Гроза Кавказа. Жизнь и подвиги генерала Бакланова

В начале 1837 года Кавказский корпус получил приказ надавить на непокорные горские общества. Генерал-майор Фези в очередной раз двинулся с отрядом громить чеченские и дагестанские аулы. А в марте сам Государь засобирался на Кавказ. Военный министр граф Чернышев так озвучил планы Его Величества: «Государь Император, предположив обозреть в течение наступающей осени Кавказскую и Закавказскую области, между прочими видами, решившими Его Императорское Величество предпринятие столь дальнего путешествия, изволил иметь целью присутствием Своим в тех местах положить прочное основание к успокоению Кавказских Горских племен и к устройству будущего их благосостояния наравне с прочими народами, под благотворным скипетром Его Величества благоденствующими».

Адрианопольский мирный договор с турками торжественно признал права России на кавказские народы, и Государь повелел тогда местному начальству склонять указанные народы признать над собою законную власть России. Некоторые народы исполнили это требование, но другие, «предпочитающие дикую свободу свою выгодам благоустроенного управления», упорствовали и вынуждали применять против них военную силу.

Генерал Вельяминов прямо заявлял: «Чтобы подчинить народы кавказские законам, нужно прежде всего заставить их повиноваться. Без военной силы достигнуть сего никаким способом невозможно… Голод… кажется мне вернейшим и легчайшим способом к покорению Кавказа».

Особо упорствовали, по мнению Чернышева, натухайцы, шапсуги и абадзехи. Другие общества хотя и считались мирными, но из-за их безначалия и внутреннего расстройства не было никакого ручательства в их спокойствии. Однако непрерывные внутренние распри и междоусобия, раздиравшие оное черкесское племя, подавали надежду, «что оно охотно воспользуется пребыванием Государя Императора на Кавказе, дабы принести Его Императорскому Величеству изъявление своей покорности, как единственного, верного и надежного средства к прекращению всех его настоящих бедствий и страданий и к прочному основанию будущего его благоденствия».

Признавая власть Государя, горские общества должны были выдать всех беглых и пленников, дать своих заложников, повиноваться поставленным к ним русским начальникам, мятежников и непокорных к себе не принимать, хищников через свои земли не пропускать, а если хищники наш скот угонят, то за этот скот платить.

Депутации от горцев Государь собирался принять в Вознесенске, а кто не успеет, тех в Екатеринодаре, Анапе или Геленджике. На прокорм депутатов выделили 30 тысяч рублей.

Генералы кавказские, люди трезвомыслящие, в изъявление покорности шапсугами и абадзехами не верили. Главное, чтоб они делегации прислали, пусть хотя бы с претензиями, со своими условиями. Открыто с царем ругаться или спорить им адат не позволит. Выслушают и уйдут. Повезут предложения Государя своим соплеменникам. И встреча, как того хочет Государь, состоится. Потом Государь уедет, а мы с этими разбойниками по-свойски разберемся. Не в первый раз…

И переговорщиков генералы к горцам из местных дворян послали, чтоб те в нужное время правильно посоветовали, и военной силой надавили. Горцы уперлись. То, что турецкий султан их русскому царю уступил, они и слышать не хотели – они и султану якобы никогда не принадлежали. А русским предлагали уйти за Кубань и жить в добром соседстве. От встречи с царем пока воздерживались.

Русские генералы за этими переговорами и экспедициями ждали царя, готовились к встрече. В Екатеринодаре дома и решетки подкрасили, улицы подмели и песком присыпали. Распределили, где какая депутация от замиренных племен Государю представляться будет. Во Владикавказе – кумыки, чеченцы, карабулаки, ингуши, осетины и кабардинцы. В Ставрополе – ногайцы, абазинцы, башильбаевцы, бесленеевцы, баговцы, махошевцы и темиргоевцы. В Екатеринодаре – бжедухи и, если удастся, абадзехи, шапсуги и натухайцы. Что касается последних, то можно попытаться уговорить их явиться в Геленджик…

В то же время на непокорных горцев Дагестана обрушились с военною грозой. 28 мая генерал Фези занял столицу Аварии Хунзах. 12 июня русские штурмом взяли резиденцию Шамиля – горную крепость Ахульго. 5 июля окруженный в селении Тилитль Шамиль выслал парламентеров и начал переговоры. Говорил, что готов заключить мир, но присягнуть на верность обещал в довольно неопределенных выражениях. На самом деле время тянул. В конце концов он выдал аманатов и заявил, что заключил с русскими мир.

Легковерный генерал Фези сообщил, что Шамиль капитулировал, присягнул России и выдал аманатов. Государь, узнав об этом, затребовал, чтоб Шамиль приехал представляться к нему в Тифлис в свое время (в октябре, когда Государь в Тифлисе будет). Но поскольку сам Шамиль русским в руки не дался, а аманатов русские не убивали, то Шамиль все эти пожелания презрел и к Государю не поехал. Своим же соратникам он объявил, что Аллах ему сопутствует, а русские с ним ничего не могут поделать. Фези к тому времени действительно отступил из-за недостатка продовольствия. Так в тот раз ничего поделать с Шамилем не смогли. И приезд Государя не помог.

Далее по всей Линии и в Закавказье все обстояло вроде бы неплохо. Депутации от мирных племен, многие князья и дворяне, состоявшие на русской службе, представлялись Государю и были им обласканы.

20 сентября прибыл он на пароходе в лагерь, разбитый при крепости Геленджик (тогда его называли Еленчик). Войска по желтому флагу с орлом узнали о его приближении и ликовали. В 11 часов, несмотря на сильный ветер, Государь съехал на берег и стал обходить войска. Солдаты стояли в боевом порядке в мундирах, ранцах и фуражках, офицеры – в сюртуках и фуражках, при шарфах. Ветром с солдат посрывало фуражки. В лагере снесло все палатки, кроме вельяминовской, которую на растяжках держали восемь казаков. На лошади держаться невозможно, почему Государь и стал обходить войска пешком. С Государем шли Наследник, граф Орлов, Меншиков, Адлерберг, состоящий при наследнике цесаревиче генерал от инфантерии Кавелин и какой-то прусский штаб-офицер. Радостное «ура» неслось от правого фланга к левому и покрывало рев ветра. Обошедши войска, Государь прошел в палатку к генералу Вельяминову. В это время в Геленджике случился пожар: загорелись сено и мука, и сгорело всего, как потом подсчитали, на 200 тысяч. В крепость тотчас отправили целый батальон. Государь вышел из палатки Вельяминова и раздавал солдатам Георгиевские кресты. Дал, кроме того, по два креста на роту, чтоб солдаты сами разделили между храбрейшими, и велел по 8 человек от каждого батальона отобрать в гвардию. После награждений Государь отправился в Геленджик и находился там, пока пожар не стал стихать. При нем из крепости выносили запасы пороха. После Государь посетил лазарет, где тоже раздавал Георгиевские кресты. Ночевать он остался в крепости.

Думали, что само прибытие Государя повлияет на непокорные племена и пришлют они своих представителей в русский лагерь, но не получилось. Генерал Г. И. Филипсон вспоминал: «По окрестным горам видны были горцы, смотревшие с любопытством на невиданное для них зрелище… Надо отдать им справедливость: во все это время они нас не тревожили, а во время пребывания Государя ни один из них не приходил в лагерь. Народные старшины не прислали даже никакой депутации, хотя могли быть уверены, что если переговоры и не приведут ни к какому результату, то депутаты во всяком случае возвратятся с богатыми подарками»[13 - Гордин Я. Кавказ: земля и кровь. Россия в кавказской войне XIX века. СПб., 2000. С. 206.].

21 и 22 сентября продолжался ужасный ветер, и Государь 22-го в 5 часов пополудни перебрался на пароход, а 23-го уплыл.

Ходили слухи, что пожар в Геленджике не случаен, и потому Государь остался очень недоволен. Но знающие люди понимали, что причина недовольства в другом. Хотел Государь показать всему миру, что Западный Кавказ ему покорен, надеялся, что общества, живущие народным правлением в предгорьях и в самих горах, хотя бы представителей своих пришлют, а он, Государь, их вразумит, но эти головорезы ни одной делегации не прислали.

Из Геленждика Государь направился в Поти, оттуда в Кутаис, Ахалцых, Эривань и Тифлис. В Горийском уезде, проезжая через лес, Государь увидел странное существо, отдаленно напоминавшее солдата, и подозвал его. Человек действительно оказался солдатом Грузинского гренадерского полка и поведал государю, что третий год пасет здесь свиней своего командира полка, а до этого пять лет был в угольной команде.

Государь разгневался на командира Грузинского гренадерского полка князя Дидиани, велел снять с него флигель-адъютантские аксельбанты и отдать его под суд за злоупотребления. Князь, на беду, оказался зятем самого барона Розена, командующего Кавказским корпусом.

В Тифлис Государь приехал 8 октября и пробыл 4 дня. Рассказывали, что, когда Государь вошел в предназначенное для него помещение, гром ударил, и все поняли, что добром это посещение не кончится.

10 октября Государь на казачьей лошади под черкесским седлом смотрел местные войска, и с ними вместе Нижегородский драгунский полк.

При выезде из Тифлиса лошади понесли и вывалили Государя из экипажа вместе с графом Орловым. К счастью, на здоровье Государя это не отразилось.

Из Тифлиса Государь отправился во Владикавказ, где ждал его Вельяминов и делегация замирившихся народов. 300 вооруженных горцев разом окружили Государя, от чего бывшие рядом линейные казаки напряглись, как струны. Но Государь всех выслушал, всех обнадежил, а карабулаков и пожурил. Те сказали, что боятся насильственного обращения в другую веру, на что Государь ответил, что для него все веры терпимы, и указал на свой конвой: