Грани Лунного камня. Серия «Тайны великих детективов»

Во второй части, в рассказе мисс Клак присутствует пять листов, которые написаны рукой приемной дочери, выполнявшей функции секретаря, а еще одна страница, написанная аккуратным женским почерком, который не поддается идентификации. Затем следует двенадцать страниц написанных карандашом рукой Уилки. Из чего можно сделать вывод, что писатель работал над ними лежа в постели. Оставшиеся страницы рукописи написаны рукой Коллинза, который очевидно работал над рукописью за письменным столом, поскольку написаны они чернилами. Поэтому рассказы о многочисленных секретарях на деле оказываются сильным преувеличением.

Из предварительных заметок к роману, которые Коллинз делал на бумаге из лондонского клуба Атенеум[2 - Эти предварительные заметки хранятся в библиотеке Принстона], согласно расчетам биографов, это, должно быть, случилось в ноябре 1867 года. Роман должен был носить название «Глаз змея», поскольку в обрамлении истории рассказывалось об индийской секте с аналогичным названием.

Из предварительных заметок понятно, что Коллинз активно пользовался помимо книг, взятых у его друга Пиготта, также справочными статьями из «Британской энциклопедии», очевидно в библиотеке клуба имелось многотомное последнее 8-е издание 1855 года выпуска. Из этих заметок становится понятно, что весь сюжет от начала до конца не привиделся автору в опиумном бреду. Заметки о «Глазе змея» заканчиваются смертью злодея от «удушения», как вы помните, Эбелвайт был убит в ходе бандитского налета, чему предшествовала сцена, где его и лондонского ростовщика чуть не придушили.

В этой предварительной истории нет только одного весьма заметного раздела из будущего романа – полицейского расследования. В связи с этим исследователи полагают, что история о «полицейском расследовании» была придумана Коллинзом по настоянию Диккенса. Вы, наверное, помните, что именно Диккенс интересовался полицейскими расследованиям инспектора Чарльза Филда из Скотланд-Ярда и описал свое видение работы полицейских в «Холодном доме». Можно также предположить, что Диккенс был недоволен дальнейшим развитием сюжета, ожидая, что загадку раскроет именно инспектор Кафф.

Еще одно свидетельство тщательной работы над романом – количество правок в рукописях. Кэтрин Питер описывает страницы с записями романов Коллинза как «поля сражений», но количество правок в «Лунном камне» превосходят все виденное ранее. Возможно, Диккенс, видевший первые главы, вложил немало труда в эту часть романа. Именно эта бурная деятельность стала причиной другого небывалого события для пунктуального Коллинза – задержки первых глав романа. Последние главы написаны гораздо «чище». Диккенс был в американском турне, а Коллинз, прикованный к постели, не желал и слышать об исправлениях.

В своем письме от 12 ноября Коллинз извиняющим тоном сообщает американскому издателю Харперу, что: «Этот [процесс] движется медленнее, чем я ожидал, по двум причинам… Литературные потребности этой истории вынуждают меня соединять и повторно переписывать первую половину с особым взглядом на то, что должно произойти во второй». В письме Харперу от 30 января 1868 года появляется интрига, «есть некоторые последствия, которые – если я не ошибаюсь – никогда прежде не использовались в художественной литературе». Он держал американского издателя в том же напряжении, так же как и читающую публику, не раскрывая детали этих «эффектов». К 30 января у Харпера было тринадцать номеров, а к концу февраля 1868 года – вся первая часть. Серийный выход частей «Лунного камня» был рассчитан на одновременную публикацию по обе стороны Атлантики.

Шумиха, связанная с небывалой популярностью романа, всколыхнула затихшие было слухи об индийских алмазах. Газеты вновь запестрели пересказами историй об «Алмазе Питта», «Кохинуре» и других бриллиантах. А потому роман, где главным героем были не слабая женщина или отважный мужчина, а индийский алмаз, попал на благодатную почву, вспаханную многочисленными слухами и бесконечными историями о драгоценных бриллиантах и несметных сокровищах. Но если сюжет этого романа не привиделся автору в забытьи после очередной порции «лекарства», где Коллинз нашел свой источник? Кто рассказал ему увлекательную историю об индийском алмазе?

Очевидно, слухи об успехе романа дошли до Диккенса, поскольку он резко изменил свое мнение о романе. До своего отъезда в Америку мастер как только мог нахваливал очередное творение своего друга и ученика, а после возвращения неожиданно нашел его «утомительным до невозможности».

Не думаю, что виной тому были синтаксические ошибки Коллинза, как это утверждает Питер Акройд. Полагаю, что причиной размолвки между Диккенсом и Коллинзом также не был бешеный спрос на роман. Причина подобной перемены настроения лежит гораздо глубже, вероятно, в делах личных. А потому позвольте поиску мотивов этой ссоры, я посвящу отдельную главу этой книги.

Некоторые критики высказывают предположение, что свой последний опус, незаконченный роман «Тайна Эдвина Друда», Диккенс строил по лекалам заимствованным у Коллинза. Это утверждение, на мой взгляд, вызывает сомнения. Во-первых, роман Диккенса остался незаконченным, а потому трудно предположить, как мастер мог развернуть сюжет и чем могла закончиться эта невероятно таинственная история, а потому утверждать о полной идентичности не вполне корректно. Скорее, можно говорить о том, как Коллинз нащупал базовые основы нового жанра, который появится в литературе гораздо позже, а Диккенс лишь подхватил эту волну. Но я не могу назвать «Лунный камень» детективом, по целому ряду причин, которым я посвящу еще одну главу моей книги.

А пока давайте вернемся к жизни Уилки Коллинза и невероятно загадочной истории появления романа мало похожего на другие сочинения английского писателя.

Глава вторая, о «Змеином камне» и алмазе «Орлов»

Среди рукописей «Лунного камня» можно найти и другие варианты названия: «Глаз змея» или еще «Змеиный камень». Целый блок заметок автора, которые цитирует Дэйвис, касаются божеств в виде змея и «поклонения змеям». Биограф пишет, что Коллинз «скопировал отрывки о преступлениях, совершенных ради обладания индийскими алмазами, и суевериях, связанных с этими камнями, о проклятиях, окружающих такие крупные экземпляры, как Кохинур и Орлов». Однако позднее Уилки заменил название на более романтичное, а «змеиную идею» игриво перенес в заглавие одного из трактатов мисс Клэк – «Домашний змий». К исследованию причин и мотивов Коллинза сделать бриллиант главным героем своего романа мы вернемся позднее, а пока давайте познакомимся с историями, неизменно сопровождавшими драгоценные камни.

***

Добыча алмазов в Индии велась с незапамятных времен. Их добывали не из горных пород и не в глубоких шахтах – большей частью просто находили в руслах горных речушек, просеивая песок. Вода сама доставляла бесценные самородки на поверхность, и опытный глаз мог приметить характерный блеск в толще песка.

Есть свидетельства, что уже в древний Египет и Китай доставлялись индийские алмазы и использовались в качестве сверхпрочных инструментов или драгоценных украшений.

У себя на родине алмазы приобрели статус, близкий к божественному. Согласно «Гаруда-пуране», индуистскому трактату, окончательно сформировавшемуся в IX—X веках нашей эры, демон Бала согласился принести себя в жертву на благо Вселенной, и когда ему отрубили конечности, они превратились в «семена драгоценных камней». Боги бросились собирать «семена», отчего на небе случилась небывалая гроза и буря, а некоторые «семена» даже просыпались на землю. В трактате утверждается, что драгоценные камни обладают божественными качествами: могут искупать грехи, излечивать от змеиных укусов или болезней. Алмазы считались величайшими из них, поскольку в их частицах обитали божества. Древние индийцы верили, что обладатель такого самоцвета будет невероятно удачлив в семейной жизни, в трудах и в любом деле, за которое примется.

Однако в записанной веком спустя «Вишну-пуране» мнение о драгоценных камнях как дающих иммунитет от любых несчастий кардинально изменилось – теперь они притягивают воров и грабителей, а также могут побуждать человека к убийству.

Самым вожделенным считался легендарный Шьямантака, «принц среди драгоценных камней», который называют то огромным алмазом, то рубином, вызывающим зависть, жадность, стремление к насилию. Именно эти самые негативные проявления человеческого характера позднее сопровождали историю «Кохинура», правда, уже не в сказках, а в реальности. Данный «культурный троп» перекочевал из индийской литературы в английскую журналистику и наводнил массовое сознание после того, как «Кохинур» получил статус королевской регалии.

Со временем драгоценные камни стали одной из центральных тем в древнеиндийской литературе. Они были не только символом великолепия и богатства, но и весьма точным признаком положения человека в социуме. Строгие правила придворной иерархии устанавливали, кому из чиновников положено носить тот или иной камень и кому какой не по рангу.

Одна из самых древних книг Индии о государственном управлении «Артхашастра» Каутильи посвящает целую главу драгоценным камням. Впрочем, для европейца деление на главы покажется сумбуром, отражающим реалии далекой и непонятной культуры: о войне, о незаконном присвоении доходов руководством армии и их возвращении, о шпионах и разведке, об использовании ядов и куртизанок для отравления… Глава о камнях не содержит древних сказаний и сосредотачивается на двух практических темах: красота камней и их применение в политической жизни.

В чужой культуре, чья древность утопает в легендах, европейские исследователи пытаются отыскать описания людей с европейским менталитетом, хватаются за случайные свидетельства, которые помогли бы прояснить явления другого мира, другой реальности. Подобные документы обычно также неточны, но написаны в близкой нам культурной парадигме.

В эпоху, когда отсутствовали исторические хроники и документы, большинство путешественников и захватчиков, попавших в Индию, словно под копирку восхищаются обилием огромных драгоценных камней, рассказывают о сосудах, доверху набитых алмазами, рубинами и изумрудами, об одежде или предметах, украшенных сотнями и тысячами полированных драгоценностей.

Одним из первых таких исторических свидетельств является трактат португальского доктора и философа-натуралиста Гарсиа да Орты «Беседы о лечебных травах и лекарствах Индии», ставший третьей в индийской истории печатной книгой.

Да Орта был очень любознательным человеком с широким кругом интересов. В его книге мы можем найти названия шахматных фигур и превосходное описание различных сортов манго, рецепты лечения холеры и любопытные истории о кобрах и мангустах.

После того как в Португалии и Испании инквизиция взялась за разоблачение евреев, доктор да Орта, урожденный Авраам бен Ицхак, будучи верующим евреем-сефардом, решил оставить должность профессора медицины в Лиссабонском университете и эмигрировать в новую колонию – Гоа. Здесь он получил статус неприкосновенного благодаря защите султана Бурхана Низам-шаха из Ахмаднагара, у которого был личным врачом. Инквизиция добралась до нашего доктора лишь посмертно: его останки достали из могилы и сожгли.

В своей книге да Орта посвящает одну из глав разоблачению мифов об алмазах. Например, уверяет, что алмазы разбиваются легко от удара молотком, что они не ядовиты и что с их помощью нельзя, как считалось, проверить верность своей второй половины. Он также подробно рассказывает о том, где и как в Индии добывают эти драгоценные камни. Отдельного внимания удостаиваются крупные алмазы. Здесь доктор большей частью пересказывает информацию, полученную от других людей. В том числе и об алмазе размером с небольшое куриное яйцо. Да Орта ничего не сообщает своим читателям ни о названии алмаза, ни о его свойствах, но, может быть, это одно из самых ранних упоминаний «Орлова»?

Большей исторической ценностью обладают записки французского ювелира Жан-Батиста Тавернье, единственного европейца, которого император Аурангзеб пригласил оценить лишь часть богатств из сокровищницы Моголов.

Тавернье к тому времени уже пять раз побывал в Индии и всегда привозил с собой такое количество алмазов, что не просто стал одним из главных поставщиков на рынке ювелирных изделий в Европе, но и, благодаря щедрым подаркам французским королям, получил титул баронета.

И лишь во время шестой поездки, которую он совершил 35 лет спустя после первого посещения Индии, европейского торговца пригласили взглянуть на роскошную императорскую сокровищницу: сам Аурангзеб проявил благоволение к Тавернье, чтобы тот не уехал на сей раз, не увидев «великолепие праздника».

Француза вызвали во дворец, где он поклонился императору, а затем провели в небольшое помещение в пределах видимости Диван-и-Кхаса. И вот как сам Тавернье описывает небывалое событие: «В этом помещении я обнаружил Акил-хана, начальника сокровищницы, который, увидев нас, приказал четырем императорским евнухам поднести драгоценности, которые они доставили на двух больших деревянных подносах, украшенных сусальным золотом и покрытых кусками ткани, сделанными специально для этой цели – один из красного, а другой из зеленого парчового бархата. После того, как эти подносы были открыты и их содержимое пересчитано трижды, три писца, которые тут же присутствовали, составили список. Потому что индийцы все делают с большой осторожностью и хладнокровием, и когда они видят, что кто-то действует спешно или раздраженно, то молча смотрят на него и смеются над ним, как над дураком».

Среди камней, увиденных Тавернье в тот день, он выделяет алмаз, называемый «Великий Могол», который, по словам французского ювелира, был подарен Шаху Джахану Мир Джумлой: «Первой вещью, которую Акил-хан (главный хранитель драгоценностей правителя) дал мне в руки, был огромный бриллиант, имеющий форму розы, круглый и очень высокий с одной стороны. На нижнем краю есть небольшая трещина и легкий изъян. Он отличается безупречной чистотой и весит 286 [метрических] каратов».

Француз рассказывает также, что раньше камень был гораздо больших размеров, но из-за некомпетентности ювелиров значительно уменьшился в размерах после огранки. Сегодня исследователи уверены, что алмазом «Великий Могол» Тавернье называет камень, спустя время получивший известность как «Орлов». Где же тогда был «Кохинур», который впоследствии стал «вторым глазом» божества, близнецом «Орлова»?

По одной из версий, свергнутый Шах Джахан, хотя и был в заточении, не передал сыну все сокровища, личную коллекцию алмазов он хранил при себе. А значит, Аурангзеб получил камень только после смерти отца.

Согласно другой версии, «Орлов» к тому времени уже был инкрустирован в Павлиний трон, а поскольку французского ювелира не подпустили слишком близко к осмотру легендарной вещи, камень оказался недоступен его пристальному взгляду.

И последняя, самая невероятная версия – попытка идентифицировать «Орлов» с алмазом Бабура.

В апреле 1526 года Захир-ад-дин Мухаммад Бабур, поэт и лихой вояка – правитель Ферганы, с небольшим отрядом воинов, вооруженных фантастическим оружием – пушками и мушкетами, перебрался через Хайберский перевал и убил в битве при Панипате Ибрагима Лоди, султана Дели. Спустя год он в сокрушительном сражении победил раджпутов, после чего основал в Агре свою столицу и взялся за возведение райских садов.

У него не было своего царства, зато имелось преданное войско. Детство и молодость Бабура прошли в постоянных скитаниях и битвах, и ему это не нравилось. Обосновавшись в Агре, он стал основателем династии Моголов, которая правила Индией на протяжении почти 300 лет.

В своей книге «Бабур-наме» правитель рассказывает о том, как его сын в Агре пленил семью Бикрамджита, раджи Гвалиора, который купил свою жизнь за множество драгоценных камней. В этом тексте, возможно, также встречается одно из первых упоминаний «Кохинура»: «…среди драгоценных камней и других ценностей был знаменитый алмаз, который, должно быть, в свое время заполучил [султан] Ала ад-Дин [Ала ад-Дин Мухаммад-шах]. Его репутация такова, что любой уважаемый оценщик определил бы его стоимость как сумму, на которую можно было бы два с половиной дня кормить весь мир. По-видимому, он весит 8 мискалей». (Мискаль – древняя единица веса в Средней Азии. На момент образования Советского Союза один мискаль был равен 4,27 грамма.)

И еще в одном источнике, посвященном подвигам Бабура, говорится о его алмазе: «Ни один человек никогда не видел такого [огромного] алмаза и не слышал о нем, а также он не упоминается ни в каких книгах».

Спустя четыре года после своего появления в Индии Захир-ад-дин Мухаммад Бабур скончался. Его преемником стал сын Хумаюн, который не имел военной доблести и удачи отца, зато унаследовал поэтический дар Бабура. Историки характеризуют Хумаюна как не просто мечтательного поэта, но еще и очень рассеянного человека. Он не смог удержать отцовские завоевания и вынужден был бежать, оставив в Агре своих жен и маленького сына. Однако, несмотря на рассеянность, кое-какое имущество горе-правитель с собой прихватил – мешочек с драгоценными камнями.

Хумаюн отказывался продавать драгоценные камни различным раджам и шахам, через земли которых проходил его путь. На любые предложения он отвечал очень поэтично: «У них нет цены». Но, скорее всего, это был непродуманный ответ, а указание на небрежность и отсутствие смекалки в деловых вопросах. Об этом свидетельствует случай, когда Хумаюн забыл мешочек с камнями после молитвы на земле. Мешочек подобрал мальчик-слуга и вернул господину. Растроганный Хумаюн доверил мальчишке присматривать за сокровищами. Невероятное легкомыслие и небрежность обернулись удачей для сына Бабура и помогли ему выжить в непростое время.

Один из своих крупных алмазов сбежавший падишах подарил шиитскому шаху Тахмаспу за то, что тот выделил ему конное войско, с которым Хумаюн и вернулся в Агру.

После этих происшествий алмаз Бабура исчезает из поля зрения историков, очевидно, запертый в сундуке с другими сокровищами у какого-нибудь правителя или торговца. Но огромный алмаз не мог в итоге не вернуться в столицу, пусть бы для этого и надо было ждать несколько поколений.

Когда доверенный биограф величайшего из могольских императоров Акбара в 1596 году описывает сокровищницу, вес самого крупного камня у него составляет 180 рати, то есть примерно около половины веса алмаза Бабура. А вот схожий по размеру массивный самоцвет вернется в сокровищницу намного позже.

Но поскольку ни полного описания этого легендарного алмаза, ни истории его появления в сокровищнице Моголов не существует, то версия кажется чересчур неправдоподобной.

О приключениях «Орлова» в России

В ходе работы над романом Коллинз черпал информацию из Британской энциклопедии. Здесь следует оговориться, что составители справочного пособия довольно скрупулезно подошли к изучению прошлого «Кохинура», который должен был стать украшением британской короны. В отличие от него история «Орлова», изложенная в том же источнике, представляет собой почти буквальный пересказ байки, сочиненной Георгом Адольфом Вильгельмом фон Гельбигом – секретарем саксонского посольства при дворе Екатерины II. В начале 1809 года чиновник написал на немецком языке книгу «Русские избранники», содержащую немало выдумок о российских самодержцах – например, что Екатерина II была ярой противницей всего русского. В свою очередь Екатерина характеризовала Гельбига как «истого врага русского имени» и добавляла, что он «говорит и пишет о моем царствовании все дурное, что только можно себе представить».

Эта книга на какое-то время стала основным источником истории появления алмаза «Орлов». Гельбиг делится правдивой информацией, тем не менее, преувеличивает сексуальный подтекст сделки, представляя императрицу похотливой проституткой, готовой затащить в постель любого, кто ей приглянется, а Орлова – проштрафившимся любовником. Среди эротических описаний мелькает горстка достоверных сведений, что в Северную столицу драгоценный камень попал благодаря посредничеству «мелкого армянского купца» Ивана Лазаревича Лазарева: «…при участии этого же Лазарева (Lasarew) был привезен в Петербург огромный бриллиант. Он стоял во главе этого дела и извлек из него наибольшую выгоду, так как выговорил себе условие, по которому получал ежегодно, пока был жив, пенсию в 4000 рублей. С его стороны было очень умно поставить такое условие, но с другой стороны было очень дурно, что на такое условие согласились».

Эту информацию, присовокупляя к ней большое количество подробностей, пересказывают российские историки. Они также не упускают случая пустить в ход воображение, повествуя о судьбе алмаза: