-чуть иностранец, как и Гильфердинг[192 - Александр Федорович Гильфердинг (2/14 июля 1831 г., Варшава – 20 июня / 2 июля 1872 г., Каргополь) – славяновед, фольклорист (собиратель и исследователь былин).], и Даль[193 - Владимир Иванович Даль (10/22 ноября 1801 г., поселок Луганский завод, Екатеринославское наместничество – 22 сентября / 4 октября 1872 г., Москва) – писатель, этнограф и лексикограф, собиратель фольклора. Наибольшую славу принес ему непревзойденный по объему «Толковый словарь живого великорусского языка», на составление которого ушло 53 года. Его отец, обрусевший датчанин Йохан (Иоганн) Кристиан Даль (1764 – 21 октября 1821 г.), принял российское подданство вместе с русским именем Иван Матвеевич Даль (1799).], Востоков[194 - Александр Христофорович Востоков, имя при рождении – Александр-Вольдемар Остенек (16/27 марта 1781 г., Аренсберг на острове Эзеле – 8/20 февраля 1864 г., Санкт-Петербург) – русский филолог и поэт балты-немецкого происхождения.], – имеют права больше любить Россию, крепче любить Россию, чем великоросс? Целую жизнь я отрицал тебя в каком-то ужасе, но ты предстал мне теперь в своей полной истине. Щедрин[195 - Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин, настоящая фамилия – Салтыков, псевдоним Николай Щедрин (15/27 января 1826 г., село Спас-Угол, Калязинский уезд, Тверская губерния – 28 апреля / 10 мая 1889 г., Санкт-Петербург) – писатель, журналист, редактор журнала «Отечественные записки», Рязанский и Тверской вице-губернатор.], беру тебя и благословляю. Проклятая Россия, благословенная Россия. Но благословенна именно на конце. Конец, конец, именно – конец. Что делать: гнило, гнило, гнило. Нет зерна, – пусто, вонь; нет Родины, пуста она. Зачеркнута, небытие. Не верь, о, не верь небытию, и – никогда не верь. Верь именно в бытие, только в бытие, в одно бытие. И когда на месте умершего вонючее пустое место в горошинку, вот тут-то и зародыш, воскресение. Не все ли умерло в Гоголе? Но все воскресло в Достоевском. О, вот тайны мира; тайны морального «воскресения», с коим совпадает онтологическое, космологическое воскресение. Египет, Египет… как страшны твои тайны. Зову тебя, зову… умерло зерно; и дало росток «сам-шест»[196 - «Сам» – мера измерения. Для картошки среднеминимальный урожай – «сам шесть»: ведро посадил – шесть ведер выкопал. Выше этой нормы – урожай хороший, «сам десять» – отличный. Ниже «сам шесть» – считай, картошка не уродилась.]. Никакого уныния, – о, никакого уныния. «Сам-шест», помни единое языческое «сам-шест Деметры[197 - Деметра – в древнегреческой мифологии богиня плодородия, покровительница земледелия, «мать-земля».]». Прозерпина[198 - Прозерпина – в древнеримской мифологии богиня подземного царства (соответствующая древнегреческой Парсефоне). По легенде, Прозерпина, дочь богини зерна Цереры, собирала ирисы, розы, фиалки, гиацинты и нарциссы на лугу со своими подругами, когда ее заметил, воспылав любовью, Плутон, царь подземного мира. Он умчал ее на колеснице, заставив бездну разверзнуться перед ними, и Прозерпина была унесена в подземное царство. Плутон вынужден был отпустить ее, но дал вкусить ей зернышко граната, чтобы она не забыла царство смерти и вернулась к нему. С той поры Прозерпина половину года проводит в царстве мертвых и половину – в царстве живых.] ищет дочь свою. Ее «похитил Аид[199 - Аид – в древнегреческой мифологии бог подземного царства мертвых (у римлян – Плутон) и название самого царства мертвых.]». Боже – вот разгадки Аида. Какая истина в мифах древности… «Кора[200 - Кора – у древних греков культовое имя богини Парсефоны.] в объятиях Аида». Душа, где она? В преисподней. Объяснение Преисподней. «Душа русская в революции». Где? Нет ее! Будем искать Кору, как помертвелая от страха и тоски Прозерпина. Зерно – о, как оно морально. В зерне ли мораль? «Ведь растение», «не чувствует». Не ползает, не бегает. И вдруг в зерне-то и открывается, что оно-то и есть ноумен не только онтологии, но и вместе, что этот онтологический ноумен совпадает и единое есть с моральным.

Феникс[201 - Феникс – мифологическая птица, обладающая способностью сжигать себя и затем возрождаться.], «через 500 лет воскресающий», – Египет, мне страшно тебя. Ты один все понял…

О, старец… Священный Ибис[202 - Священный ибис – в древнеегипетской мифологии символ Тота, бога мудрости и правосудия, которому часто поклонялись в образе Ибиса.], священный Апис[203 - Апис – в древнеегипетской мифологии священный бык.]…

«После Гоголя и Щедрина – Розанов с его молитвою».

Ах, так вот где суть… Когда зерно сгнило, уже сгнило: тогда на этом ужасающем уже, горестном уже, слезном уже, что оплакано и представляет один ужас – ужас небытия и пустоты, и полного nihil’я[204 - Ничего (лат.).], – становится безматерьяльная молитва…

Ведь в молитве нет никакой материи. Никакого нет строения. Построения.

Нет даже – черты, точки…

Именно – nihil. Тайна – nihil.

Nihil в его тайне.

Чудовищной, неисповедимой.

Рыло. Дьявол.

Гоголь. Леший. Щедрин. Ведьма.

Тьма истории.

Всему конец.

Безмолвие. Вздох. Молитва. Рост.

«Из отрицания Аврора[205 - Аврора – древнеримская богиня зари.], Аврора – с золотыми перстами построения».

Ах: так вот откуда в Библии так странно, концом наперед, изречено: «И бысть вечер (тьма, мгла, смерть) и бысть утро – День первый»[206 - «В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день один» (Бытия. Гл. 1. Ст. 1–5).]. Разгадывается Религия, разгадывается и История.

Строение Дня… и вместе устройство Мира.

Боже, Боже… Какие тайны. Какие Судьбы. Какое Утешение.

А я-то скорблю, как в могиле. А эта могила есть мое Воскресение».

    Василий Розанов[207 - Розанов В. В. В нашей смуте.]

«…И уже подо мною прямо / Леденела и стыла Кама, / И «Quo vadis?»[208 - «Quo vadis, Domine?» (лат.) – «Камо грядеши» (церковнослав.) – «Куда ты идешь, Господи?». Фраза, сказанная, по преданию, апостолом Петром Иисусу Христу.] кто-то сказал, / Но не дал шевельнуть устами, / Как тоннелями и мостами / Загремел сумасшедший Урал. / И открылась мне та дорога, / По которой ушло так много, / По которой сына[209 - Лев Николаевич Гумилев (18 сентября / 1 октября 1912 г., Санкт-Петербург – 15 июня 1992 г., там же) – ученый, писатель и переводчик; археолог, востоковед, географ, историк, этнограф, философ. Сын известных поэтов – Николая Степановича Гумилева (3/15 апреля 1886 г., Кронштадт – 26 августа 1921 г., под Петроградом) и Анны Ахматовой. Четырежды был арестован. В первый раз в декабре 1933 г.(через 9 дней отпущен без предъявления обвинения). В 1935 г. подвергся второму аресту, но благодаря заступничеству многих деятелей литературы был отпущен на свободу. В 1938 г. подвергся третьему аресту и получил пять лет лагерей; заключение отбывал в Норильске. В 1949 г. вновь был арестован, обвинения были заимствованы из следственного дела 1935 г.; был осужден на 10 лет лагерей. Срок отбывал в Казахстане, на Алтае и в Сибири. В 1956 г. после XX съезда КПСС освобожден и реабилитирован.] везли, / И был долог путь погребальный / Средь торжественной и хрустальной / Тишины Сибирской Земли. / От того, что сделалась прахом, / Обуянная смертным страхом / И отмщения зная срок, / Опустивши глаза сухие / И ломая руки, Россия / Предо мною шла на восток».

    Анна Ахматова[210 - Ахматова А. А. Поэма без героя.]

Говорят, что в России время читать Розанова[211 - «Время читать Розанова». Предисловие переводчика, филолога и философа Владимира Вениаминовича Бибихина (29 августа 1938 г., Бежецк – 12 декабря 2004 г., Москва) к изданию: Розанов В. В. О понимании. Опыт исследования природы, границ и внутреннего строения науки как целого знания. М.: Институт философии, теологии и истории Святого Фомы, 2006.] (?!). После столетия распавшейся цепи времен[212 - «Порвалась цепь времен; о, проклят жребий мой! / Зачем родился я на подвиг роковой!» Фраза из самой знаменитой пьесы в мировой драматургии, написанной (1600–1601) английским поэтом Уильямом Шекспиром (26 апреля 1564 г., крещение, Стратфорд-апон-Эйвон, Англия – 23 апреля / 3 мая 1616 г., там же), «Гамлет» («Трагическая история о Гамлете, принце датском») в переводе К. Р. (1899) – поэтически псевдоним великого князя, генерала от инфантерии (1907), генерал-инспектора Военно-учебных заведений, президента Императорской Санкт-Петербургской академии наук (1889), поэта и переводчика Константина Константиновича Романова (10/22 августа 1858 г., Стрельна – 2/15 июня 1915 г., Павловск).]?! Без звеньев, разбросанных по миру большевистским переворотом 1917 г. и крушением Российской империи («…и изгнания воздух горький – как отравленное вино…»[213 - Ахматова А. А. Поэма без героя. Эпилог («А веселое слово дома – / Никому теперь не знакомо, / Все в чужое глядят окно. / Кто в Ташкенте, а кто в Нью-Йорке, / И изгнания воздух горький – / Как отравленное вино»).]), или уничтоженных Гражданской войной и массовыми репрессиями… Второй мировой войной и послевоенными политическими процессами… людей, определявших литературно-философский контекст эпохи, язык которых был свободен от третьих, седьмых и двадцать девятых смыслов[214 - Ахматова А. А. Поэма без героя. Вместо предисловия.], ибо для него не было текстовых иносказаний… в них была его суть…

Читать Розанова (?!)… После того как спецслужбы и красная профессура[215 - Институт красной профессуры, специальное высшее учебное заведение ЦК ВКП(б) для подготовки высших идеологических кадров партии и преподавателей общественных наук в вузах. Образован в соответствии с постановлением Совета народных комиссаров РСФСР от 11 февраля 1921 г. «Об учреждении Институтов по подготовке красной профессуры»: «1. Учредить в Москве и Петрограде Институты по подготовке красной профессуры для преподавания в высших школах Республики теоретической экономики, исторического материализма, развития общественных форм, новейшей истории и советского строительства. 2. Установить число работающих в Институтах красной профессуры для Москвы в 200 и для Петрограда 100. 3. Поручить Народному комиссариату по просвещению приступить в срочном порядке к организации указанных институтов. 4. Обязать все советские учреждения оказывать всемерное содействие Народному комиссариату по просвещению в деле скорейшей организации указанных институтов». Из-за нехватки преподавателей был открыт в октябре 1921 г. только в Москве. Первый выпуск состоялся в 1924 г. За пять выпусков (1924–1928) было выпущено 194 слушателя, из них 88 экономистов, 42 философа, 32 русских историка, 18 западных историков, 9 естественников, 5 правоведов. Все слушатели Института красной профессуры со второго курса обязаны были вести педагогическую работу при том или ином вузе.] выполнили свою, как им казалось, эпохальную миссию. Бывшие люди[216 - Бывшие люди. Последние дни русской аристократии / Дуглас Смит. М.: Новое литературное обозрение, 2018.] с их идеями и взглядами отошли в небытие… правда подменилась правдоподобностью… истина трансформировалась в идеологему… реальность уступила место мифу… Время скукожилось до образовательного дискурса… пространство – до культурной резервации… Everybody’s dead, Dave![217 - Lister: Where is everybody, Hol?Holly: They’re dead, Dave.Lister: Who is?Holly: Everybody, Dave.Lister: What… Captain Hollister?!Holly: Everybody’s dead, Dave.Листер: Где все, Хол?Холли: Они мертвы, Дэйв.Листер: Кто?Холли: Все, Дэйв.Листер: Что?.. Капитан Холлистер?!Холли: Все мертвы, Дэйв.]

Но ведь смерти нет – это всем известно[218 - Ахматова А. А. Поэта без героя. Часть первая («Смерти нет – это всем известно, / Повторять это стало пресно, / А что есть – пусть расскажут мне…»).]… Нет мертвых душ[219 - «– Вам нужно мертвых душ? – спросил Собакевич очень просто, без малейшего удивления, как бы речь шла о хлебе.– Да, – отвечал Чичиков и опять смягчил выражение, прибавивши: – Несуществующих. – Найдутся, почему не быть… – сказал Собакевич.– А если найдутся, то вам, без сомнения… будет приятно от них избавиться?– Извольте, я готов продать, – сказал Собакевич, уже несколько приподнявши голову и смекнувши, что покупщик, верно, должен иметь здесь какую-нибудь выгоду.«Черт возьми, – подумал Чичиков про себя, – этот уж продает прежде, чем я заикнулся!» – и проговорил вслух: – А, например, как же цена?.. хотя, впрочем, это такси предмет… что о цене даже странно…– Да чтобы не запрашивать с вас лишнего, по сту рублей за штуку! – сказал Собакевич.– По сту! – вскричал Чичиков, разинув рот и поглядевши ему в самые глаза, не зная, сам ли он ослышался или язык Собакевича по своей тяжелой натуре, не так поворотившись, брякнул вместо одного другое слово. <…>– Да чего вы скупитесь? – сказал Собакевич. – Право, недорого! Другой мошенник обманет вас, продаст вам дрянь, а не души, а у меня что ядреный орех, все на отбор: не мастеровой, так иной какой-нибудь здоровый мужик. Вы рассмотрите: вот, например, каретник Михеев! ведь больше никаких экипажей и не делал, как только рессорные. И не то как бывает московская работа, что на один час, – прочность такая, сам и обобьет, и лаком покроет!Чичиков открыл рот, с тем чтобы заметить, что Михеева, однако же, давно нет на свете; но Собакевич вошел, как говорится, в самую силу речи, откуда взялась рысь и дар слова.– А Пробка Степан, плотник? я голову прозакладую, если вы где сыщете такого мужика. Ведь что за силища была! Служи он в гвардии, ему бы Бог знает что дали, трех аршин с вершком ростом!Чичиков опять хотел заметить, что и Пробки нет на свете; но Собакевича, как видно, пронесло: полились такие потоки речей, что только нужно было слушать:– Милушкин, кирпичник! мог поставить печь в каком угодно доме. Максим Телятников, сапожник: что шилом кольнет, то и сапоги, что сапоги, то и спасибо, и хоть бы в рот хмельного. А Еремей Сорокоплехин! да этот мужик один станет за всех, в Москве торговал, одного оброку приносил по пятисот рублей. Ведь вот какой народ! <…>– Но позвольте, – сказал наконец Чичиков, изумленный таким обильным наводнением речей, которым, казалось, и конца не было, – зачем вы исчисляете все их качества, ведь в них толку теперь нет никакого, ведь это все народ мертвый. Мертвым телом хоть забор подпирай, говорит пословица.– Да, конечно, мертвые, – сказал Собакевич, как бы одумавшись и припомнив, что они в самом деле были уже мертвые…» (Н. В. Гоголь. Мертвые души. Глава пятая).]… Это нонсенс… гоголевская аллегория… Душа не может быть мертвой – она бессмертна… просит молитв… поминовения… прощения… покоя… Умереть обречены персонажи[220 - Туве Марика Янссон (9 августа 1914 г., Гельсингфорс, Великое княжество Финляндское – 27 июня 2001 г., Хельсинки), «Опасное лето» («– Это трагедия, дорогая моя, – сказал папа. – И обязательно в конце кто-то должен умереть. Еще лучше, если умрут все, кроме одного, но желательно, чтобы и он тоже»).]… все[221 - Григорий Израилевич Горин, при рождении – Офштейн (12 марта 1940 г., Москва – 15 июня 2000 г., там же), «Формула любви» («Тогда она сняла с себя последнюю одежду и тоже бросилась в бурное море. И сия пучина поглотила ея в один момент. В общем, все умерли»).], кого жалко… и, конечно, главный герой[222 - «…пусть на помост высокий / Положат трупы на виду у всех; И я скажу незначащему свету, / Как все произошло; то будет повесть / Бесчеловечных и кровавых дел, / Случайных кар, негаданных убийств, / Смертей, в нужде подстроенных лукавством, / И, наконец, коварных козней, павших / На головы зачинщиков…» (Трагическая история о Гамлете, принце датском). Перевод Михаила Леонидовича Лозинского (8/20 июля 1886 г., Гатчина – 31 января 1955 г., Ленинград).], с особым упором на мелодраматичность… А. А. Ахматова понимала это и отпустила души близких себе людей на покаяние… придав им художественный образ… Отдалила от себя, дав возможность арендовать их чувства[223 - Ив Жамиак (30 января 1918 г., Париж – 1987 г., там же), «Месье Амилькар, или Человек, который платит».] другим… Василий Розанов мог стать, согласно замыслу, тропнеймером[224 - Первоисточник художественной выразительности.] ахматовского зазеркалья, однако ни в одну из редакций «Поэмы без героя» не вошел… Для Розанова в России время застыло?!..

Третье вступление. Петербург

На Галерной чернела арка, / В Летнем тонко пела флюгарка, / И серебряный месяц ярко / Над серебряным веком стыл.

    Анна Ахматова[225 - Ахматова А. А. Поэма без героя. Глава третья.]

Странник… только странник, везде только странник…

    Василий Розанов[226 - Розанов В. В. Уединенное.]

А я иду – за мной беда, / Не прямо и не косо, / А в никуда и в никогда, / Как поезда с откоса.

    Анна Ахматова[227 - Один идет прямым путем…]

В. В. Розанов желал продавить жизнь… сделать шаг снизу вверх… вдаль и ввысь… из провинции в Петербург!!.. Без сентиментальных соплей… жестко… Амбиции начинающего литератора, почувствовавшего вкус к творчеству – да!!.. Потребность в ином существовании, в иных жизненных обстоятельствах – да!! Учительской профессии своей не любил. Безденежье катастрофически угнетало. Мещанство уездного быта затягивало, но страшно тяготило. Ни баловень судьбы?!.. Ни аристократ крови?!..

Хотелось столичной жизни, несмотря на предупреждение известного публициста Н. Н. Страхова[228 - Николай Николаевич Страхов (16/28 октября 1828 г., Белгород, Курская губерния – 24 января / 5 февраля 1896 г., Санкт-Петербург) – русский философ, публицист, литературный критик, член-корреспондент Петербургской академии наук (1889), действительный статский советник.], с которым состоял в переписке и к которому был его первый петербургский вояж[229 - В рождественские каникулы 1888–1889 гг.]: «И вы хотите в Петербург, в котором я живу с 1844 года, – и до сих пор не могу привыкнуть к этой гадости, и к этим людям, и к этой природе»[230 - Розанов В. В. Собрание сочинений. Литературные изгнанники: Н. Н. Страхов, К. Н. Леонтьев. М.: Республика, 2001.]. Страхов ходатайствовал о Розанове перед Георгиевским[231 - Александр Иванович Георгиевский (31 июля / 12 августа 1830 г., Москва – 15/28 апреля 1911 г., Санкт-Петербург) – председатель Ученого комитета Министерства народного просвещения, действительный тайный советник, сенатор (1910); один из главных деятелей по введению классической системы образования в Российской империи.], Рачинский[232 - Сергей Александрович Рачинский (2/14 мая 1833 г., Татево, Бельский уезд, Смоленская губерния – 2/15 мая 1902 г., там же) – профессор физиологии растений Московского университета (1859–1868), учитель Татевской церковной школы для крестьянских детей (1873), автор книги «Сельская школа (1891), переводчик, музыковед.] действовал через Победоносцева. Успех сопутствовал Т. И. Филиппову[233 - Тертий Иванович Филиппов (24 декабря / 5 января 1826 г., Ржев – 30 ноября / 12 декабря 1899 г., Санкт-Петербург) – государственный деятель Российской империи, сенатор (1883), действительный тайный советник (1889), Государственный контролер (1889). Был известен как публицист, православный богослов и собиратель русского песенного фольклора.], по протекции которого нашлось место в Государственном контроле[234 - Государственный контроль – орган Комитета министров Российской империи, осуществлявший контрольно-счетные и наблюдательные функции в области прихода, расхода и хранения капиталов государственного бюджета, а также бюджетов всех министерств и ведомств по отдельности. Образованный на правах министерства в 1811 г. в рамках реформы системы государственной власти, проводимой императором Александром I, Александром Павловичем Романовым (12/23 декабря 1777 г., Санкт-Петербург – 19 ноября / 1 декабря 1825 г., Таганрог), и разработанной графом (1839) Михаилом Михайловичем Сперанским (1/12 января 1772 г., село Черкутино, Владимирская губерния – 11/23 февраля 1839 г., Санкт-Петербург), Государственный контроль Российской Империи в течение первых 25 лет своего существования носил название «Государственное управление ревизии государственных счетов» (28 января / 9 февраля 1811 г. – 30 декабря 1836 г. / 11 января 1837 г.) и только затем получил свое окончательное наименование, просуществовавшее до 28 февраля / 13 марта 1917 г.]. Таким образом, 16 марта 1893 года в возрасте 37 лет[235 - Василий Васильевич Розанов (20 апреля / 2 мая 1856 г., Ветлуга, Костромская губерния – 5 февраля 1919 г., Сергиев Посад).] коллежский советник Василий Васильевич Розанов перемещен по службе в Государственный контроль в Санкт-Петербурге с назначением на должность чиновника особых поручений. Его первый петербургский адрес: Петербургская сторона, Павловская улица[236 - Ныне Мончегорская ул. Дом сохранился.], дом 2, квартира 24. Первый этаж. Выше этажом жил писатель-публицист Иван Федорович Романов[237 - Иван Федорович Романов (1857 г. или сентябрь 1858 г. – 16/29 мая 1913 г.) – публицист, прозаик, издатель; печатался под псевдонимами Рцы, Гатчинский Отшельник и др.] с женой Ольгой Ивановной.

В дом на углу Павловской и Большого проспекта Петербургской стороны Розанов въехал в апреле с женой Варварой Дмитриевной[238 - Варвара Дмитриевна Розанова, в первом замужестве Бутягина, урожденная Руднева (1864 г., Елец – 15 июля 1923 г., Сергиев Посад) – вторая жена В. В. Розанова.] и полугодовалой дочерью Надей[239 - Надежда Васильевна Розанова (6/18 ноября 1892 г., Белый, Смоленская губерния – 25 сентября 1893 г., Санкт-Петербург) – первая дочь В. В. Розанова; похоронена на Смоленском кладбище Санкт-Петербурга вблизи могилы святой Ксении Петербургской, настоящее имя – Ксения Григорьевна Петрова (между 1719/1730 гг. – не позднее 1806 г., Санкт-Петербург).].

«Первая Надя была удивительна. По дням она была дремлива и сияла ночью. Но и днем: у нее были огромные или, вернее, огромно раскрываемые темные глаза, в высокой степени осмысленные, разумные. И она смотрела ими перед собой. Раз мама пришла и сказала: «Вообрази: какой-то генерал встретился и сказал: Извините, что это за ребенок: у него такие глаза». А ночью я ее ставил на зеленый стол (письменный) перед лампой. И чуть цепляясь пальчиками ног за сукно (я ее держал в руках, ей было 7–8–9 месяцев), она вся сияла, горела нездешним разумом. И улыбалась нам с мамой. Или уходил (неся) в боковушку. С улицы горел фонарь, газ, я ставил ее на подоконник. И вот она четверть, половину часа не отрывая глаз смотрела на волнующееся пламя. Как мотылек. И как мотылек сгорела в каком-то внутреннем пламени».

    Василий Розанов[240 - Розанов В. В. Собрание сочинений. Последние листья. М.: Республика, 2000.]

Вот ОН!!.. блистательный Санкт-Петербург[241 - «Блистательный Санкт-Петербург» – сборник стихотворений (Берлин, 1923) поэта и драматурга Серебряного века Николая Яковлевича Агнивцева (8/20 апреля 1888 г., Москва – 29 октября 1932 г., там же).]… «Все здесь удобно, Нева чудно хороша; небо слезоточиво»[242 - РНБ. Ф. 631. № 96.]. Но!.. любви не случилось… надежды не оправдались… Испорченные в литературном отношении годы!!.. Ни предметов, ни тем, ни лиц, – один гнев… Варвара Дмитриевна в меховой, но короткой, до колен, кофте… (Лошадь извозчик теплее укутывает, чем я свою Варю[243 - Розанов В. В. Литературные изгнанники.]) мучилась, потеряла сон и чуть не начала мешаться в уме, когда при столичной дороговизне должна была кормить семью на 100 рублей (в провинции Розанов получал 150 рублей в месяц), при больной и вскоре умершей от менингита дочери. Вещи были заложены в ломбард, и уже ничего больше не было, не из чего было платить за стирку, платить зеленщику и мяснику. Как пройдет фельетон, так мы и живем месяц…

Петербургскому литературному миру В. В. Розанов был неизвестен, не интересен, а попросту говоря – чужд!! Он стучался в разные двери, но открывали ему нехотя… с опаской… раздражением…

«Я жил тогда в Петербурге, на Пушкинской, в том громадном «Пале-рояле»[244 - Дом меблированных комнат (Пушкинская улица, дом 20).]… Однажды утром ко мне постучались[245 - В начале ноября 1896 г.]… Так как я начинал свое утро, по петербургским обычаям, к вечеру, то и не торопился открыть дверь. Неизвестный посетитель ушел, ничего не добившись… Часа через два раздался снова стук. На этот раз я открыл, и в дверь просунулась сердитая физиономия господина средних лет, в очках, с рыжей редкой бородкой, с угрюмым и раздраженным видом. Какой учитель! – было первое мое впечатление. Какой типичный учитель, сердитый, потому что ему плохо ответил ученик и потому что учителям вообще полагается сердиться… Это был Василий Васильевич[246 - Розанов.]…».

    Петр Перцов[247 - Петр Петрович Перцов (4/16 июня 1868 г., Казань – 19 мая 1947 г., Москва) – поэт, прозаик, публицист, искусствовед, литературовед, литературный критик, журналист и мемуарист, издатель (журнал «Новый путь»).][248 - Государственный Литературный музей. Ф. 362, оп. 1, ед. хр. 175.]

Что современникам до какого-то Василия Розанова?!.. С его провалом на философском поприще (книга «О понимании»)… Нелепой полемикой с Владимиром Соловьевым[249 - Владимир Сергеевич Соловьев (16/28 января 1853 г., Москва – 31 июля / 13 августа 1900 г., Узкое, Московская губерния, имение Трубецких) – философ и религиозный мыслитель, основоположник «философии всеединства», доктрин «богочеловечества», «вселенской теократии» и социологии, публицист, критик, поэт.]… Сотрудничеством в консервативной прессе… Педагог из глухомани?!.. Ретроградский новичок?!.. Истребитель либералов?! Со свиным рылом да в калашный ряд?!

«Решительно не помню, кто нас с ним познакомил. Может быть, молодой философ Шперк[250 - Федор (Фридрих) Эдуардович Шперк (10/22 апреля 1872 г., Санкт-Петербург – 7/19 октября 1897 г., санаторий Халила, Финляндия) – публицист, критик, философ, поэт.] (скоро умерший). Но слышали мы о нем давно. Любопытный человек, писатель, занимается вопросом брака. Интересуется в связи с этим вопросом (о браке и деторождении) еврейством. Бывший учитель в провинции (как Сологуб[251 - Федор Сологуб, наст. фамилия – Федор Кузьмич Тетерников (17 февраля / 1 марта 1863 г., Санкт-Петербург – 5 декабря 1927 г., Ленинград) – поэт, прозаик, драматург, переводчик. Будучи учителем Крестецкого народного училища, провел три года в Новгородской губернии.]).