Седьмое Солнце: сны на грани

– Ты – мой принц, – серьезно заявила Аля. – Я буду жить в твоем замке!

– Молодая барышня, вы меня пугаете, – ответил на это Нил, развернул ее и пристегнул ремнем безопасности.

– А ты разве к маме не хочешь? – осторожно начала Катя и тут же прикусила язык. Она с ужасом вспомнила, в каком та сейчас состоянии. По лицу девочки тенью пробежала печаль.

– Не очень…

Нужно будет попозже все выведать. Видимо, она что-то слышала или догадывается о предательстве близкого человека. Хорошо, что пока не знает о смерти бабы Нюры…

Катя развалилась на сиденьях позади, рассеянно наблюдая, как маленькая пассажирка безустанно крутится на месте, оказывая Нилу разнообразные знаки внимания. Для нее все, похоже, выглядело как захватывающе приключение. Девушка не сразу поняла, что они действительно едут к Нилу.

Дом старосты и правда был похож на замок. Окопался он знатно, только кольев с черепами да рва не хватало. Алька радостно завизжала. Домработница, охая и ахая, повела ее в душ.

– Вы справитесь? – по-деловому спросил Нил. – Ее нужно помыть, накормить и… Ну не знаю, что там еще обычно делают с маленькими девочками?

– Конечно, не волнуйтесь: одену пока в вещи внучки, завтра я по размеру закажу, – и увела ребенка. Нил обессиленно рухнул в кресло. Похоже, Алькино внимание его утомило больше, чем действия по ее спасению.

Навстречу мягко вышла белая кошка. Интересно, это сейчас В.Д или просто кошка? Катя подошла, взяла ее на руки и погладила. Белочка благодарно заурчала.

Нил резко ожил: поднял голову и посмотрел с интересом.

– Ты как врач случайно не знаешь: у кошек бывает раздвоение личности?

– Ты правильно сказал: я врач, а не ветеринар, – возмутилась девушка. – Не знаю, – и примирительно уточнила, – А что?

– Странное создание – то под диваном затаится и не шевелится, а то, как увидит меня, сразу бежит, прыгает на колени и нагло лижется, – Белочка вздрогнула в руках, словно осознала предъяву, и вяло мазнула языком по лапке. – Причем ладно бы хвост, – продолжил он, – а то, как специально, причинное место тщательно полирует! – кошка посмотрела между лап и отвернулась, а во взгляде мелькнула брезгливость. Староста сузил глаза и закончил, – При этом такое ощущение, что поток внимания от нее ко мне абсолютно разный, как будто в одном теле живут две абсолютно разные кошки…

Через пол часа прибежала Алька, чистенькая, в джинсах, подвернутых снизу, и майке с принцессой. И сразу радостно бросилась к Нилу. Кате на мгновение показалось, что он готов применить способности, лишь бы спрятаться от девочки, такое испуганное у него было лицо. Но Аля, увидев Белочку, резко поменяла траекторию движения. Подбежала и, схватив кошку на руки, принялась ее рассматривать и мять. Староста облегченно выдохнул.

– Какая кошечка, никогда таких красивых не видела. А можно, я с ней немножко поиграю? – и у животного такая тоска сразу в глазах обозначилась, такая неизбежность и покорность судьбе, что у Кати совсем не осталось сомнений – это точно В.Д.

Надо будет Алю с Димкой познакомить, наверняка они подружатся.

На следующий день девушка вновь сидела и зубрила, готовясь к очередному экзамену. И тут на столе запиликал сотовый. Звонила родительница. После третьего пропущенного решила все-таки ответить, вдруг что-то срочное. Но оказалось как всегда: мама ныла, какой сын свин – уехал и даже не звонит, и дочь неблагодарная, в том же городе живет, а за месяц ни разу не навестила.

– Извини, экзамены на носу. Как сдам, так сразу приеду в гости.

– Конечно, для матери-то времени никогда нет! – и звонившая еще долго причитала по этому поводу. Катя сфокусировала внимание только в самом конце, – Если надумаешь возвращаться совсем, – предупредила родительница, – поставь в известность заранее, а то я сегодня перестановку у тебя сделала…

Девушка давно ожидала подобного, еще удивилась, что комната так долго простояла нетронутой. Ведь, даже когда она жила с семьей, приходилось все время держать оборону – мама так и норовила что-нибудь запихнуть под кровать или на шкаф закинуть. А сейчас наверняка устроила там непролазные дебри из мешков и сумок.

– Тебе сколько комнат ни дай, все барахлом завалишь.

– Не груби матери! А эти вещи еще твои дети носить будут, никогда не знаешь, что случится завтра. Мы тоже хорошо жили, и ни о чем не думали, пока девяностые не грянули… – Катя вновь слушала краем уха. – И, кстати, передвигала письменный стол, – продолжила капать на мозги родительница, – вытащила ящички, а за ними – вырванный лист из твоих конспектов. Что-то про сердце, рисунок и все по-латыни. У тебя же тетради – хоть на выставку подавай, зачем испортила? Как приедешь, обязательно возьми и вклей. Ты меня слушаешь?!

– Ага, – с трудом выдавила девушка, и пульс гулко застучал в висках. – А там больше ничего не было?

– Нет.

Вот черт, снова тупик.

– Ну… если не считать безделушки какой-то, я ее выбросила. Ты такое не носишь.

– Зачем?! Кто тебе позволил распоряжаться моими вещами?! – Катя сорвалась на крик, но тут же взяла себя в руки.

– Ну, я же не знала… – опешила родительница. – Падлыч еще мусор не выносил, я сейчас достану, не отключайся… – и через минуту ее голос вновь зазвучал в телефоне, – Ну вот, успела, алкаша уже в коридоре с ведром догнала. Хороша же моя дочь – из-за бисера на мать орет, – и отключилась.

Катя спешно оделась и выскочила на улицу. Нужно максимально быстро добраться до дома родителей и забрать эту безделушку, чем бы та ни являлась.

Глава 40. Без слов…

Родительница встретила на кухне: она сидела на погрызенном Чапой стуле и усиленно делала вид, что пьет чай. Обиженно поджав губы, протянула вырванный лист, незнакомый браслет и с видом глубоко оскорбленного человека удалилась в зал.

Навскидку браслет и правда выглядел как обычная безделушка из разноцветного бисера. Однако, чем дольше Катя его рассматривала, тем сильнее тревога сжимала сердце.

Развернулась и побрела по коридору в свою бывшую комнату. Распахнула дверь и замерла в растерянности. Да, мама потрудилась на славу, заполнив свободное пространство ненужным хламом и прочей рухлядью. В углу на столе покоились две старые швейные машинки, а под столом – большой пузатый пылесос допотопных времен. Рядом были свалены ящики от буфета – видимо, на днях кто-то из соседей обновил кухню, и родительница забрала старье себе. У самого потолка их прикрывали поддоны от холодильника. Свернутый ковер опочивал под батареей, а на подоконнике цветочные горшки теснила пыльная посуда. Дальше по периметру стен размещались бесконечные мешки, пакеты, сумки…

Беспомощно огляделась и осторожно присела на край уже ставшей чужой кровати, застеленной десятком одеял сразу, и еще раз внимательно осмотрела браслет. Сейчас внутри боролось два желания: его хотелось надеть и, одновременно, выбросить в окно. Неуверенно сжала браслет в ладони. Встала и походила туда-сюда: два шага вперед, два назад, большего не позволяло царившее вокруг безобразие. Вновь присела на старое место. У кого-то она уже видела подобные фенечки. Память тут же услужливо подкинула ей картинки, даже несколько. И на них всех был Антон. Катя вновь заколебалась, теребя браслет, и, наконец решившись, медленно натянула его на запястье. И сразу сознание озарили воспоминания.

В тот день с самого утра лил дождь. Она шла из института домой. Последней была анатомия – изучали иннервацию сердца. Забежала в трамвай и, стряхнув воду, закрыла зонт. Кондукторша недобро покосилась на пол, ставший от этих действий еще более мокрым, но молча выдала билет. Катя примостилась на одиночном сиденье у окошка, положив зонтик рядом. И вдруг ощутила непонятный импульс выйти на две остановки раньше. Зачем? Откуда это пришло? Что за… Но внезапно в голове прояснилось, а внутри водоворотом закружилась Ярость. Она уже точно знала, что должна сделать. Она уже была другой. Посмотрела в окно, встала, сделала шаг к двери… как вдруг:

– Девушка, это вы забыли зонтик?

– Да, – развернулась и забрала его. – Спасибо, – холодно поблагодарила и подняла глаза. Антон! Это был Антон. Но тогда она увидела его впервые.

– С тобой что-то не так! – прошептал он.

Не ответила, просто вышла на улицу, а он последовал за ней. Не стала оборачиваться и выяснять, это совпадение, и у него здесь дела, или парню от нее что-то нужно. Сейчас не было возможности тратить на него внимание. По небу ползли черные тучи, но дождь накрапывал еле-еле. Не стала раскрывать зонтик. Там, чуть дальше, с одной стороны был железнодорожный мост, с другой – кирпичная стена завода, а позади – парк. Приблизилась и пошла вдоль стены, ведя по ней ладонью… Где-то здесь… Ага, вот! Она остановилась. Стена в этом месте не вполне являлась стеной.

Кирпичная кладка там, или проход – зависело от того, кто смотрел. Обычный человек видел стену, а ученик Мастера осознавал иную возможность. Возможность, что здесь есть проход. Он понимал, что материей руководит Система, и именно она поддерживает нерушимость всех физических законов и отрицает духовное. Ее главная цель – заставить людей вкладывать все без остатка внимание в нее саму, в трехмерный мир вокруг, зацикливаться на своем теле, следуя инстинктам, заложенным в генах, и бесконечно накапливать и потреблять. Но она лишь программа, как и созданная ею окружающая картина – лишь мираж, майя, чей-то сон, сценарий которого в большей степени определяют те, кто проснулся. Ведь тот, кто натренировал Волю, может локально использовать Систему, создавая иллюзии, которые для всех вокруг становятся реальностью. Катя вдруг отчетливо осознала, что блондинка не превращалась в Сову, как, к примеру, в фильмах про оборотней человек превращается в волка, и у него отрастает шерсть. Она превращалась так же, как на экране компьютера одна картинка просто сменяет другую.

А сейчас нужно было сделать из стены проход, впервые прогнув Систему, и примкнуть к остальным ученикам. Это была серьезная проверка, в процессе которой демоническая часть резко ослабляла человеческую. Она прокладывала в это измерение мост памяти, вызывая трансформацию на глубинном уровне, навсегда растворяя сомнение и неверие.

Катя сосредоточилась и нажала на кирпичи сильнее. Стена было поддалась, но вдруг вновь сделалась твердой. Вздрогнула, почувствовав кого-то рядом, и поняла – парень из трамвая стоит за ее спиной. Вот черт! Подобное не осуществить в присутствии постороннего, ведь обычно люди мешают своим неверием. Она развернулась:

– Ты что, сталкер? Убирайся отсюда, по-хорошему прошу.

– Не ходи туда, – глухо предостерег он. – Тебе нельзя!

И опять полил дождь. Спешно раскрыла зонт. Нужно было вырубить этого неадеквата и пройти сквозь стену.

– Я тебя предупреждала! – она уже примерилась, куда ударить, чтобы парень забыл обо всем от боли.

Но неожиданно он резко притянул к себе. Зонт отлетел в сторону. И поцеловал. Катю повело от такого поворота, от тепла его тела. От шума дождя. От холодной воды, падающей на лицо с неба. От безумия происходящего. На несколько мгновений она растерялась. Ярость растворилась, уступив место рассеянности. Почувствовала на руке браслет. Он надел его, сумев отвлечь поцелуем! Эта вещь разом усилила ее человечность и сбила настройку на инициацию.

Оттолкнула парня и забежала в следующий трамвай. А потом, уже дома, дрожащими руками вырвала последний лист из конспекта, и завернула в него браслет. Капли воды срывались с волос и падали на тетрадь. Вытащила ящики письменного стола и схоронила эту вещь за ними. Она была не в себе. Этот незнакомец изменил ее состояние! Тьма ослабла и, не в силах что-то исправить, затаилась внутри на несколько лет. Вот почему три года назад ей перестали сниться те странные сны. А потом… она узнала его в доме Влада и испугалась повторения чего-то подобного. Ее демоническая часть всегда боялась и ненавидела Антона, побуждая держаться от него подальше. Тьма мастерски притворялась ею самой, подделывая стремления и мотивы; сама же девушка полагала, что это в ней говорит интуиция! Она думала, что Антон ее враг, а враг был внутри нее самой! Тьма оттуда всегда незаметно на нее влияла. Парень был прав… следовало сделать перепросмотр детских травм, ослабить ее, и тогда бы…

Из раздумий вывела трель сотового. Вздрогнула, стянула браслет и механически ответила на входящий.