Энциклопедия позитивного мышления

– Есть немного, дед. В школе у нас игра была с параллельным классом. Меня в нашей команде капитаном выбрали. Нам ведущая игру училка заранее сказала, что надо выучить, но добавила, что часто придется, как она говорит, «мозги включать». После минутного обсуждения вопроса я отвечал, и…

– Ну-ну, – подбодрил дед.

Но Витя замолчал. А после недолгого раздумья сказал:

– Нет, я не стану сейчас рассказывать. Давай завтра. И еще…. Дед, скажи Иванычу, что я приемник ему завтра занесу.

– Ну, как хочешь. Ладно, на сегодня работы достаточно. Свободен пока.

Весь оставшийся день Виктор – младший провел на реке с друзьями, но воспоминания о разговоре с дедом не оставляли его ни на минуту. И вечером он нашел в интернете мультфильм, о котором говорил ему дед. Посмотрев его, парень поднялся на чердак, присел в полуразвалившееся кресло, уставился на старый приемник и задумался. Задумался так крепко, что не заметил, как задремал. Но дрема мигом слетела с него, когда он услышал скрипучий голос, звавший его по имени. Виктор огляделся, не понимая, кто его зовет, пока не сообразил, что звук идет из старого радиоприемника.

– Ну что, Витя, продолжаешь лениться? А экзамены через год кто за тебя сдавать будет?

– Ой, подумаешь, возьму шпору в туалете и спишу, делов-то…

– И всю жизнь списывать будешь? Ты кем быть хочешь?

– Я в армию пойду. Потом контракт заключу. Если все получится, в военно-морское училище поступлю, штурманом стану….

– Как же ты курс корабля прокладывать будешь, если викинги у тебя арбузами питаются, страны путаешь, моря с океанами перемешиваешь…

– Что я путаю, что? – начал возмущаться Витя Перестукин – младший и… замолчал. Вспомнил, как назвал остров в Средиземном море Гавайями, хотя этот остров называется Вулкано, а Гавайские острова находятся в Тихом океане. И как просто не знал, что Зеленым континентом называют Австралию. Не сообразил, почему сказочный джинн – старик Хоттабыч – на 3733 году жизни предпочитает восточные тапки без задников (а все дело всего лишь в тысячелетних мозолях). Вспомнил другие вопросы, заданные на школьной игре, на которые не смог дать ответов. И внезапно осознал смысл фразы «включить мозги», над которой просто посмеялся с друзьями, – нужно всего лишь научиться принимать нестандартные решения. И нельзя отмахиваться от старых и новых книг, и от сказок тоже – в них иногда «хранится знание из наследства Мудрых». Витя даже не понял, откуда взялись последние слова – принадлежали ли они ему самому, произнес ли их старый приемник, принесло ли их легким ветром издалека…

Сон окончательно покинул мальчика. Он встал, потянулся всем телом, спустился с чердака. И уже не спал всю оставшуюся ночь, размышляя о своих дальнейших планах. Утром, не говоря ни слова, Витя отнес приемник соседу, помог закончить уборку чердака. А деду на все вопросы ответил лишь, что осознал свои ошибки, которые требуется исправить. Исправить чем быстрее, тем лучше. И занимался все оставшееся время до нового учебного года….

Спустя несколько лет первым в списке курсантов, окончивших с отличием Военно-морской политехнический институт в Санкт-Петербурге, был Виктор Павлович Перестукин. И его дед и полный тезка с гордостью смотрел на внука, стоящего в строю будущих моряков.

Спасибо Вам и Карлсону!

Ананьева Татьяна Викторовна, г. Москва

Было время, когда я работала в школе начинающим педагогом-психологом. Объектом моих профессиональных забот было профессиональное самоопределение старшеклассников. Поэтому львиная доля рабочего времени посвящалась изучению (какой начинающий психолог не рвется продемонстрировать свои диагностические умения?!) различных характеристик данного объекта. Диагностика личностных качеств, способностей, интересов, предпочтений, склонностей позволяли составлять психологический портрет юных оптантов. Затем, на основании результатов, выстраивалась коррекционно-развивающая работа, в ходе которой с каждым учеником рассматривались стратегии построения профессионального пути.

Десятиклассники самостоятельно принимали решение об участии в такой работе. Прохождение тестов казалось им увлекательной альтернативой однообразному сидению на уроках, а развивающие занятия воспринимались с любопытством. Интерес к самому себе особенно силен в подростковом возрасте. Но вот найти взрослого, с которым можно поговорить о своем «Я», а не об учебном предмете, в школе непросто. Поэтому работа с психологом для многих была возможностью приобрести новый опыт в самопознании.

Саша отличался тем, что, проявляя интерес к прохождению тестов и разных диагностик, старательно избегал развивающего блока занятий. Возникало ощущение, что какой-то негативный опыт останавливал юношу от дальнейшего взаимодействия со специалистом. При этом во всем чувствовалось и несколько отстраненное отношение со своими сверстниками. Не желая использовать принцип «педагогического доминирования», я переключилась на наблюдение. И, действительно, на уроках и переменах Саша демонстрировал снисходительно-насмешливое отношение к ребятам. Впрочем, одноклассники относились к таким проявлениям спокойно, если не сказать – дружелюбно, негласно признавая Сашино лидерство. Еще одной особенностью было то, что Саша часто «исчезал» из школьной жизни и отсутствовал несколько недель подряд.

На мой вопрос об отсутствующем ученике классный руководитель сказала, что он часто болеет. А через несколько дней на консультацию ко мне пришли родители Саши. В ходе беседы недостающие пазлы моего представления о ситуации сложились полностью. Саша с ранних лет занимался хоккеем. Иного будущего, кроме как стать профессиональным игроком в хоккей, ни ребенок, ни его родители, не видели. Альтернативных вариантов для задачи «кем быть?» в семье не было. Случившаяся летом травма перечеркнула такое развитие событие. Вердикт врачей был безутешен: физические нагрузки организму противопоказаны категорически. Отдав спорту более десяти лет жизни, Саша завершил тренировки навсегда.

Больше всего родители волновались за то, что сын перестал проявлять интерес ко всему происходящему. Свойственные юношескому возрасту любознательность, активность и своенравность нисколько себя не обнаруживали. Саша был молчалив, отстранен и безучастен. На все предложения попробовать свои способности в музыке, живописи, программировании или научно-техническом творчестве, отвечал отказом. По сути никакого будущего он для себя не видел. Окружающий мир представлялся враждебным и наполненным негативными впечатлениями. Это подтвердил и наш первый состоявшийся разговор.

Надо сказать, что личностные, коммуникативные и познавательные качества Саши были очень многогранными и незаурядными. Отличный организатор, лидер, с преобладающим сангвиническим темпераментом, эмоционально стабильный, имеющий весьма высокий интеллект, развитые коммуникативные и творческие способности, проявляет интерес к сфере труда, связанной с взаимодействием с людьми. При этом преобладает отрицательный настрой, выраженный во фразе «Это все бессмысленно и ни к чему не приведет».

Стало понятно, что апробированная схема взаимодействия с молодежью здесь явно не подойдет. Следовало найти нечто уникальное, не похожее на то, что делалось мной ранее на коррекционно-развивающих занятиях. В первую очередь, необходимо было вернуть Саше юный, преимущественно оптимистичный взгляд на мир, преодолев его психологическую защиту, выражавшуюся в форме безразличия ко всему происходящему. Важно было проработать способность молодого человека критически оценивать ситуацию и видеть в ней возможности, а не только ограничения. Помимо беседы в работе использовались методы арт-терапии. Особенно эффективно для преодоления защитного эмоционального безразличия зарекомендовало себя свободное рисование.

Суть методики заключается в том, что клиенту предоставляется право самостоятельно выбирать технику, материалы и тему для рисования. Можно использовать цветные мелки, простой карандаш, пальчиковые или обычные краски, гуашь; работать с портретами, пейзажами, абстрактными образами, живой природой или неодушевленными предметами. При этом рисующий свободен в возможности вербально комментировать процесс рисования или работать молча. По желанию участника работа может происходить в тишине или под музыку, звуки моря, пение птиц. Следует сказать, что на первых занятиях Саша отдавал предпочтение простому карандашу, а также черной и фиолетовой краске. Рисунки отражали некое абстрактное содержание, а комментарии к содержанию работы автор не давал.

Понемногу используемые цвета стали меняться, а рисунок приобрел смысл. На альбомном листе была изображена игра в хоккей. Все атрибуты рисунка были прорисованы достоверно с соблюдением пропорций. Я аккуратно попробовала задать несколько уточняющих вопросов. После небольшой паузы Саша стал рассказывать. Сначала это были обрывистые, немного сумбурные фразы. Их объединяла только сквозившая внутренняя боль невысказанного пока вопроса «За что?». Моей профессиональной задачей стало изменение данной формулировки клиента на вопрос «Для чего?». В этом направлении мы продолжили работу дальше.

Шаг за шагом, то продвигаясь, то останавливаясь, мы шли в направлении будущего через настоящее. Пришлось столкнуться и с внутренним сопротивлением Саши, его убеждением в том, что его жизнь сломана. Это проявлялось в отказе от занятия, уходе от деятельности. Потом он приходил, извинялся, сидел молча, смотрел в окно. Видя, что его тишину не нарушают, он подходил к столу, рассеянно брал краски, перебирал их, словно не находил нужного цвета. Пытаясь убрать тишину кабинета, включал магнитофон, искал подходящую музыку и не находил.

Примерно через полтора месяца регулярных встреч я стала замечать небольшие эмоциональные изменения. Все чаще в школьных коридорах замечала, как Саша улыбается, глядя на своих сверстников или отвечая им. Как-то на занятии, рассказывая комический эпизод из своей прошлой, спортивной жизни, он засмеялся. Однако, если речь заходила о профессиональном и жизненном самоопределении, то перспектив в своей жизни он не видел. Обычно ответ был таким «Я не знаю, мне все равно кем теперь быть».

Однажды, перед отъездом семьи Саши на отдых, разговор зашел о прочитанных книгах. Пытаясь подобрать образ литературного героя, с которым бы возможно было провести аналогию с Сашиной ситуацией, я перебирала в голове различные варианты. «К сожалению, – сказал Саша, – из-за спорта я мало читал. Теперь надо бы наверстать упущенное. Вы бы что мне порекомендовали прочесть?» – «Карлсон, который живет на крыше» – выпалила я.– «Только все три части». – «А их три?! Ну, хорошо».

Когда он пришел на занятия после месяца отдыха, я сразу отметила веселые, смеющиеся глаза. Произошла удивительная метаморфоза: передо мной был Саша, который «стряхнул» с себя образ утомленного старца. Это был молодой человек, с хорошими манерами, физически активный и, наконец, психологически здоровый. Он взял цветные мелки и несколькими штрихами нарисовал морской берег на рассвете. «Огромное спасибо за совет прочесть эту книгу. Знаете, сколько раз я ее прочел? Трижды! Потом я думал о том, что мы с Вами здесь обсуждали. Да, так получилось, что профессиональным спортсменом я никогда не буду. Но у меня масса возможностей для того, чтобы стать кем-то другим. Я решил стать врачом. Со специализацией еще не определился, но есть идея быть детским или спортивным доктором. Ведь многие ребята могут как я, замкнуться и просто пропустить свою жизнь. Я тоже шел по этому пути, ведь мне казалось, что весь мир против меня. А теперь я думаю, что все дело в том, как ты смотришь на этот мир, как его принимаешь. Спасибо, что помогли понять это. Спасибо Вам и Карлсону!».

P.S. Александр Николаевич – заведующий отделением детской больницы, заботливый отец, внимательный сын и надежный друг.

Ты просто боишься!

Барабанова Екатерина Сергеевна, г. Смоленск

Эту историю рассказала мне мама, когда я, будучи тринадцатилетним подростком, отказывалась идти в новую школу. Объективных причин оставаться в старой не было: учили хуже, хороших друзей в ней так и не завела. Я сидела на пассажирском сидении с самым печальным видом, который только могла принять, пока мы ехали в магазин за новой школьной формой. Путь должен был занять около часа из-за вечерних пробок, и я надеялась убедить маму в том, что перевод в другую школу – ужасное решение.

А если я не справлюсь с новой программой? Вдруг учителя будут предвзято относиться? Да и кто вообще переводится после шестого класса, почему нельзя после девятого? Все причины из списка «Почему твоей дочери нельзя менять школу» не возымели никакого эффекта. Мы обе понимали, что проблема в другом:

– Это не то, из-за чего ты обычно переживаешь, у тебя прекрасная успеваемость, да и документы уже отнесли. Почему не хочешь попробовать?

Я не ответила.

– Это же опыт, встретишь много новых людей, найдешь тех, с кем тебе было бы действительно интересно!

– А может я не хочу ни с кем знакомиться? Я могу не понравиться одноклассникам так же, как и они могут не понравиться мне. Стану изгоем и буду в их глазах либо выскочкой, либо тихоней, сидящей всегда в одиночестве в конце класса.

– Вот в чём дело. Ты просто боишься!

Я не хотела и дальше говорить об этом, но похоже, что у мамы были другие планы:

– А помнишь такую рыженькую мою знакомую? Ты её видела на дне рождении своего дяди этим летом.

– Ага, я ещё говорила, что у неё серёжки прикольные. Но при чем здесь она?

– Как бы ты её описала?

– Ну, она была очень яркая, весёлая, все хотели с ней поговорить. А что?

– Поверишь, если я скажу, что до института у неё даже хороших знакомых не было, и потом она общалась только с двумя-тремя одногруппниками, включая меня, а все свободное время проводила либо в библиотеке, либо дома?

– Что-то на неё не похоже, – я не сильно верила маме, может она просто хочет меня поддержать.

– Но так всё и было, она и дальше оставалась бы собственной тенью, боящейся всего, если бы не один случай:

«Саша тогда была начинающим журналистом и устроилась в газету «Новости города». И то её взяли только потому, что мало, кто хотел работать в не самом престижном месте за небольшие деньги. Сначала новая работа не вызывала проблем, Саша просто выполняла мелкие поручения, иногда ей даже давали возможность и самой писать небольшие статьи, но потом один из сотрудников уволился, и Саше пришлось вместо него пойти на выставку каких-то провинциальных художников, сделать фотоотчет и осветить событие в следующем выпуске.

Стоит сказать, что Саша просто ненавидела подобные мероприятия: слишком много людей, а она не имеет ни малейшего понятия, о чём и как с ними говорить, в случае чего. Но идти пришлось, и вечер прошел, несмотря на её опасения, неплохо: неловких ситуаций практически не было, фотографии были сделаны, у неё даже получилось поговорить с некоторыми художниками и организатором.

Уже дома Саша решила пересмотреть фотографии и убедиться, что на работе никаких проблем не будет, и она успеет всё сдать в срок. Достала из сумки чехол, где должен был лежать её фотоаппарат, но вместо него там оказался другой. Конечно же, фотографий с вечера на нём не было. А нет фотографий – нет и материала. У Саши началась паника: вдруг она теперь потеряет работу и не сможет найти новую, а может кто-то специально поменял технику, чтобы досадить ей… но кто? Это точно было сделано умышленно: фотоаппарат был всегда с ней, она только один раз его оставила на банкетке, когда пошла забирать пальто из гардероба. Пересматривая чехол еще раз, Саша заметила сложенную листовку «Фестиваль Рок-н-Ролла» и послание на другой стороне: «Встретимся перед сценой и обменяемся фотоаппаратами».