Матильда Кшесинская и любовные драмы русских балерин

Матильда Кшесинская, столь счастливая на сцене и пока ещё счастливая в любви, всё отчётливее понимала, что тучи уже сгущаются над её счастьем. И «сердце ныло, предчувствуя наступающее большое горе».

Они ещё были вместе, они ещё радовались общению. Но вот как какой-то сигнал…

«Двенадцатого января 1894 года была объявлена давно ожидавшаяся помолвка Великой Княжны Ксении Александровны с Великим Князем Александром Михайловичем, – сообщила в мемуарах Матильда. – Государь и Императрица очень покровительствовали этому браку. Мы отпраздновали это событие в моём доме. Приехал Наследник, была моя сестра и барон Зедделер, и мы все пили шампанское, сидя на полу, почему-то в спальне сестры».

Праздники праздниками… Все встречи с цесаревичем были праздничными. Но… они не могли быть вечными. Недаром в песне на слова Окуджавы поётся, что две верных подруги – любовь и разлука – не ходят одна без другой. Разлука приближалась неотвратимо.

Матильда с так и неутолённой грустью вспоминала:

«Потом состоялась другая помолвка, которую я не праздновала, так как, кроме горя и отчаяния, она мне ничего не принесла…

Седьмого апреля 1894 года была объявлена помолвка Наследника Цесаревича с Принцессой Алисой Гессен-Дармштадтской.

Хотя я знала уже давно, что это неизбежно, что рано или поздно Наследник должен будет жениться на какой-либо иностранной принцессе, тем не менее моему горю не было границ».

Матильда понимала, что разлука с любимым неизбежна. Причём разлука полная и окончательная. Цесаревич Николай предупредил сразу, что никаких отношений поддерживать не вправе. Что ж, в этом он был сыном своего отца.

Сын отца своего

Известна ли была Кшесинской любовная история императора Александра III Александровича, случившаяся в бытность его великим князем, или неизвестна, но упомянуть о ней очень важно. Возможно, цесаревич Николай и рассказал ей, чтобы пояснить серьёзность своих намерений, прекратить всякие отношения. Но уж для него-то история не была тайной.

Граф Сергей Дмитриевич Шереметев (1844–1918) рассказал о добрачном увлечении великого князя Александра Александровича, будущего императора Александра III, следующее:

«В то время в полном расцвете красоты и молодости появилась на петербургском горизонте княжна Мария Элимовна Мещерская. Еще будучи почти ребёнком, в Ницце, она была взята под покровительство императрицы Александры Фёдоровны. Она была тогда почти сиротою, не имея отца и почти не имея матери. Тетка её, княгиня Елизавета Александровна Барятинская (княгиня Чернышева), взяла её к себе в дом на Сергиевскую, и я был в полку, когда прибыла в дом Барятинских девушка ещё очень молодая, с красивыми грустными глазами и необыкновенно правильным профилем. У неё был один недостаток: она была несколько мала ростом для такого правильного лица».

Нелёгкой была судьба у этой девушки, а потому не случайно то, что глаза её казались грустными. На то были причины.

Императрица Мария Александровна (1824–1880), супруга императора Александра II и мать великого князя Александра Александровича, была извещена о том, как нелегко приходится девушке. Она нашла выход. Лично сама попросила родственницу девушки княгиню Елизавету Николаевну Чернышёву взять её к себе на воспитание. Елизавета Николаевна была вдовой ушедшего к тому времени в мир иной светлейшего князя Александра Ивановича Чернышёва, в годы наполеоновских войн блестящего русского дипломата и резидента разведки, а впоследствии, при императоре Николае Павловиче, ставшего военным министром.

Он скончался в Италии в 1857 году. Супруга продолжала жить в Риме, куда и увезла Марию. По достижении 18 лет Марию отправили в Россию. Теперь её приняла в свой дом дочь Александра Ивановича Чернышёва Елизавета Барятинская. Вот тут-то и начались самые большие неприятности в жизни девушки. Елизавета приревновала Марию к своему мужу. И, видимо, имела на то основания. Сергей Дмитриевич Шереметев полагал, что Барятинский действительно был тайно влюблён в племянницу своей супруги.

В воспоминаниях он отметил:

«Нельзя сказать, чтобы княгиня Барятинская её баловала. Напротив того, она скорее держала её в чёрном теле. Она занимала в доме последнее место».

Наконец, чтобы прекратить эти страдания девушки, Мария Александровна сделала её своей фрейлиной и весной 1864 года поселила во дворце.

Тогда-то её и увидел великий князь Александр Александрович. Он ещё не был наследником престола. Ещё был жив его старший брат цесаревич Николай Александрович (1843–1865).

А между тем цесаревич Александр Александрович тут же заметил Мещерскую. Она покорила его. И вскоре он был страстно в неё влюблён. Вот строки из его письма матери:

«Ездили с обществом в Павловск на ферму и пили там чай. М. Э. Мещерская ездила с нами также верхом и часто бывала с нами в Павловске».

Е. А. Нарышкина в мемуарах «Мои воспоминания. Под властью трех царей» отметила, что Мария Мещерская была «необычайно красива, дивно сложена, довольно высокого роста, её черные глаза, глубокие и страстные, придавали её изящному лицу из ряда вон выходящую прелесть. Звук голоса её был методичен, и на всём существе её была наложена печать какого-то загадочно-сдержанного грустного чувства, очень обворожительного».

В 1865 году старший сын императора Николай умер в Ницце, и Александр стал наследником престола. Конечно, это сразу изменило его статус и сделало невозможной женитьбу по любви. Но именно в 1865 году 7 июня Александр сделал в своём дневнике такую запись: «Каждый день то же самое, было бы невыносимо, если бы не М.».

Их тайные встречи не остались незамеченными. Родители высказали Александру своё неудовольствие, и тот вынужден был сообщить своей возлюбленной, что «они больше не могут быть в таких отношениях, в каких были до сих пор». По свидетельству А. Н. Боханова в книге «Император Александр», Мария подарила свой автопортрет и фотографию с Сашей Жуковской, дочерью знаменитого поэта и воспитателя Александра Николаевича в бытность его цесаревичем, с надписью: «В воспоминание последнего дня в милом Царском».

Но «народные мстители» никогда не дремлют. Всё-то им плохо, когда другим хорошо. Кузен Марии, князь Владимир Мещерский, выкрал письма к ней Александра Александровича и передал их императрице. Снова был суровый разговор. Но он мало подействовал на влюблённого цесаревича Александра. Встречи продолжились, ну а помогала тайно встречаться фрейлина Александра Васильевна Жуковская, у которой была горячая любовь с младшим братом цесаревича Алексеем Александровичем, закончившаяся морганатическим браком, увы, недолгим и вскоре расторгнутым Синодом. Саша Жуковская часто следила за тем, чтобы влюблённые не попадались на глаза кому-то из посторонних на прогулках. Она доставляла записки подруги цесаревичу, а его ответы передавала Марии.

Однако тайну снова сохранить не удалось. Обер-гофмейстерина графиня Екатерина Тизенгаузен сделала Марии серьёзное предупреждение. А между тем нависла над влюблёнными новая гроза. Император Александр II решил женить сына на бывшей невесте умершего Николая – датской принцессе Дагмаре.

Что ж, Александр Александрович сознавал свой долг. Как поётся в известной песне, «жениться по любви не может ни один, ни один король…» Тем паче русский самодержец. 15 марта 1866 года цесаревич Александр записал в своём дневнике: «Я её не на шутку люблю и если бы был свободным человеком, то непременно бы женился, и уверен, что она была бы совершенно согласна».

А возлюбленная не дремала. На балу 18 апреля княжна Мария Мещерская сообщила наследнику, что князь Витгенштейн сделал ей предложение. Ну а его же родители настаивали на браке с датской принцессой. Цесаревич в отчаянии писал:

«Я только и думаю теперь о том, чтобы отказаться от моего тяжёлого положения и, если будет возможность, жениться на милой М.Э. Я хочу отказаться от свадьбы с Dagmar, которую не могу любить и не хочу… Может быть, это будет лучше, если я откажусь от престола… Я не хочу другой жены, как М.Э.».

Но тут же высказывались и опасения… Видно, что цесаревич не вполне доверял возлюбленной, а потому появлялись такие строки: «А вдруг, когда наступит решительная минута, она откажется от меня, и тогда всё пропало».

В мае 1866 года в одной из датских газет было напечатано сообщение о нежелании цесаревича жениться на Дагмаре из-за любви к княжне Мещерской. Снова возникла неприятная ситуация, снова державные родители негодовали. Снова последовал серьёзный разговор. И лишь предупреждение императора-отца о том, что княжна Мещерская будет выслана из столицы, подействовало на цесаревича и он скрепя сердце дал согласие на брак с датской принцессой, попросив родителей не наказывать княжну.

Мать, Мария Александровна, обещала отправить Мещерскую в Париж вместе с тёткой княгиней Чернышёвой. Союз юных сердец был разрушен.

17 июня 1866 года состоялась помолвка, а 28 октября – свадьба цесаревича Александра и принцессы Дагмары. С Мещерской цесаревич увиделся с тех пор лишь однажды, в 1867 году, и в последний раз. Приняв решение наступить на горло своей любви, он сделался примерным семьянином.

Княжна Мария Элимовна Мещерская вышла замуж и стала княгиней Демидовой Сан-Донато, но вскоре, 26 июля 1868 года, ушла из жизни в возрасте двадцати четырёх лет.

Так закончилась печальная история любви будущего императора Александра III, вольно или невольно способствовавшего роману своего сына и наследника престола с блистательной балериной Матильдой Кшесинской.

В дневнике его появилось пламенное Лермонтовское стихотворение «Договор».

Пускай толпа клеймит презреньем
Наш неразгаданный союз,
Пускай людским предубежденьем
Ты лишена семейных уз.
Но перед идолами света
Не гну колени я мои;
Как ты, не знаю в нём предмета
Ни сильной злобы, ни любви.

Как ты, кружусь в весельи шумном,
Не отличая никого:
Делюся с умным и безумным,
Живу для сердца своего.

Земного счастья мы не ценим,
Людей привыкли мы ценить;
Себе мы оба не изменим,
А нам не могут изменить.

В толпе друг друга мы узнали;
Сошлись и разойдемся вновь.
Была без радостей любовь,
Разлука будет без печали.

«… Я теперь император и не принадлежу себе»