Проспекты советской Москвы. История реконструкции главных улиц города. 1935–1990

Конкурсный проект обелиска «Покорителям космоса» (девиз «Народ-созидатель»). 1958 г.

Идея увековечить выдающееся достижение Советского Союза, 4 октября 1957 года запустившего на орбиту первый искусственный спутник Земли, возникла сразу после этого события, ставшего одним из величайших свершений человечества за всю его историю. В 1958 году был объявлен конкурс на лучший проект памятника-обелиска (впрочем, в условиях конкурса оговаривалось, что допускаются и иные варианты памятника). Интересно, что место предполагаемой установки монумента было выбрано перед высотным зданием МГУ[71 - В ознаменование пуска советского спутника Земли // Архитектура и строительство Москвы. 1958. № 3.]. Сроком сдачи проектов назначалось 10 мая. К этому дню поступило более 1000 проектов и предложений из 114 городов СССР и других стран. На выставке, открывшейся в Манеже, было представлено 365 из них в виде макетов или художественно исполненных перспектив[72 - В честь первого спутника. Выставка проектов обелиска // Архитектура и строительство Москвы. 1958. № 6.]. Победитель определился быстро – и зрители, и жюри безоговорочно выделили среди всех работу под девизом «Народ-созидатель».

Впечатляющая простота памятника, представлявшего собой красиво прорисованный шлейф взлета космической ракеты (хотя на самом деле ракеты по такой траектории не взлетают), производила сильное впечатление. Представленный макет много выигрывал и благодаря материалу, из которого был исполнен, – дымчатого оргстекла. И хотя было ясно, что выполнить настоящий памятник в таком виде невозможно, проекту был присужден первый приз. Авторами оказались архитекторы М. Барщ, А. Колчин, инженер Л. Щипакин и скульптор А. Файдыш-Крандиевский. Вторую премию получил проект «Трое» (архитекторы К. Алабян, И. Волков, скульптор А. Зеленский), третью – «Красная звезда КЭЦ» (инженер Н. Быстряков, архитектор А. Антонов из Мурманска). Все три работы варьировали тему взлета ракеты, при этом проект «Красная звезда КЭЦ» очень напоминал работу Барща и Колчина, но был не столь изящен и переусложнен дополнительными элементами[73 - Дюкалова К. В честь первого искусственного спутника Земли // Архитектура и строительство Москвы. 1958. № 10.].

Выбор проекта-победителя заставил пересмотреть вопрос о месте его установки. Высокая тонкая игла плохо смотрелась бы на фоне могучего здания университета, и для нее нашли другую, исключительно удачную площадку – на проспекте Мира, рядом с главным входом ВДНХ.

Сложная форма и большой вес монумента (более 250 тонн) потребовали нестандартной инженерной конструкции – металлокаркаса. Уникальный проект был выполнен в ЦНИИПСК имени Мельникова под руководством В. Лаптева. Основная часть обелиска облицована титановыми плитами, что также являлось новинкой в строительной практике. На боковых стенах помещены многофигурные бронзовые горельефы. Торжественное открытие монумента состоялось 4 октября 1964 года, в седьмую годовщину запуска первого спутника.

Силуэт ракеты, венчающей точно найденный параболический взлет обелиска, зрительно замыкает перспективу проспекта от Крестовского путепровода. Эффекту восприятия помогает рельеф местности: перед самым обелиском проспект ныряет вниз, в долину ныне заключенной в подземную трубу речки Копытовки, а затем плавно уходит вправо.

Отличное в архитектурно-художественном плане размещение обелиска и ведущей к нему аллеи Космонавтов в градостроительном аспекте оказалось не столь удачным и добавило проблем московскому транспорту. Дело в том, что мемориальный комплекс оказался точно на трассе проектировавшегося Паркового (Четвертого) транспортного кольца. Его готовые участки – улицы Академика Королева и Космонавтов – должны были сомкнуться как раз в середине аллеи. Хотя сегодня про Парковое кольцо никто уже не вспоминает, однако сама жизнь заставит рано или поздно обратиться к реализации планов 1930-х годов. И тогда единственным приемлемым выходом из сложившейся ситуации станет прокладка глубокого транспортного тоннеля (наподобие Лефортовского или Серебряноборского) под зеленым массивом вокруг обелиска.

Вокруг «Рабочего и колхозницы»

Также на левой стороне проспекта, но по другую сторону от партера ВДНХ стоит еще одно уникальное произведение монументального искусства, наряду с обелиском «Покорителям космоса» входящее в число признанных шедевров советской и мировой художественной культуры. Скульптурная группа «Рабочий и колхозница» была выполнена как завершающий элемент советского павильона на Всемирной выставке в Париже 1937 года. Именно в этом сооружении архитектору Б. М. Иофану и скульптору В. И. Мухиной удалось добиться подлинного синтеза двух искусств. Плавно поднимающийся подобно волне объем павильона завершался резким взлетом вверх 24-метрового изваяния.

Идея архитектора, предложившего общий замысел[74 - Архитектурная газета. 1938. № 12.], была блестяще развита скульптором. На конкурсе работа Мухиной выделялась среди других представленных моделей подчеркнутой стремительностью движения вперед. Торжественную поступь двух фигур в эскизе Иофана скульптор превратила во вдохновенный порыв, передающий динамику эпохи, бурное развитие Страны Советов, единение трудящихся в стремлении к светлому будущему.

«Рабочий и колхозница» является уникальным явлением не только благодаря высочайшему мастерству скульптора, но и по технологиям изготовления. Материалом для оболочки стала хромо-никелевая сталь. Из стальных листов элементы статуи выколачивались по изготовленным шаблонам, соединялись с помощью сварки и навешивались на каркас, составленный из металлических ферм. Особой проблемой для инженеров, которыми руководил профессор П. Н. Львов, стала конструкция шарфа, развевающегося за энергично шагающими людьми. Тем не менее, несмотря на предельно сжатые сроки, отведенные для изготовления статуи, ее перевозки и монтажа в Париже, в день открытия выставки советский павильон предстал во всей красе. И сам павильон, и завершающая его скульптурная группа привлекали всеобщее внимание посетителей. По окончании выставки в Париже статую разобрали, перевезли в Москву, где ее решили поставить на повороте с Ярославского шоссе к Главному (ныне Северному) входу Всесоюзной сельскохозяйственной выставки.

При разборке и перевозке детали были сильно повреждены, многие из них пришлось изготовлять вновь. Иногда даже утверждается, что в Москве была установлена копия статуи с парижского павильона. Затянувшиеся работы требовалось завершить к открытию ВСХВ, и потому постамент выстроили почти в три раза ниже, чем парижский павильон. В результате восприятие «Рабочего и колхозницы», рассчитанной на высокую постановку, существенно пострадало. Сама В. И. Мухина неоднократно возражала против недопустимо малой высоты постамента, искажающей, по ее представлению, скульптуру и лишающей ее необходимого простора для движения: «Мне остается только беспомощно разводить руками, ибо все мои протесты при решении этого вопроса ни к чему не привели. Никто из архитекторов не поднял протеста по поводу совершенно недопустимой постановки этой статуи, постановки, уничтожившей весь порыв скульптуры»[75 - Выступления по докладам. В. И. Мухина // Архитектурные вопросы реконструкции Москвы. Материалы VII пленума правления Союза советских архитекторов СССР 8-12 июля 1940 года. М., 1940.]. К сожалению, замечательному советскому скульптору так и не удалось увидеть свое творение поднятым на надлежащую высоту.

Более того, предпринимались попытки вообще переместить статую в другое место. В 1987 году был даже объявлен конкурс на подыскание такого места для перемещения прославленной группы. Предлагалось, в частности, установить ее у нового здания Государственной картинной галереи на Крымской набережной. К счастью, эти проекты не осуществились. Мечта В. И. Мухиной сбылась лишь в 2009 году, когда «Рабочий и колхозница» поднялись на новый постамент, в несколько измененном виде воспроизводящий советский павильон 1937 года в Париже. Перестановке скульптурной группы предшествовала занявшая шесть лет работа по ее реставрации. В 2003 году «Рабочего и колхозницу» разобрали, фрагменты отправили в мастерские. Там их обработали антикоррозийными составами, усилили детали каркаса.

В итоге статуя поднялась более чем на 10 метров, что, конечно, выгодно отразилось на производимом ею впечатлении. Сегодня она уверенно доминирует над обширным открытым пространством между территорией ВДНХ и проспектом Мира.

На его противоположной стороне стоит представительный и тяжелый на вид дом под № 184. Это одна из последних работ И. В. Жолтовского, выдающегося знатока и интерпретатора архитектурной классики, выполненная им в сотрудничестве с архитекторами М. Кругловым и Б. Лазаревым. Фактически в основу планировки крупного, в плане напоминающего растянутую букву «Н» здания положена коридорная планировка. 234 удобные двухкомнатные квартиры расположены по сторонам проходящего по оси центрального корпуса коридора, разделенного, правда, на три секции. Парадные лестницы и лифтовые шахты – в торцах коридоров. Дом (отмеченный мемориальной доской, указывающей на авторство маститого академика) оказался удачным, и вскоре проект был повторно применен при застройке жилого массива близ платформы Маленковская. В соответствии с замыслом проектировщиков три подобных дома должны были стать композиционными центрами трех одинаковых по планировке кварталов, выходящих на линию железной дороги. Представительные здания должны были сформировать эффектную линию застройки – парадные северные железнодорожные ворота в город.

До 1955 года успели почти полностью закончить первый, ближайший к центру квартал, а дальше началась борьба с излишествами, и планы пришлось скорректировать. Два остальных дома так и не были построены.

Далее по проспекту вслед за домом Жолтовского можно увидеть творение антипода маститого академика – лидера советского конструктивизма М. Гинзбурга. Несмотря на свое скромное назначение (всего-навсего общежитие Ростокинской ватной фабрики), комплекс представляет значительный интерес как ранняя попытка дать бывшим обитателям смрадных казарм человеческие условия существования. Комплекс (ныне проспект Мира, 186) состоял из двух жилых (пятиэтажного односекционного с двадцатью двухкомнатными квартирами и деревянного двухэтажного общежития для одиноких, которое, естественно, до наших дней не дожило) и вставленного между ними коммунального блока, включавшего зал собраний, столовую, кухню и прачечную.

А рядом с взметнувшими ввысь серп и молот «Рабочим и колхозницей» глубоко вниз уходит еще одно уникальное сооружение – крупнейшая в городе подземная автостоянка. Восемь подземных этажей общей площадью 65 тысяч квадратных метров делают ее самым глубоким сооружением подобного рода в Европе. Строилось оно очень долго – начатые в середине 1970-х годов работы завершились лишь в 1989 году, когда стоянка приняла первых постояльцев на колесах. Исключительная длительность строительства была обусловлена тяжелыми гидрогеологическими условиями. Стены сооружения создавались по технологии «стена в грунте»: бетон подавался в отрытые уходящие глубоко вниз траншеи. Согласно первоначальным наметкам, автостоянку собирались открыть к 1980 году – началу XXII Олимпиады в Москве. К сожалению, план оказался совершенно нереальным.

Зато вовремя вошло в строй другое замечательное сооружение, возведение которого также приурочивалось к Олимпийским играм. На проспекте Мира появилось грандиозное здание гостиницы «Космос». Двадцатипятиэтажный объект встал по оси партера напротив главного входа ВДНХ, но под некоторым углом к ней. Такое решение вполне объяснимо с учетом того, что гостиница оказалась на развилке двух важных магистралей – проспекта Мира и улицы Космонавтов. Архитекторам пришлось учитывать восприятие здания не только с проспекта, но и с будущего Четвертого кольца. В целом задача была решена довольно удачно: гигантская дуга гостиницы напоминает антенну радара, держащую в фокусе пространственную ось, созданную обелиском «Покорителям космоса» и Останкинской телевизионной башней.

Гостиница «Космос». Архитекторы В. Андреев, Т. Заикин, В. Стейскал, инженеры И. Самсонов, Н. Иванов и др.; с французской стороны – архитекторы О. Какуб, П. Жуглё, С. Эпстейн. 1980 г.

Гостиница задумывалась как одна из лучших в Москве, рассчитанная на состоятельных туристов, и в соответствии с этим была снабжена всем набором удобств, присущих отелям подобного класса. В подвале располагалась автостоянка на 150 автомобилей. Первый этаж занимали центральный вестибюль, два ресторана и бары при них, а также банкетный зал. Еще два ресторана обслуживали посетителей на втором этаже. Все же самым эффектным заведением подобного рода служил ресторан на верхнем этаже, откуда открывался чудесный вид на Москву. В правом крыле здания находятся конференц-зал, два бассейна с пляжем, сауна и еще один бар. Стык крыла с главным зданием был выполнен в виде зимнего сада, который служил дополнительным фойе для зала. Конференц-зал обслуживался отдельным входом и мог использоваться для проведения различных конгрессов и симпозиумов вне зависимости от работы гостиницы.

Несущие конструкции здания выполнялись из монолитного железобетона. В отделке интерьеров использовались разнообразные материалы – мрамор, гранит, фактурная ткань, ковролин, анодированный алюминий.

Проектирование самого современного отеля Москвы потребовало привлечения зарубежного опыта. Если эскизный проект разрабатывался в Моспроекте-1 архитекторами В. Андреевым, Т. Заикиным, В. Стейскалом, инженерами И. Самсоновым, Н. Ивановым и другими, то рабочие чертежи выполнялись французскими зодчими О. Какубом, П. Жуглё, С. Эпстейном из фирмы «Сэфри». Она же вела строительно-монтажные работы, поставляла и устанавливала оборудование номеров и обслуживающих помещений гостиницы.

Так же, как в свое время 1-я Мещанская улица оканчивалась Крестовским путепроводом, пришедший ей на смену проспект Мира завершается другим аналогичным сооружением – путепроводом близ железнодорожной платформы Северянин. Ярославское направление издавна являлось самым напряженным в Московском железнодорожном узле. Не зря именно оно стало первой электрифицированной магистралью в европейской части СССР (ранее в нашей стране на электрическую тягу был переведен лишь небольшой пригородный участок железной дороги близ Баку). С августа 1929 года от Москвы до Мытищ стали курсировать первые мотор-вагонные поезда, или попросту электрички. Ходили они столь часто, что переезд у вновь построенной платформы Северянин по большей части оставался перекрытым для автотранспорта. Даже при относительно невысокой плотности движения в Москве 1930-х годов здесь собирались километровые очереди. Решение о строительстве путепровода было принято в конце 1930-х, однако воплотилось в жизнь лишь спустя полтора десятка лет. В 1954 году автомобилисты могли облегченно вздохнуть. В строй вступил самый большой на тот момент Северянинский путепровод длиной более километра, выстроенный по проекту инженера М. Васнина. Его соавтор, архитектор Б. Надежин, постарался придать сооружению монументальный облик, соответствующий одной из лучших магистралей Москвы. К чести зодчего, он не использовал колоннад, скульптурных изваяний и прочих надуманных атрибутов, к которым так часто прибегали проектировщики мостов и путепроводов в 1930-х годах.

Скромными, но внушительными декоративными элементами стали шары и осветительные торшеры, высеченные из гранита. Под пандусами были устроены гаражи, въезды в которые зодчий решил портиками дорического ордера[76 - Смирнов Л. Путепровод на Ярославском шоссе // Архитектура и строительство Москвы. 1954. № 2.].

Недавно подвергшийся капитальной реконструкции путепровод служит достойным завершением проспекта Мира.

Подводя итоги…

Реконструкция проспекта Мира стала первой подобной работой, которая проводилась в условиях отсутствия какого-либо опыта в этой сфере, а также вынужденной спешки. Принятый градостроителями принцип пунктирной застройки с сохранением как общей трассы улицы, так и всех относительно приличных старых сооружений, а также отсутствие координации работ проектировщиков не привели к успеху. Вновь выстроенные дома, даже неплохие каждый в отдельности, вместе производили впечатление разноголосицы. Каждое здание «не замечало» своих соседей. Оставшиеся старые трех– и четырехэтажные дома, ранее возвышавшиеся над рядом двухэтажных хибарок, теперь стали выглядеть провалами среди новой шести– и семиэтажной застройки. Тем самым прежняя рваность силуэта магистрали сохранилась, изменился лишь ее масштаб. Неприятное впечатление от этого подчеркивается извилинами проспекта, открывающими случайные перспективы.

Оценки застройки старой части проспекта, поначалу осторожные, становились все более резкими по мере накопления опыта реконструктивных работ. Критики уже не скрывали иронии по отношению к застройке первой магистрали советской Москвы.

«Когда дома, как картинки на стене, „висят“ вдоль улицы только своими фасадами, они, будучи вынуждены как-то заявить о себе, стараются перекричать друг друга. В результате получаются такие улицы, как 1 – я Мещанская, где новые дома оправдывают ее старое название своим разнокалиберным механическим соединением различных „опусов“ на тему о жилом доме»[77 - Былинкин Н. Жилые дома и ансамбли Москвы // Архитектура СССР. 1940. № 4.].

«Почему же архитектурно-планировочные органы Москвы допускают беспорядочную, случайную застройку целых магистралей вроде 1 – й Мещанской, где дома построены по принципу „всяк молодец на свой образец“, а „образцы“ принадлежат культуре различных веков»[78 - Корнфельд Я. Общественные здания в ансамбле города // Там же.].

Суровый урок, полученный московскими зодчими на этом этапе, заставил их более вдумчиво отнестись к проектированию новой части проспекта (бывшего Ярославского шоссе). Именно здесь к середине 1950-х годов возник один из лучших ансамблей жилых домов, сразу же преобразивших облик магистрали. Ведь ведущая к Выставке достижений народного хозяйства магистраль сама стала вещественным символом стремительного прогресса Советской страны. И вовсе не случайно именно на проспекте Мира встали два самых впечатляющих монумента Москвы, равных которым немного найдется на всем свете – прославленная группа «Рабочий и колхозница» и титановый монумент «Покорителям космоса».

К сожалению, почин не был достойно продолжен в дальнейшем. Последние годы принесли на эту городскую магистраль заметные перемены. Капитальная реконструкция расширила проезжую часть, воздвигла на важнейших перекрестках двухуровневые развязки. На всем описываемом участке не осталось ни одного светофора! Но при этом были уничтожены широкие полосы зелени и трамвайные пути, которые придавали особый уют этой магистрали, а теперь пали жертвой резко возросшего автомобильного движения. Пострадала и эстетика – эстакады и рампы тоннелей, несомненно, обезобразили улицу, исказили эффектные перспективы. Даже долговязый президент Франции де Голь, в виде памятника стоящий перед гостиницей «Космос», рядом с гигантским транспортным сооружением выглядит карликом.

Но эстакады хотя бы сняли остроту транспортной проблемы, чего нельзя сказать о бессмысленном и дорогостоящем «эксперименте» – линии монорельса, строившейся более десяти лет. Маленькие, тесные вагончики ползут с черепашьей скоростью, себестоимость перевозки одного пассажира в пять-шесть раз превышает аналогичный показатель для метрополитена. Зато тяжелые рельсовые пути, поднятые на массивные бетонные опоры и поставленные прямо перед Главным входом на выставку, непоправимо испортили некогда прекрасный партер.

Самому же проспекту сильно вредит непродуманная постановка на тротуарах страховидных торговых павильонов. Но все равно прогулка, пешая или автомобильная, от Рижского вокзала к метро «ВДНХ» вряд ли может оставить кого-нибудь равнодушным.

Глава 3

в которой на конкретных примерах убедительно доказывается, насколько бережно в отношении исторического наследия осуществлялась реконструкция Москвы. Заодно читателю предлагается прогуляться по задворкам главной улицы

С чего начать?

Принятый в 1935 году Генеральный план реконструкции Москвы предусматривал коренное преобразование, фактически создание новой главной улицы Москвы – улицы Горького. За ее реконструкцию московские градостроители взялись, уже располагая опытом застройки 1-й Мещанской. И это, несомненно, отразилось на результатах. Зодчие научились мыслить более масштабно, перешли от проектирования отдельных домов к небольшим ансамблям.

Одним из условий создания ансамблей стал, естественно, отказ от пунктирной застройки. Новые дома должны были не вклиниваться в ряды старых доходных домов и особняков, а заменять их. Но это отнюдь не означало поголовного сноса. Напротив, проектировщики всячески старались сохранить все ценные существующие постройки. На старой Тверской их было не так уж и много. Вообще улица производила не слишком благоприятное впечатление. Узкая, кривая, со сложным и неудобным для движения продольным профилем, она никак не соответствовала нашим представлениям о главной улице столичного города, тем более столицы великого государства.

Подкачала и ее застройка. Большая часть выходивших на улицу зданий имели всего по три-четыре этажа, тогда как на других центральных улицах Москвы уже встречались целые массивы пяти– и семиэтажных доходных домов. Причиной этой странной особенности являлся именно статус Тверской как главной улицы. Бурное строительство новых домов началось на ней раньше, чем в других районах – в 80-х годах XIX столетия. В то время отсутствие нормального водопровода и канализации, а также недостаточный опыт московских архитекторов накладывали жесткие ограничения на высоту новых домов. Вот и приходилось зодчим умерять свои творческие порывы, а домовладельцам ограничивать свои аппетиты тремя-четырьмя этажами. Зато менее важные улицы, куда волна строительного бума докатилась лишь в последние годы XIX века, оказались в выигрышной ситуации. К этому времени в центре Москвы пролегли коммунальные сети, подтянулись и строительные кадры. И опередившая было всех Тверская на фоне своих блестящих соседей стала выглядеть не слишком авантажно. К 1930 году из 152 стоящих на ней домов только 50 имели высоту в четыре и более этажей[79 - Козелков Г. Я. Реконструкция района ул. Горького – Ленинградское шоссе // Строительство Москвы. 1935. № 7–8.].

Вид на Тверскую улицу от Охотного Ряда. Слева – гостиница «Националь». За ней видно здание Постниковского пассажа (ныне дом № 5 по Тверской улице)

Но и среди «низкорослой» застройки начального участка Тверской попадались весьма ценные и интересные сооружения. Первым из них стоило назвать гостиницу «Националь», сегодня числящуюся под гордым номером 1 на главной улице страны.

Это самая известная работа академика архитектуры А. В. Иванова, хотя к архитектурным шедеврам гостиница явно не принадлежит. Ее фасад откровенно эклектичен и перегружен декором.

Выделяется угловое закругление, на котором архитектор сосредоточил свои главные усилия. Здесь намешаны жиденькие колонки, кариатиды, балкончики. Все это густо покрыто лепными украшениями помельче. Неплохие в отдельности декоративные мотивы спорят и забивают друг друга. Среди них совершенно теряются даже интересные панно между окнами шестого этажа – их попросту не видно. Однако материальная ценность одного из лучших отелей Москвы была несомненна, и необходимость сохранить «Националь» была принята безоговорочно. В 1937 году облик гостиницы слегка осовременили – над его угловой частью появилось огромное панно с изображением доменных печей, шахтных подъемников, паровозов, опор линий электропередачи и прочих образцов техники 1930-х годов. Благодаря этому скучный фасад обрел наконец запоминающуюся деталь. Создавалось керамическое панно по рисункам художника И. Ф. Рерберга – племянника известного архитектора И. И. Рерберга.

Несколько дальше по улице располагалось еще одно заслуживающее внимания здание – подворье Саввино-Сторожевского монастыря (или просто Саввинское подворье), фактически представлявшее собой целый комплекс из пяти корпусов, окружающих два маленьких внутренних дворика.

Вид Тверской улицы. 1925 г. Справа – дом Саввинского подворья (ныне во дворе дома № 6). В перспективе улицы – гостиница «Люкс» (впоследствии – «Центральная»)

Лицевой, выходивший на улицу корпус был очень красив – причудливо, отчасти даже варварски. Архитектор И. С. Кузнецов использовал при его оформлении декоративные мотивы былинных древнерусских построек да еще покрыл фасад цветной керамической плиткой. Сказочный образ дома дополняли центральная арка-ниша, нарядные окна, шатровые башни со шпилями.

Наверняка при реконструкции был бы сохранен и, возможно, даже отреставрирован сосед Саввинского подворья – знаменитый некогда дом князя Гагарина. Выстроенный в начале XVIII века, он стал одним из первых и, несомненно, лучшим в Москве домом западноевропейского вида. Три выступа-ризалита на главном фасаде придавали ему сходство с роскошными венецианскими дворцами. Между ризалитами на арках устроена была терраса с балюстрадой. Открытая парадная лестница вела на второй этаж. Рельефные детали во вкусе итальянской архитектуры XVII века украшали фасад.

Великий зодчий XVIII столетия В. И. Баженов считал дом Гагарина красивейшим в Москве. Но в последующие века судьба здания оказалась плачевной. Переходя из рук в руки, оно не раз переделывалось и к середине XIX столетия окончательно утратило свой облик. Варварские перестройки полностью обезобразили некогда лучший в Москве дворец. А вскоре дом превратился в своего рода крепостную стену, за которой скрывалась одна из самых ужасных трущоб, получившая название Олсуфьевской крепости. Известный бытописатель старой Москвы В. А. Гиляровский посвятил Олсуфьевской крепости очерк, вошедший в книгу «Москва и москвичи». В описании Гиляровского бывший дом Гагарина выглядит нелепым, грузным, мрачным. До Великой Октябрьской революции, расчистившей трущобы старой Москвы и открывшей дорогу для научной реставрации памятников, дворец Гагарина не дожил совсем немного. Его снесли около 1910 года для того, чтобы освободить место для очередного безликого доходного дома.