Слово о современниках. Эссе, интервью

Сегодня, когда я вспоминаю Николая Стефановича, перед глазами сразу встает образ классического хрестоматийного академического ученого или вузовского профессора из далекой послевоенной поры. Такой же – немножко неуклюжий, полноватый, в толстых очках, непременно с потрепанным портфелем в руках, до предела набитым книгами, по-юношески увлеченный наукой. И еще – его удивительная манера общения, желание объясниться ясно и доступно, внимательно выслушать собеседника, а уже затем продемонстрировать быструю и очень точную реакцию – искрометную, пламенную и емкую. При этом он мог быть порывист и крут, мог «завестись», как говорится, «с пол-оборота» и тогда уж держись. Зла, как правило, не помнил, никому по жизни не завидовал, на коллег не обижался. В нем постоянно жило неукротимое желание – найти новые факты и обязательно докопаться до истины.

Как это ни парадоксально звучит, но каждое время рождает свою версию истории. Н. С. Сташкевич был искренним приверженцем советской цивилизации. То время было насыщено великими открытиями и свершениями, событиями радостными и трагическими, которые, без всяких преувеличений, во многом определили нынешнее состояние мира и его далекую перспективу. Уже более двадцати лет прошло с тех пор. И чем дальше уходит то время, тем более значимыми представляются итоги более чем 70-летнего советского эксперимента. Хотя для истории – это всего лишь мгновение, вспышка чрезвычайно яркого озарения. Вполне закономерно, что интерес Н. С. Сташкевича как ученого был сконцентрирован на самых сложных этапах советской и постсоветской истории, не до конца проясненных ее моментах.

Н. С. Сташкевич

Николая Стефановича всегда интересовали истоки и сам процесс системных изменений, переходных состояний, когда общественная система переживала революции, проявляла качества нового состояния. Его пытливый ум исследователя был направлен на постижение движущих сил перемен и роли личности в историческом процессе. Сложный, а подчас и трагический выбор нового пути развития, ускоренение государственности в бывших республиках, а после распада Советского Союза самостоятельных странах стали предметом его неустанного научного поиска. До сих пор храню в памяти его положительную реакцию на мои монографии «Переходное общество: проблемы системной трансформации» (1997) и «Власть и общество: поиск новой гармонии» (1998), в которых с позиций социологической науки рассматривались близкие по тематике проблемы. Кстати, чтобы о чем-то судить, он всегда должен был прочитать текст и в оценках не кривил душой – говорил всегда то, что думал, в том числе и нелицеприятное. Но когда что-то ему нравилось, не скупился на похвалы. Сам был ученым самодостаточным.

Историк Н. С. Сташкевич всегда жил интересами страны, был осознанным государственником. Хорошее знание исторического прошлого давало ему возможность видеть далеко вперед. Его прогнозы развития политических процессов на постсоветском пространстве чаще всего сбывались, хотя и не всегда радовали. В нем жило постоянное стремление к философскому, социологическому и методологическому осмыслению происходящего. Подобная литература занимала практически третью часть его огромной домашней библиотеки. В лучших своих работах и выступлениях он сумел подняться над множеством фактов и создать свои или развить уже существующие и укоренившиеся в исторической науке концепции. И сегодня, когда широким фронтом развернулись междисциплинарные исследования белорусской государственности, а ученые стремятся прояснить историю возникновения этноса белорусов, изучить их культуру, национальные особенности, традиции, быт, понять истоки духовности и жизненной силы белорусского народа, они вновь и вновь обращаются к работам историка Н. С. Сташкевича.

Н. С. Сташкевич – ученый-борец. Взгляды, которые сформировались у него под влиянием учителей и выкристаллизовались в процессе многолетней исследовательской работы, он защищал яростно. Здесь для него авторитетов не было. «Перевертышей», пришедших в историческую науку с перестройкой, он категорически не принимал. Особенно был нетерпим к фальсификации истории Великой Отечественной войны, реабилитации коллаборационистов, которые добровольно пошли на службу к фашистским оккупантам. Каждую новую информацию или факт искажения исторической правды, ежедневно, как лавина, обрушивающихся на сознание людей, не мог принять спокойно и всегда аргументированно и строго научно давал свой исчерпывающий комментарий. Эти качества сполна раскрылись в период редактирования профессором Н. С. Сташкевичем 18-томной Белорусской энциклопедии.

Видимо, еще рано давать окончательные оценки фундаментального вклада известного белорусского ученого-историка Н. С. Сташкевича в развитие социально-гуманитарной науки и теории государственного строительства суверенной Беларуси. Слишком мало времени прошло после его кончины. Однако уже сейчас можно вполне уверенно утверждать, что с уходом Николая Стефановича в белорусской исторической науке образовался своеобразный вакуум. Масштаб личности ученого, его авторитет и энциклопедические знания, независимость в оценках были столь впечатляющими, что еще при жизни он получил признание неформального лидера среди белорусских историков.

Ему действительно было многое дано. Несмотря на жизненные трудности и невзгоды, он – выходец из простой крестьянской семьи, как говорится, «выбился в люди». Поработав в свое время шахтером и слесарем, волею судьбы он в конце концов пришел на исторический факультет Белорусского государственного университета. Здесь же окончательно обрел свое призвание и с неимоверной настойчивостью и завидным упорством засел за книги. Книга на всю оставшуюся жизнь стала его самой большой страстью и привязанностью. За более чем сорок лет своей научной и педагогической деятельности Н. С. Сташкевич собрал уникальную домашнюю библиотеку. До последних дней своей жизни он не отказывал себе в удовольствии насладиться чтением новой книги. Был энциклопедически образованным человеком, знатоком архивных материалов, обладал феноменальной памятью.

Николай Стефанович никогда не стремился к должностям и званиям. Может быть, поэтому никогда и не занимал должностей, достойных масштаба его личности и авторитета среди научной общественности. Начав свое восхождение в науке с должности младшего научного сотрудника Института истории партии при ЦК КПБ, он под руководством академика И. М. Игнатенко нашел свою научную нишу на недостаточно освоенном еще материке, каким в то время представлялась история Беларуси. Увлекся сложным и малоизученным периодом белорусской истории начала ХХ века, на который пришлись революции, Гражданская война, восстановление народного хозяйства. Именно в этот период формировались и исчезали политические партии и движения, получил развитие сложный процесс становления белорусской советской государственности. Вполне закономерно, что молодой историк издает одну за другой серьезные научные статьи, монографии, которые до сих пор не потеряли своей актуальности и научной значимости.

Н. С. Сташкевич работал основательно и ответственно и вполне закономерно, что он постепенно продвигался по служебной лестнице. Со временем возглавил сектор истории Великой Отечественной войны Института истории партии при ЦК КПБ, а позднее – отдел истории политических партий социалистической ориентации Института историко-политических исследований. Затем Н. С. Сташкевич возглавил кафедру истории и белоруссоведения Республиканского института высшей школы Белорусского государственного университета. С 1999 г. доктор исторических наук, профессор Н. С. Сташкевич исполнял обязанности директора Института истории Национальной академии наук. Последние годы работал профессором кафедры экономической истории Белорусского государственного экономического университета.

Н. С. Сташкевич на заседании Президиума Высшей аттестационной комиссии. 2009 г.

Как ученый Н. С. Сташкевич не боялся конкуренции со стороны коллег. Именно поэтому в его управленческой этике доминировала научная компонента, он стремился найти понимание и общий язык со своими оппонентами, не прибегая к крайним административным мерам. Было это его слабостью или силой, покажет время, но он всячески стремился сохранять и наращивать реальный потенциал исторической науки. Многие из современных историков могут назвать его своим учителем или «крестным отцом». Дело в том, что долгое время он был ведущим экспертом ВАК по историческим наукам. После защиты докторской

диссертации в 1990 г. и утверждения работы в Высшей аттестационной комиссии он постоянно работал в диссертационных советах. В 1998 г. Николай Стефанович возглавил экспертный совет Государственного высшего аттестационного комитета Республики Беларусь по историческим наукам. В 2003 г. Указом Президента Республики Беларусь он был включен в состав Президиума Высшей аттестационной комиссии Республики Беларусь, где работал два полных срока, включая 2009 г. При этом профессор Н. С. Сташкевич никогда не отрывался от повседневной университетской и академической жизни – постоянно преподавал, выполнял научные проекты Белорусского республиканского фонда фундаментальных исследований, руководил дипломниками, магистрантами и аспирантами. Официально под его непосредственным руководством защищено не так уж и много диссертаций: где-то около десятка кандидатских и у пяти соискателей он был научным консультантом по докторским диссертациям. Зато многим из сегодняшних успешных ученых и преподавателей он дал путевку в жизнь своими советами и рекомендациями. Его творческая щедрость зачастую не знала границ. Если он что-то находил интересное, ранее ему не известное, он просто светился от счастья и непременно должен был сразу поделиться этим со своими коллегами, учениками, всеми, кто был рядом в эту минуту.

Николай Стефанович был интересен молодежи. И это тоже феномен, который следует выделить особо, так как это дается далеко не всем. Причина не только в его глубоких познаниях, он как бы притягивал словом, логикой, интонацией, покоряя смелостью оценок, остротой в постановке проблемы, доверительностью в разговоре, где он не учил, а на равных вел беседу. И тогда собеседник как бы сам приходил к выводам, о которых еще минуту тому назад даже не задумывался, признавая приоритет за профессором. А может, еще и потому, что Н. С. Сташкевич никогда не приукрашивал действительности, не использовал ложь как аргумент, оставался со своим собеседником на равных

и в его житейской правде искал, находил, а найдя зерно истины, мог принять его безоговорочно. Извлекать знания из событий истории, пожалуй, самое главное умение ученого-историка, и Н. С. Сташкевич владел им сполна.

Молодежь чаще смотрит на мир через учебник истории и формирует свое миропонимание на примерах исторических событий и поступков героев, которые впервые предстают с его страниц. В период распада некогда единой Советской страны, в состав которой входила и наша республика, возникла острая потребность в собственных учебниках истории. Была создана Государственная комиссия, где знания и талант Николая Стефановича были востребованы сполна. Фактически все учебники истории для средней школы, а затем и вузов суверенной Беларуси прошли через его руки, а точнее – через его сердце. И то, что сегодня в стране выросло целое поколение людей, знающее и любящее историю родной Беларуси, интересующееся своим прошлым, ищущее свои национальные корни, – немалая заслуга историка и активного исследователя Белорусской земли Николая Стефановича Сташкевича.

Н. С. Сташкевич был ярким и очень интересным лектором. Мог самые сложные вопросы и проблемные ситуации «разложить по полочкам» и донести до слушателей в понятной и доступной всем форме. Никогда не уходил от острых вопросов, даже самых каверзных. Дискуссия была его стихией: он не успокаивался до тех пор, пока не видел, что его позиция слушателями понята правильно, а сам он сказал все, что считал нужным высказать по данному вопросу. Иногда бывал осторожным, даже мог пойти на компромисс с оппонентами. Правда, только в том случае, когда на кону стоял не принципиальный, с его точки зрения, вопрос и компромисс с его стороны не имел далеко идущих последствий для понимания доказанной и апробированной в научной литературе исторической правды. Всячески боролся с фальсификацией истории, предпринимавшейся в угоду сиюминутной политической конъюнктуре, и здесь он был просто категорически непреклонен.

Всегда с любовью, образно и интересно рассказывал о своей студенческой жизни, учебе в аспирантуре, при этом с трепетом относился к своим учителям и всегда добрым словом вспоминал о них. Он стремился передать своим слушателям атмосферу и среду, в которой жил, работал и формировался как ученый. Перед завороженными слушателями представали увлекательные и очень искренние рассказы об атмосфере, которая царила на историческом факультете Белорусского государственного университета, об отношениях со студентами и преподавателями, о науке и ее приоритетах, о свободном времени. Понятно, что ученый и педагог Н. С. Сташкевич как представитель своего времени вобрал в себя лучшие черты своих учителей И. М. Игнатенко, А. С. Абецедарского, В. А. Круталевича, И. Н. Лущицкого, В. М. Сикорского, Г. М. Лившица, Г. М. Трухнова, Л. М. Шнеерсона и др. Даже в какой-то степени символично, что последнюю статью, подготовленную для «Белорусской думки», Николай Стефанович посвятил реабилитации своего учителя – профессора Л. С. Абецедарского.

Н. С. Сташкевич вышел из народа и был всегда верен своим крестьянским истокам. Его политические взгляды, духовные и нравственные начала внушали всем, кто его знал, общался, имел счастье слушать, – надежду, веру в торжество правды и справедливости. В этом большом человеке крепко сидели яростный бунтарь и осторожный мудрец одновременно, его крестьянский менталитет не смогли вытравить ни городская цивилизация, ни высокое образование или иная культурная среда. Он всегда оставался сыном своего народа, который тонко улавливал малейшие перемены в настроении широких масс, включая и рафинированную элиту, и простых людей.

Николай Стефанович был очень интересен в общении. Мне часто приходилось быть тому свидетелем. Конечно, притягивала энциклопедичность и глубина его знаний, но и какая-то естественность в общении и доверительность, с первых минут покоряющая его собеседников или слушателей. Говорил он всегда горячо и, если чувствовал, что его не понимают, мог в азарте дискуссии сказать остро и, может быть, даже для собеседника что-то обидное. Но это говорилось без всякой злости, «по дружбе», не меняло его товарищеского отношения к этому человеку и не мешало их общению в дальнейшем. В общении Н. С. Сташкевич был прост и доступен, а в ситуациях, связанных с поиском нужной ему книги, он мог быть по-детски наивным и непосредственным. Вся суета и неловкости, нередко возникавшие вокруг этого «книголюбия», нисколько не смущали его, наоборот, еще больше подчеркивали в нем увлеченность и искренность.

Н. С. Сташкевич неоднократно участвовал в Днях белорусской письменности с коллегами из Национальной академии наук Беларуси, где всегда проявлял глубокие знания и истинно народный характер, понимание жизни простых людей, а с другой стороны – отличался умением рассказать интересно и доступно о самых сложных научных проблемах. В редкие минуты отдыха любил посидеть в компании друзей и учеников. При этом разговор часто переходил на какую-то историческую тему и Николай Стефанович полностью овладевал вниманием «честной компании», оставляя собравшимся возможность лишь восхищаться и внимать его глубоким познаниям.

Как-то во время отпуска мне довелось быть с Николаем Стефановичем на экскурсии в Витебской ратуше. Уже в первом зале возник серьезный спор по поводу истолкования древних письменных источников, дошедших до нашего времени. У Николая Стефановича в этот день болели ноги, с любезного согласия экскурсовода он устроился у входа на стуле и, казалось, безучастно слушал отработанную и многократно повторенную речь нашего гида. Но не тут-то было, через мгновение он уже молодцевато вскочил со стула и горячо спорил с коллегами, осыпая присутствующих многочисленными цитатами из самых редких источников. Иногда казалось, что он просто нашпигован информацией и нет такой проблемы в истории нашего Отечества, о которой он ничего не слышал и не имел бы о ней своего мнения. Тем более впечатляло, что это были не бытовые досужие разговоры, а глубокие фундаментальные знания. Надо отдать ему должное, он всегда внимательно прислушивался к мнению профессионалов и не любил всезнаек.

Конечно, разговор о Николае Стефановиче Сташкевиче, по-настоящему великом человеке, ученом и гражданине Беларуси, еще впереди, слишком многогранна эта личность и весом его вклад в историческую науку. Талант его раскрылся во всю богатырскую мощь в трудное для науки и всей нашей страны время – время смуты и перемен, но оно не заставило его изменить себе, своим принципам, своему пониманию жизни. Выстояли большинство белорусских ученых, не бросившихся переписывать историю в угоду новой конъюнктуре, и первым по праву среди них был Н. С. Сташкевич. Именно такие ученые, как Николай Стефанович Сташкевич, жили правдой, были подлинными радетелями Белорусской земли. Память о нем будет долгой и светлой.

Данилов А. Н. К портрету человека и ученого // Сб. ст. Междунар. науч. конф. «Романовские чтения – 8».

Могилев: УО «МГУ им. А. А. Кулешова», 2011. С. 14–15.

Философия – мысль и поступок

В наше время информационных технологий книга вновь становится самым дорогим подарком. Тем более такая, как новая книга известного российского ученого – академика Российской академии наук, директора Института философии РАН Абдусалама Абдулкеримовича Гусейнова «Философия – мысль и поступок: статьи, доклады, лекции, интервью»[1 - Гусейнов А. А. Философия – мысль и поступок: статьи, доклады, лекции, интервью. СПб.: СПбГУП, 2012. 848 с. (Почетные доктора Университета).]. Сразу хотелось бы отметить, что книга с любовью издана в 2012 г. Санкт-Петербургским Гуманитарным университетом профсоюзов, почетным доктором которого автор является.

Академик А. А. Гусейнов – признанный и широко известный специалист в области истории и теории этики, античной этики, социальной философии. Сегодня не лучшие времена для гуманитарных наук. С реформой высшей школы из новых образовательных стандартов и учебных программ пропадают такие дисциплины, как этика, эстетика, религиоведение, логика, вообще сокращается преподавание гуманитарных наук. Хотя при этом мы констатируем, что современное общество серьезно болеет. Очевидно резкое падение уровня культуры, нравственности, человеколюбия. На глазах изумленных граждан общество теряет человеческий облик и погружается в трясину наркомании и преступности, где царят цинизм, безразличие и эгоизм. И здесь же находятся свои пророки человеческого дна новейшей истории – мира идейной пустоты и нигилизма. В этих условиях чистый голос ученого в защиту ненасилия, приоритетности нравственного выбора и искреннего человеческого участия становится по-настоящему пророческим и звучит как вещий колокол в защиту добра, справедливости и жизни на Земле.

Работы Абдусалама Абдулкеримовича всегда с интересом принимаются научной общественностью, известны далеко за пределами России. Это – «Социальная природа нравственности», «Введение в этику», «Золотое правило нравственности», «Краткая история этики» (совместно с Г. Иррлитцем), «Великие моралисты», «Язык и совесть», «Философия, мораль, политика», «Великие пророки и мыслители. Нравственные учения от Моисея до наших дней», «Античная этика», целый ряд учебников и словарей, которые давно стали настольными не для одного поколения истинных ценителей таланта философа. Книга «Философия – мысль и поступок» в какой-то мере особенная, обобщающая, в ней помещены избранные статьи, публичные лекции, выступления, интервью за последние десять лет. Новая книга А. А. Гусейнова является квинтессенцией его основных идей, оценкой происходящего в мире, откликом на острые моменты истории, эволюцию нравственного мира человека, отзывы и комментарии к ним. И здесь академик А. А. Гусейнов как всегда откровенен и неповторим.

А. А. Гусейнов дает интервью телевидению БГУ

Структура книги хорошо организована и состоит из семи больших блоков, логически отражающих научные изыскания автора. Она включает разделы: о назначении философии; этика как практическая философия; о нравах и нравственности; мораль, политика, культура; о насилии и ненасилии; жизнь в профессии; университетские тексты (лекции, выступления в СПбГУП). Начинается книга с проникновенного слова об Абдусаламе Гусейнове ректора Санкт-Петербургского Гуманитарного университета профсоюзов члена-корреспондента РАН, профессора А. С. Запесоцкого.

Лейтмотивом всей книги А. А. Гусейнова стала заинтересованная, честная и одновременно взвешенная оценка современного состояния философии, тревога за состояние философского образования, поиск места философии в современном обществе рисков и новых глобальных вызовов. На рубеже 1990-х годов «мы словно оказались в социальных джунглях» (с. 333). Однако «отказ от монополии марксизма у нас не перерос в антимарксизм, в запрет на профессию, как то случилось в ряде других посткоммунистических стран» (с. 115). Обретя свободу от партийного диктата, философы погрузились в свою работу с необычайной жадностью. Намного богаче, разнообразнее стала тематика выпускаемых книг по философии, едва ли не на порядок увеличилось их количество. В разы выросло число философских факультетов, в короткие сроки были преодолены провалы в освоении историко-философского наследия. Философия стала плюралистической реальностью, с ее помощью «ликвидированы белые пятна, связанные прежде всего с русской религиозной философией, философией европейского Средневековья. Осуществлена колоссальная программа по изданию философской классики» (с. 435).

Философия со своей претензией на особый статус среди гуманитарных наук «в настоящее время вновь оказалась на распутье, и это связано с необходимостью найти новую основу для соединения двух ее важнейших аспектов – познавательного и аксиологического» (с. 25). «Философия – сугубо человеческое дело. Ее назначение заключается в том, чтобы в рамках природной необходимости и сквозь нее прокладывать путь к предельным высотам человеческого совершенства. Где сегодня проходит этот путь – вот вопрос, который стоит перед современной философией» (с. 27). Философ А. А. Гусейнов здесь очень точен – «вопрос о новом качестве, новом образе философии совпадает с вопросом о новых перспективах развития человека» (с. 29).

Попытки в прошлом уйти от ответа на самые злободневные и болезненные вопросы усугубили и без того изрядно пошатнувшийся авторитет философии в обществе. «Сегодня, на мой взгляд, философия уже не может прятаться и прикрываться наукой, теологией, искусством. Она должна явиться обществу сама по себе, в полном сознании своей исключительной ответственности. Это она сможет сделать, если вспомнит, что ответственна не просто за истину, а за такую истину, которая одновременно является долгом, обозначает достойный путь жизни. Если, оставаясь родом познания, выступит одновременно образом жизни. При этом речь идет не просто об усилении внимания к этике, а прежде всего и главным образом о моральном пафосе и предназначении философии в целом» (с. 27–28). «… Без этики нет философии…» (с. 61).

Философы древности рассматривали этику как вершину философии, по отношению к которой все прочие философские дисциплины выполняют исключительно подчиненную роль. Сегодня же получается, что философия больше не в состоянии предложить миру новую этику. А. А. Гусейнов отвечает на этот вызов следующим образом: «Поскольку философия мыслится и практикуется как совершенная форма жизни, постольку вполне естественным образом вопрос о совершенстве человека становится неотъемлемым и преимущественным предметом ее интереса. Так понятие «философия» само неизбежно разворачивается в этику, и одновременно с этим она особое внимание уделяет моральному опыту, культивируемым в обществе представлениям о добре и зле» (с. 64–65).

Размышляя над общим историко-теоретическим фоном современной ситуации в этике, А. А. Гусейнов отмечает, что «философский статус этики можно понять только в контексте этического статуса философии» (с. 67). «Философия не может ничего предложить этике по той причине, что она сама лишилась этических перспектив» (с. 82). «Возвращение к религии… следствие и выражение разочарованности в духовно-освободительной миссии науки и техники». Сегодня «…нет лиц и организаций, которые имели бы преимущественное право говорить от имени морали, и меньше всего годятся на роль моральных учителей те из них, кто громогласно заявляет себя достойным исполнять ее», – утверждает А. А. Гусейнов (с. 86). «… Важнейшей и самой насущной философской проблемой явится создание новой философской морали» (с. 91).

А. А. Гусейнов на презентации новой серии книг Института философии РАН. Минск, 2011 г.

Философия культивирует критическое отношение к действительности. Вполне закономерно, что как исследователь

А. А. Гусейнов находится постоянно в поиске, в осмыслении действительности. Не важно, где он в это время пребывает – читает ли какой-то текст, слушает доклад, отдыхает в часы досуга, – он мыслит, его мысль постоянно работает. Так возникают интересные и оригинальные идеи, которые он заносит для памяти на поля конспектов, в свои рабочие блокноты. И это не просто философские заметки, в них оценки, зарисовки с натуры, а по большому счету – золотая россыпь мыслей, идей, предположений. Читаешь их и просто купаешься в многообразии образов, роскоши житейской мудрости, строгости и одновременно доступности стиля изложения, восхищаясь высоким уровнем осмысления бытия, открывая для себя новые глубины в понимании всем хорошо известных явлений, ставших давно хрестоматийными.