Седьмое Солнце: сны на грани

– Да, давай! – обрадовалась Катя, – а то теперь, когда я узнала, что ты нормальный, как-то неудобно стало совсем…

– Но тогда тебе придется вести себя прилично… со мной, – в глазах парня заплясали озорные искорки. – Уверена, что справишься?

– Конечно, что за вопрос! – бросила взгляд на часы и ахнула. – У меня экзамен через сорок минут. Надо собраться. И заметалась по квартире.

– Не волнуйся, я подвезу, – успокоил парень.

Через пол часа они припарковались возле больницы.

– Пока! – Катя выскочила из машины, предварительно чмокнув Антона в губы. Осознала свой просчет, когда уже хлопнула дверцей. Вот же пагубная привычка! Взгляд скользнул по водителю: он сидел, закрыв лицо ладонями, при этом его плечи сотрясались от смеха.

Через два часа Катя вышла из кабинета, положила в сумку зачетку с очередной пятеркой и вытащила телефон. Три пропущенных от Ольги. Что, интересно, ей могло понадобиться? Перезвонила.

– Сейчас такое узнаешь, волосы на голове зашевелятся!

Похоже, она снова взялась за старое. Девушка подкатила глаза к белому больничному потолку и скептически выдала:

– Дай угадаю: кого-то убили. Верно?

– Ты уже в курсе? – донесся из трубки разочарованный голос. – Сейчас в новостях услышала. Совсем у людей крыша едет, из-за сундука с тряпьем жизни лишать.

– Э… Ты сейчас о ком?

– Как о ком? О старухе из общаги, где ты комнату снимала. Ее утром топором зарубили. Какой-то зэк пришел к алкашам и возомнил, что у нее в сундуке – деньги и золотые украшения. Грохнул, значит, бабку, в сундук залез, а там тряпье старое, ну он и давай его подбрасывать и хихикать, видимо, совсем рехнулся…

– О Господи! – до Кати как-то сразу дошло, что убили Стервятницу. – Жалко… бабка хоть и вредная, но не плохая была. Постой! А как же девочка? – испуганно вырвалось у нее.

– Что? Какая девочка? Еще и ее убили?!

Твою ж мать! Катя сбросила Ольгу и набрала Нила. Другой рукой уже стягивала с себя халат. Внутри стремительно разрасталось плохое предчувствие.

– Опять? – без предисловия возмутился он. – Я же неспроста тебе машину подарил, чтобы не дергала по пустякам! – но, услышав про ребенка, сразу примчался, и вскоре они уже парковались возле общаги. Здесь все было по-прежнему, лишь в подъезде прибавилось блевотины на ступеньках, да пришлось продираться сквозь сигаретный дым – это внутри курили две мужиковатого вида бабы. Нил привычно достал платочек из кармана и приложил к носу. Быстро прошли по коридору и постучали в логово алкашей.

Из-за двери раздалось нечленораздельное мычание, потом ругательства и проем заслонила туша свинорыла. Из недр жилища позади доносился храп, предположительно особи женского пола.

– Где девочка?! – начала наступать Катя. Когда за спиной стоял Нил, это получалось как-то само собой. Жилец попятился внутрь. В комнате смердело похуже подъезда: вонючими носками, потом, спиртягой и прочими общажно-бомжацкими прелестями. Однако у стены красовался большой плоский телевизор, а в углу новенький холодильник гудел. Наполовину пустой ящик водки стоял у кровати, и, судя по количеству стеклотары в помещении, он был далеко не первый. Наследство, что ли, им привалило?

– Ой! – икнул свинорыл. – Ты чего?!

– Алька вот с ними жила. А он еще и угрожал мне, ноут не отдавал… – поведала девушка старосте о своих злоключениях.

– Так вернул же! Твой парень по-человечески попросил, и я сразу вернул. Мы же нормальные люди… – и он вновь икнул.

– Девочка где? – жестко повторила вопрос.

– Машкина-то? – переспросил алкаш. – Ушла куда-то… – и начал рассусоливать, – кто ее знает… она ж не моя… вроде только была, а уже нет… гуляет наверно…

– Гуляет? Одна? Ей ведь лет шесть всего!

Свинорыл покачнулся и добавил более агрессивно:

– А вам-то что с того? Какое отношение имеете к ней, ваще?

Через мгновение он упал на карачки и затрясся, не делая попыток разогнуться. Катя даже не успела понять, куда пришелся удар Нила, настолько молниеносно это случилось.

– Говори. Быстро. По теме. Где девочка? Когда и куда ушла? – староста присел рядом и «заботливо» похлопал по спине.

– Ее нет! – взвыл алкаш, корчась на полу, – два дня как… она ушла… и не вернулась. Машка бухает, а мне-то что… чужая же… под ногами не мешается – и ладно. – Вон, спросите ее, – он махнул на тело поверх кровати, – она подтвердит. – Деньги откуда-то принесла…

Девушка покосилась на храпящую тушу в углу. Кажется, будить женщину – занятие совсем бесперспективное. Но староста, видимо, думал иначе.

– Где тут у вас вода? – деловито поинтересовался, – и его взгляд упал на полное ведерко на подоконнике. – Катя, выйди, пожалуйста. Для таких людей у меня припасены особо жесткие методы.

Хотела было сказать, что в анатомичке чего только не видела, но решила не спорить. Время сейчас дорого стоило. Молча вышла, но с другой стороны сразу приникла ухом к двери. Оттуда донесся всхлип, бульканье и…

– Подслушиваешь? – раздался слева уже знакомый неприятный голос.

Сразу отпрянула в сторону.

– Да нет, – выдала, пожав плечами. – Просто вот девочку ищем…

Бывшая соседка все так же носила черные очки. Она что, вообще их не снимает? Вновь разглядела край фингала, но на этот раз на другом глазу.

– Да тут дело ясное, – тяжело вздохнула тетка. Сегодня она выглядела устало и потрепанно. – Продала ее Машка. Как пить дать продала. А вон эта, – кивнула на дверь Стервятницы, – заяву в милицию накатала, и сразу прибили ее. В страшное время живем. В поликлинике кровь берут, типа на анализы, а сами проверяют, чьи органы богачам подходят. А потом детей воруют и нужное вырезают. У меня самой дочь растет…

Хлопнула дверь – это вышел Нил, на ходу поправляя закатанные рукава рубашки:

– Мамаша ничего не знает. Ей деньги дали, сказали – проблем не будет, и она спокойненько продала девочку. Идем в машину, там подумаем, что дальше делать.

– Может, Мила попробует Алю найти? Вдруг способности к ней уже вернулись? – начала предлагать, пока они шли по коридору назад. – Или давай позвоним Антону…

И тут у Нила пиликнул телефон. Он посмотрел на экран и пошел быстрее.

– Что такое? Что там было в смс?!

– Опять этот аноним, – проворчал староста. – Пишет, что ребенок на улице.

Они спешно покинули общагу. На железном остове, оставшемся от лавочки, сидела Аля и ковыряла землю носком поношенного ботинка. Она подняла глаза.

– Тетя Катя! – радостно вскрикнула и бросилась обниматься. – А это тебе! – передала Нилу запечатанный конверт и замерла в восхищении. – Какой ты классный! А это твоя машина?! Здесь ни у кого такой нет! – затараторила девочка.

Пока ехали в больницу, Аля рассказывала, что мама дала ей сок, а потом она очнулась на заднем сиденье незнакомой машины. Впереди сидел мужчина. Он приказал ей выйти, сеть на лавочку и ждать Катю. Потом достать из кармана конверт и передать спутнику. Лица водителя она не разглядела. В конверте была одна не особо четкая фотография, видимо, с камеры видеонаблюдения. На ней – спящая Алька, женщина лет сорока со светлыми волосами и еще какой-то мужчина в маске.

– Белобрысая – это Сова из группы Влада, – хмурясь, изрек староста, когда девочку увели на обследование, а они вдвоем присели в приемном покое больницы. – До меня и раньше доходила информация о ее причастности к торговле детьми, но я не был уверен. Достали уже эти упыри. Одну уже прижал, завтра второму день всех святых устрою. А потом сразу за эту возьмусь.

– Ты сейчас о чем? – оживилась Катя. Но спутник не стал уточнять.

Через несколько часов они вышли из здания: на теле ребенка не обнаружили следов насилия, лишь барбитураты в моче, видимо, ей дали снотворное. Девочка сразу запрыгнула на переднее сиденье и села боком, чтобы лучше видеть водителя. В ее глазах читалось неподдельное обожание.