Агата Кристи садится в Восточный экспресс. Серия «Загадки Агаты Кристи»

Спустя пять лет после введения первых спальных вагонов Пульман приступил к созданию специальных вагонов для богатых и знаменитых. Его новый вагон под названием «Пионер» обошелся ему в двадцать тысяч долларов, что было в четыре раза больше стоимости любого другого вагона того времени. Но Пульман не прогадал: обеспеченные пассажиры были готовы платить за дополнительное удобство и роскошь на время передвижения.

Неожиданную рекламу творению Пульмана сделала первая леди Мэри Тодд Линкольн. Во время одной из своих поездок по стране она воспользовалась сервисом Пульмана и была покорена стилем и элегантностью роскошного вагона. По ее словам, особое очарование этому вагону придавали вырезанные вручную подлокотники и спинки диванов, удобные поручни и толстые мягкие ковры. Поэтому несколько месяцев спустя, во время организации похоронной церемонии для своего мужа, она вспомнила о роскошных вагонах и предложила использовать их в качестве катафалка для похоронного шествия. Так вагоны Пульмана прогремели на всю страну.

После этого заказы на изготовление вагонов стали поступать Пульману со всей страны. Дальновидный предприниматель обеспечивал США не только вагонами, вместе с ними он предлагал и обученный обслуживающий персонал. Так ему удалось совместить высокий стандарт комфорта и сервиса.

Независимо от стоимости билета всех пассажиров обсуживали проводники мужского пола в неизменно черных костюмах, за которыми закрепилось прозвище «Джордж». По словам одного из историков, проводники выполняли огромное количество функций: консьерж, шеф-повар, камердинер, экономка, механик, няня и даже охранник. Требования к проводникам были не просто высокими, их справедливо можно назвать беспрецедентными. Поначалу Пульман сам контролировал их работу, а позднее стал нанимать секретных контролеров. Последние должны были вести себя капризно, пытаться соблазнить или вывести из себя «Джорджа». Малейшая провинность вела к увольнению, а поскольку работа была стабильная и хорошо оплачиваемая, проводники дорожили своим местом. Этот уровень сервиса привел Жоржа Нагельмакерса в не меньшее восхищение, чем сами вагоны.

Минус конструкции «спальных вагонов Пульмана» состоял лишь в том, что его изобретение было похоже на наши плацкартные вагоны. Пассажиры могли скрыться только от внешних взглядов, внутри же самого вагона не было никаких отдельных купе, все было открыто. Один-единственный храпун мог изводить ночью добрую половину пассажиров вагона. Эта конструкция сохранилась в США до середины XX века. Вы наверняка помните вагоны Пульмана по фильму «В джазе только девушки» с Мэрилин Монро в главной роли.

И хотя не Пульман был изобретателем спального вагона, он бесконечно совершенствовал свою идею. Так, в 1867-м, впервые в истории, он установил в своих вагонах столики для еды между спальными местами. Столики были нужны для обедов, которые тут же и продавали. Позднее Пульман, тоже первым, придумал вагон-ресторан. В поезде между Чикаго и Омахой в ресторане предлагали меню из 15 рыбных блюд или морепродуктов и 37 мясных. Журналист, описывающий этот ресторан, пошутил, что за время поездки официанты ни разу не сказали: «Извините, сегодня этого блюда нет».

Вагоны Пульмана первыми отправились в многодневное путешествие из Нью-Йорка в Чикаго, которое поезд по тем временам покрывал за семь суток. Пульман стремился не только к роскоши, он разработал вагоны, изготовление которых обходилось гораздо дешевле, но отказался снижать в них уровень обслуживания. «Джордж» в черном костюме предлагал пассажирам массу услуг, а пассажир мог просто наслаждаться поездкой.

В 70-е годы XIX века идеи Пульмана стали копировать и воплощать на других континентах. Чтобы сохранить за собой монополию, Пульман в итоге был вынужден построить заводы в Европе и поставлять вагоны в Африку и Азию.

По примеру роскошных поездов Пульмана в Индии появился знаменитый «Дворец на колесах», а во Франции – «Голубой поезд». Но самым известным подражанием «спальным вагонам Пульмана» стал «Восточный экспресс». И хотя Пульман сначала отказал Нагельмакерсу, в какой-то момент он был вынужден стать его партнером. Пульману досталась монопольное право на поставку «спальных вагонов» в Англию, а потому именно его вагоны доставляли англичан из Лондона до побережья, а потом из Кале в Париж к отправке «Восточного экспресса».

Крах империи американского монополиста был стремительным. Большинство своих вагонов Пульман производил на собственном заводе, расположенном к востоку от Чикаго. Он построил не только завод, но и городок, в котором жили только рабочие его завода.

Когда в 1893 году экономический кризис стал причиной спада заказов на вагоны, Пульман распорядился уволить треть заводских работников, а также снизил заработную плату, но отказался снижать аренду за дома, в которых жили эти самые рабочие. Волнение быстро переросло во всеобщую забастовку, которая превратилась в забастовку железнодорожников по всей стране. В этой акции приняли участие, по примерным подсчетам, более двухсот пятидесяти тысяч сотрудников железной дороги, а также сочувствующих из других отраслей.

Мирные протесты быстро переросли в погромы. Забастовка в итоге закончилась, но несгибаемый Пульман заработал себе репутацию кровавого капиталиста. Когда он умер, семья была вынуждена замуровать гроб в бетонную плиту, опасаясь, что народный гнев достанет непримиримого промышленника даже в могиле.

Судьба «Восточного экспресса» и его создателя в Европе была совсем иной.

Гений Нагельмакерса

Если кто-то думает, что Жорж Нагельмакерс просто воспроизвел по чертежам Пульмана вагоны и разослал пригласительные билеты, а всю оставшуюся жизнь получал дивиденды – это совсем не так. Неистовому бельгийцу пришлось строить новые вокзалы, станции, мосты, а кое-где просто заново прокладывать железную дорогу.

Гений Нагельмакерса впрочем проявился не в том какие вагоны он построил, а в проложенных маршрутах. Еще до запуска Восточного экспресса бельгийский инженер связал единой линией берег Северного моря, родную Бельгию и юг Италии, поезд двигался из Остенда, проходил через Центральную Европу и добирался до города Бриндизи на самом кончике итальянского каблука. Таким образом, поезд проходил маршрут более чем в тысяча шестьсот километров. Предприятие оказалось очень успешным. Вложения быстро окупились, и Нагельмакерс задумался о новом проекте.

Жорж Нагельмакерс

После того как Россия усмирила аппетиты Османской империи, на Балканах стало относительно спокойно. Разоренные войной Румыния, Болгария и другие станы Балканского мира, занялись обустройством, а дальновидные западные политики стремились усилить свое влиянием в этом регионе, а потому слали дипломатов и шпионов. Ну а энергичный бельгиец задумал соединить Запад с Востоком.

Расстояние от Парижа до Константинополя-Стамбула было без малого три тысячи километров. Путь пролегал через шесть стран с разной экономикой и культурой. А унифицировать железную дорогу во всех этих странах оказалось и вовсе непростым делом. На время Нагельмакерс превратился из строителя в дипломата и делал это, надо сказать, весьма успешно.

Перед инженером стояло две ключевых задачи. Первая – обеспечить состав локомотивами, которые менялись бы от станции к станции. Таким образом, решалось несколько проблем: состав не простаивал на промежуточных станциях, не требовалось грузить уголь во время стоянки. Груженый локомотив стоял в ожидании прибытия поезда, а когда экспресс прибывал на станцию, один локомотив отцепляли и прицепляли другой. Вторая – железнодорожную колею нужно было сделать единообразной на всем протяжении пути независимо от страны. Понятно, что помимо этого было и множество второстепенных задач, которые все тот же Нагельмакерс решал по мере их возникновения. Например, он руководил сооружением тоннеля, для скорейшего прохождения поезда из Швейцарии в Северную Италию, или налаживал вопросы безопасности пассажиров и неприкосновенности запасов спиртного.

Особое внимание Нагельмакерс уделял обучению персонала. Проводники «Восточного экспресса» должны были не только проверять билеты, приносить и застилась постели, но и выполнять массу поручений богатых и аристократических пассажиров, полностью заменив им домашнюю прислугу. Поскольку интерьер поезда был оформлен в духе Людовика XIV, проводников также одели в схожую форму, отличительным признаком которой были синие шелковые бриджи и ботинки. Согласно требованиям Нагельмакерса, машинисты при появлении перед пассажирами также должны были одевать белоснежную форму. Это было крайне непрактичное решение, поскольку как ни старались железнодорожные служащие выполнить это требование, все равно появлялись в белоснежной форме с черными пятнами от угля.

Не меньше хлопот проводникам доставляли сами пассажиры. К примеру, гуляки, отправившиеся в дальнее путешествие ради развлечения, посылали проводников на станцию за проститутками. Высочайшие особы из королевских дворов всей Европы с удивлением обнаружили необыкновенную свободу и возможность уединиться. А потому царственные особы особенно часто превращали поезд в бордель.

В начале XX века «Восточный экспресс» прозвали «поездом монархов». В экспрессе с завидной регулярностью катались все известные монархи Европы. Елизавета II, Франц Иосиф, болгарский царь Фердинанд и даже Муссолини, все обожали комфорт «Восточного экспресса». А германский канцлер после долгих колебаний был вынужден дать согласие отправиться французским экспрессом в Стамбул с визитом оттоманскому султану. Это был единственный безопасный маршрут через Балканы.

Поскольку поезд соединял множество стран, естественно в нем можно было встретить дипломатов и шпионов, которые доставляли дипломатический багаж, а то и вовсе секретные сведения, которые нельзя было доверить бумаге или телеграфу.

Буквально за несколько лет спальные вагоны компании Нагельмакерса превратились из простого средства передвижения для любителей приключений в символ роскоши и достатка. Бельгийский инженер мечтал превратить спальный вагон в комфортабельную гостиницу на колесах. И ему это удалось.

А из Парижа в Стамбул и обратно путешествовали самые видные политики, актеры и шпионы своего времени. Словно на балу – дамы в вечерних нарядах и джентльмены в смокингах, ели, пили и веселились, пока за окнами проносились европейские пейзажи. Путешественников окружали генуэзский бархат, горный хрусталь и красное дерево, а девизом железнодорожной компании Нагельмакерса стал лозунг – «Комфорт превыше всего». Настоящей гордостью экспресса считался ресторан, оформленный в духе салонов Людовика XV и пропахший ароматами высокой кухни.

Популярность экзотического поезда только продолжала набирать силу. После того как вопросы безопасности были отлажены, а комфорт стал по-настоящему королевским в Восточный экспресс устремились люди искусства. Для них поездка на «Восточном экспрессе» стала тремя днями отдыха от творческих будней. Сара Бернар, Бальзак, Гюстав Флобер, Теофиль Готье, Георг V, Мата Хари, Кемаль Ататюрк – каждый в свое время воздал должное уютным купе «Восточного экспресса». Голубые вагоны будоражили воображение множества творческих людей своего времени. Наш соотечественник, Сергей Дягилев вдохновленный создал в 1924 году балет «Голубой экспресс». Либретто написал Жан Кокто, а декорации создавал Пабло Пикассо, а костюмы придумывала Коко Шанель. Балет рассказывал о молодых людях, которых голубой поезд уносит на Лазурный берег, где все романтично и символично. Очевидно, все участники балета не раз пользовались услугами знаменитого поезда.

Когда большинство технических моментов было отрегулировано, а бесперебойная работа экспресса налажена, Нагельмакерс приступил к созданию второго маршрута. Между Швейцарией и Италией был проведен тоннель, по которому пустили поезд через Милан, Венецию и Триест. Этот маршрут вскоре стал популярнее, чем направление Париж-Константинополь. Английские аристократы, среди которых цвела мода на итальянские палаццо, с большим удовольствием пользовались услугами компании Нагельмакерса.

В 30-е годы добавилось еще одно направление через Цюрих и Инсбрук в Будапешт, оттуда поезд двигался через Бухарест в Афины и обратно. Если вы обратили внимание, Агата Кристи путешествовала в Восточном экспрессе именно по этому маршруту.

Было введено также много дополнительных линий. Как мы упоминали, из Лондона ходил поезд, прибывающий в Париж аккурат к отправлению Восточного экспресса, чтобы английские путешественники могли легко добраться из Англии во Францию и спокойно пересесть на экспресс. Жители российской столицы, Санкт-Петербурга могли на роскошных вагонах добраться до Парижа. После революции эти поезда ходили только до Риги. А когда в России открылась Транссибирская магистраль, в составе поезда неизменно ходил вагон, созданный компанией Нагельмакерса.

Маршруты, проложенные Нагельмакерсом, были настолько удобны и практичны, что вскоре к роскошным вагонам начали присоединять вагоны второго и третьего класса, на которых бедные путешественники могли бы добраться до нужной цели. Путешествие первым классом обходилось в триста франков, примерно восемнадцать тысяч рублей, что по тем временам соответствовало средней бельгийской зарплате за две недели. Но аристократы путешествовали реже, а потому чтобы окупить расходы Восточный экспресс все больше пополнялся вагонами второго и третьего класса. Бедные европейцы путешествовали на короткие расстояния, поскольку местные поезда были дороже или менее удобны. Кто-то из писателей сказал, что Восточный экспресс стал «пульсом Старой Европы с типичными средневековыми персонажами: бродягой, торговцем, музыкантом…».

Движение Восточного экспресса прерывалось дважды. Первый раз в 1914 году, когда разразилась Первая мировая. Четыре года вагоны Восточного экспресса стояли на запасных путях, и лишь в 1918 сообщение было возобновлено. После окончания Первой мировой компании Нагельмакерса удается быстро встать на ноги. Вагоны не просто восстановили, их отстроили заново в соответствии с лучшими достижениями технического прогресса, с новым дизайном и уровнем комфорта.

В эти тревожные времена особая судьба выпала вагону номер 2419, когда-то бывшему обычным вагоном-рестораном на линии Париж – Шербур. С началом военных действий он превратился в передвижной штаб генерала Фоша. Кстати, именно в нем в Компьенском лесу, близ станции Ретон, было подписано соглашение о перемирии. После войны вагон вернулся на линию, но его приключения на этом не закончились. Спустя много лет этому же вагону суждено было сыграть довольно унизительную роль в триумфе Адольфа Гитлера, который после оккупации Франции настоял на том, чтобы вагон номер 2419 доставили на станцию Ретон – и в нем снова было заключено перемирие. Затем по приказу Гитлера вагон вместе с договором отправили в Берлин и выставили на всеобщее обозрение. Но в 1945 году, понимая, что поражение неизбежно, фюрер распорядился взорвать несчастный вагон номер 2419: Гитлер не хотел, чтобы история повторилась…

Второй раз экспресс остановился с началом Второй мировой. Точнее практичные немцы попытались пустить по знакомым маршрутам свои поезда, но югославские партизаны взорвали такой объем путей, что немецкие инженеры сочли неразумным вкладывать в столь ненадежное предприятие огромные средства, тем более что не было никаких гарантий, что линию не взорвут еще раз.

Но настоящим губителем Восточного экспресса были не войны, а железный занавес. Страны коммунистического блока планомерно и систематично изживали роскошь Запада, заменяя ее собственными местными линиями со спартанскими условиями.

Большинство линий Восточного экспресс были закрыты в 1962 году, когда осталась одна ветка в Южную Италию. Поезда заменили более медленными. Правда из Парижа два раза в неделю ходил экспресс до Стамбула и Афин. Но и эту ветку упразднили в 1977 году. Личные автомобили и самолеты окончательно закрыли этот вопрос. После Второй мировой все больше оставшихся вагонов оказались в музеях.

Некоторое время сохранялось небольшое развлечение в виде поезда Лондон – Вена, но в 2009 году между Парижем и Страсбургом пустили скоростной поезд, который остался единственным напоминанием о железнодорожной империи Жоржа Нагельмакерса.

Роскошь и криминал

«Восточный экспресс» был рекламой сам по себе, а потому Нагельмакерс и его наследники старательно следили за репутацией «Восточного экспресса», оттирая любые криминальные пятна на его истории, но увы, приключений у путешествующих Восточным экспрессом, особенно в XIX веке хватало сполна.

Так, уже в первую поездку письмо-приглашение содержало двусмысленность: «… Если эта идея привлекает Вас и вы не боитесь пуститься в путешествие длиной в три тысячи километров, движимые одной только энергией пара, мы будем рады, если вы присоединитесь к нам…». В этом письме Нагельмакерс также рекомендовал взять с собой в дорогу оружие, а дамам походную одежду, в которой можно будет спать, мало ли что может случиться в пути. Неизвестно, отказался ли кто из приглашенных, но судя по тому, что первых путешественников было ровно сорок человек, включая основателя компании, место отказников заняли другие искатели приключений.

Бловиц описывает финальную часть первой поездки, как путешествие по земле разбойников. Он рассказывает о случае, где эти самые разбойники вымогали деньги у начальника одной из станций. В итоге пассажиры, имевшие с собой оружие, были вынуждены вступиться. Под напором стольких вооруженных и решительных людей, вымогатели сбежали. Впрочем, эта стычка была лишь актом психологического столкновения, журналист сознается, что за время поездки им не приходилось пользоваться револьверами.

После Второй мировой войны, когда популярность поездок на экспрессе стала стремительно падать, руководству компании пришлось прибегнуть к услугам традиционной рекламы. Например, в рекламном проспекте заявляли, что «за долгие годы работы на Восточном экспрессе не было зафиксировано ни одного убийства. Точнее единственная смерть была зафиксирована уже в 50-е годы, когда агент США таинственным образом упал с поезда». Но все это была лишь реклама. О лихих поездках из XIX века забыли за давностью лет, а свежие инциденты старательно пытались оградить от прессы и изгладить из памяти с помощью денег или посредством влиятельных покровителей. По крайней мере, в прессу никаких сообщений об инцидентах на «Восточном экспрессе» не поступало. Но роскошь привлекала не только аристократов, но и разбойников. Это отчетливо понимали многие в Европе, а раз пресса молчала, говорили художники слова.

Именно «Восточному экспрессу» посвятил свой роман Грэм Грин. За основу для одного из них он взял еще более экстремальное происшествие, случившееся с экспрессом осенью 1931 года. Вечером 21 сентября «Ориент», как обычно отправился из Будапешта в Париж. Вскоре после отъезда, когда поезд проходил по высокому виадуку, в одном из вагонов произошел взрыв. Двадцать человек погибли на месте, сто двадцать были тяжело ранены. Среди оставшихся в живых была актриса «Мулен-Руж» Жозефина Бейкер, знаменитая «черная лилия». Пока к виадуку спешила помощь, она успокаивала оказавшихся в ловушке перепуганных людей импровизированным концертом. Виновником случившегося оказался профашистски настроенный офицер венгерской армии. Он заявил, что хотел таким образом проучить разъезжающих в роскошных вагонах праздных атеистов, а заодно освободить мир от коммунизма.

Но наученная своей бабушкой предвидеть самое худшее, Агата Кристи также интуитивно чувствовала опасность, исходящую от этого праздника жизни.

Любовь к поездам

Агата обожала путешествия, но ненавидела море. С раннего детства, очутившись на корабле, она неизменно страдала морской болезнью, хотя рассказывает об этом с характерным для нее чувством юмора: «Хоть мы и отплывали в столь приподнятом настроении, моей, по крайней мере, радости вскоре пришел конец. Погода установилась ужасная. Все казалось чудесным на борту «Замка Килдонан» до тех пор, пока море не вступило в свои права. Бискайский залив показал худшее, на что способен. Я лежала у себя в каюте едва живая от морской болезни. В течение четырех дней я пребывала в прострации, не в силах ничего удержать в желудке. Наконец Арчи пригласил ко мне судового врача. Не думаю, чтобы доктор сколько-нибудь серьезно относился к морской болезни. Он дал мне что-то, что, по его словам, «могло помочь успокоить внутренности», но, как выяснилось, снадобье не произвело на меня никакого действия. Я продолжала стонать и чувствовать себя так, словно умираю, да и похожа я, видно, была на покойницу, потому что дама из соседней каюты, случайно увидев меня через открытую дверь, позже поинтересовалась у стюарда:

– А что, дама в каюте рядом с моей еще жива? Однажды вечером я решила серьезно поговорить с Арчи.

– Когда мы прибудем на Мадейру, – сказала я, – если буду еще жива, я сойду на берег.

– О, я думаю, тебе скоро станет лучше.

– Нет, мне уже никогда не станет лучше. Я должна сойти с корабля. Мне нужно оставаться на твердой почве.