Азиатский цикл. Часть 1

– Да будет благословен твой день, твой час, твои руки, твое доброе сердце, твоя проницательность, почтенный Ходжи ака! Аллах Акбар! – Взяла деньги и быстро скрылась из вида.

Подошли мы к мясному лотку, где наш Алимджан должен был продавать мясо, а мяса не было, лоток был пустой. Взволнованный мясник стоит в толпе желающих купить мяса и крутит постоянно головой по сторонам.

– Ассалом Алейкум, ва Рахматулло и барака*! Да пребудет в вашем доме достаток! – Приветствовал его мой дедушка.

– Да сегодня, по-моему, барака не предвидится. Доставщик мяса, видимо, застрял. Прошлый раз он проколол колеса недалеко от города, на повороте к ферме, там, где закопана старая сеялка. Помните, там еще торчали всякие острые железки, и все время кто-то прокалывал там свои колеса.

Дедушка посмотрел на столпившийся народ, посмотрел на мясника, который точно подметил место возможной задержки и тихо произнес:

– Никто до сих пор не додумался убрать это препятствие с дороги. Да, наверняка наш москвич проколол шины и стоит там.

Он повернулся и пошел вниз к дороге, где был «пятак» таксистов. Спустившись, подошел к одному знакомому таксисту, которого частенько отчитывал от женского сглаза. Красавец, атлетически сложенный мужчина, он имел томный взгляд и черную родинку над усами, которая с ума сводила не одну местную девицу.

– Э, Ахмадулло, инджа бьё*! Ты должен съездить на место, где сеялка закопана, там возможно стоит наш «москвич» с пробитыми шинами. Надо забрать у него мясо и привезти сюда быстрее, а то люди уже заждались.

– Я не могу, сейчас придут клиенты, и я повезу их в Самарканд.

– Если ты это не сделаешь, можешь ко мне больше не приходить, – жестко сказал дед.

Ахмадулло был вынужден поехать с продавцом и через час мясо привезли к лотку. Его быстро распродали, потому что люди уже долго ждали и первой купила та самая бабушка, что потеряла свои деньги. Алимджан был доволен что распродал мясо, кассоп* – что красиво расчленил, порубил тушу и получил свою долю. А нам, в конце концов, мяса не осталось! И тут я очнулся, во мне проснулся тот неистовый Мавлянходжа, дедушкин учитель, и заговорил:

– Да, теперь мы вернемся домой, плова не будет, бабушка нас будет ругать и вообще это безобразие, ты отдал наши деньги, мы остались с пустыми руками.

– Тсс, успокойтесь. Наберите воздух в ваши божественные легкие и успокойте свою горячую душу Мавлянходжа Тура. Аллах для нас тоже приготовил подарок, я надеюсь.

А Алимджан, улыбаясь, сказал, что он вырезал самое лучшее место – сарпанджа* и оставил нам:

– Более благородное дело, чем вы сегодня сделали, никто сделать не мог и это не должно остаться без подарка! И это подарок сегодня от меня, так как у меня сегодня хороший магарыч. Это вы дали мне возможность заработать, позвав своего ученика, чтобы он съездил за застрявшим мясом. И вот я остался не без денег, кассоп не без денег, все покупатели мои довольны, все меня благословляли. Поэтому эта вырезка мяса от меня вам подарок, бесплатно!

– Как бесплатно? Запиши на мой счет.

– Ходжа ака, это Вам подарок через меня от Аллаха! Потому что вы сегодня были моим подарком от Аллаха!

Красиво завернул нам мясо, положил в какую-то сумочку и хитро добавил:

– За сумочкой я приду к Вам завтра, у меня есть к Вам один разговор.

Мы пошли по базарным рядам на выход и отовсюду к дедушке подбегали его бывшие ученики и просто знакомые. И каждый считал своим долгом выразить почтение старцу и при этом одарить его чем-нибудь. Дедушка приветливо отвечал всем и упорно отказывался от подарков, но как-то рис, масло, овощи и другие мелочи нам все же подсунули в сумку. На обратном пути я шел насупленный и уставший. Пик жары – 3 или 4 часа дня, солнце в зените, жарко, хочется пить, не хочется никуда идти, а надо еще топать домой. И когда мы дошли до того места, где была дыра в заборе, там сидел наш слепой и говорит:

– По велению Аллаха прилетели три джинна и построили снова забор. Смотрите!

А дыра в заборе заложена новыми кирпичами, без глины просто заполнена, как будто кто-то на арбе привез и вывалил.

– А случайно, эти джинны не на арбе были, на ишаке? – Спросил дедушка.

– Может быть, – отвечает слепой, – я же слепой и ничего не вижу.

– А уши твои божественные не слышали, как ишак хрипит, когда ему не нравится, когда ему палкой в бок тыкают, или ты не почувствовал как он воняет?

– Может быть, Ходжа ака, Вы как всегда правы.

– Благодаря твоим джиннам сегодня нам на один километр удлинилась обратная дорога домой

– А вы посидите со мной, отдохните. У меня целый термос чая, меня угостили самсой, давайте вкусим всего этого. Я как раз ждал, когда вы назад пойдете, я же должен был отблагодарить своих почтальонов. Сегодня я заработал, смотрите, сколько денег.

Перед Рахматулло была полная шапка мелочи, рублевками, трехрублевками, которые ему подали местные жители, шедшие на утренний базар. Они просили у него благословения и оставляли ему денег от щедрот своих, кто-то на обратном пути принес ему термос чая и еще кто-то горячую самсу. Некогда она была горячей. Помня, что мы будем возвращаться, Рахматулло решил ответить добрым жестом. Он посадил нас рядом с собой, помолился своим предкам и мы стали есть эту не самую аппетитную самсу, в которой было очень много лука и очень мало мяса. Но из-за того что мы были голодные и уставшие, и день клонился к концу, и мы сидели в тени огромной урючины, нам показалось все очень вкусным. Кушали самсу, пили зеленый чай, опустив ноги в прохладный арык и благословляли тех, кто оставил этот термос и эту самсу. И все плохое, все тяжести покинули нас, наступило блаженство. Но надо было идти домой, мы поблагодарили слепого и пошли дальше. Теперь нам пришлось обходить весь этот огромный двор, забор которого был утром пробит чьей-то машиной и который джинны днем залатали.

– Дада, джинны действительно залатали забор? – спросил я.

– Да нет, наверно местный милиционер привез 15-ти суточников, которых люди называют джиннами. Потому что они, напившись водки, буянят как вылетевшие из бутылки джинны, – ответил дедушка и тут же рассказал какую-то историю, на которую я должен был отреагировать и принять эту ситуацию.

Когда мы добрались до дома, я потихонечку на ухо бабушке докладывал спец информацию: кому отдали деньги, за что отдали деньги, с кем виделись, что говорили люди, а бабушка поддакивала:

– Да, да, о-о-о, Ходжа ака у нас человек особенный. В конце то концов вы пришли с мясом, с рисом, с большой желтой сочной морковью, которую привозят из ферганской долины и принесли зигр яг*. И сейчас он сделает зирвак*, и вечером придут гости, и будут есть плов.

Когда все старички собрались и плов вот-вот должен был быть подан на стол, дед попросил принести куза*, который раньше был закопан в землю, а сегодня его выкопали и положили в холодную воду. В нем хранилось домашнее красное вино. Я еле-еле нес этот кувшин, в котором, наверно, было 3—4 литра, пыхтя, дотащился до тахты. Кто-то из самых молодых, 70-летних, стариков взял его у меня и сказал:

– Эй боле, боле, болам*, Пусть твои руки всегда будут приносить людям радость!

Разлили вино, и кто-то процитировал Омара Хайяма, его стихи о том, как надо пить вино. А дедушка попросил слова и поднял свою пиалу:

– Я предлагаю вначале выпить за своего учителя, за того, кто сидит тут, за этого безобразника Мавлянходжу! Хоть и назвали родители его Алишер хан, но он воплощение моего учителя, такой же резкий, жесткий, но всегда смотрящий в самую суть, в самую сердцевину вещей, в самую истину. И я хочу выпить за то, чтобы он стал более терпелив и внимателен, потому что муджиза появляется из ничего, проходит широкий круг людей, порождает огромный шлейф позитивных реакций и, в конце концов, исчезает в празднике пламенения сердец. Так было сегодня!

– А где муджиза? Где она была? – Нетерпеливо спросил я.

– А разве не муджиза, что нам в руки упало зрелое яблоко? И ты хотел его укусить, но не укусил и передал его как почтальон дальше. А разве не муджиза, что бабушка потеряла деньги, и мы отдали ей свои за те утерянные ею? И нам без денег дали мясо? И все остальное, необходимое нам сегодня, что передали нам люди? Разве не муджиза, что даже бабушке достался в подарок белый платочек? А наш сегодняшний такой прекрасный плов? Разве не муджиза, что на плов пришли все мои друзья и никто по дороге не потерялся, не умер? Вам всего пять лет, я хочу выпить за ваше великое терпение и ясность сознания, – продолжил Ходжа ака, – и за то, что мне попался такой ученик! И дай Бог, чтобы тогда, когда Вам исполнится 60 лет, Вам попался бы такой же ученик!

Все радостно поддержали дедушку, кто то подарил мне курт*, кто то – четки, как будущему учителю. Посадили меня рядом с собой, налили мне пиалу вина пополам с зеленым чаем. Помню, хлебнул я и весь свет поплыл у меня перед глазами, кружились четки и курт, которые мне подарили, и плов с кусочками думбы* сверху. Я уже не понимал ничего, сердце мое ликовало, летело куда-то в вышину, где-то в сознании, звучало: «Муджиза, муджиза, муджиза». Стелился шлейф муджизы, хорошие события, смех и радость стариков. И обволакивающие все пространство слова деда: «И все собрались, и никто не умер, разве это не муджиза?».

Утром меня разбудило пение куропатки: «пит-пул-дук, пит-пул-дук, пит-пул-дук», как бы пробуждая к новой жизни. Дедушка на суфе молился, на маленьком столике был накрыт чай, мир уже проснулся. Бабушка, заметив мое пробуждение, сказала:

– Идите, мойтесь, чай вас уже ждет.

Когда я вернулся после омовения, дедушка сидел, улыбался и излучал своими бездонными зелеными глазами божью бараку:

– Да прибудет Ваше сердце предельной радостью, садитесь, сын мой, будем пить чай.

Так начинался новый день.

Примечания:

– ишан – в переводе с персидского «они» (в понятии эти люди). Обычно так называли руководителей мусульманских общин суфийского толка.

– ходжи – в переводе с персидского «господин». Почетный титул мусульманина. Не путать с хаджи-почетный титул мусульманина, совершившего хадж в Мекку.

– хадис – толкование Корана. Араб.

– чашма – родник. Перс.