Когнитивный диссонанс

невпопад.
И вообще:
манеры графские,
для простого человека
(скажем, для конюха),
очень даже вредны.

Кстати, раз уж, мы заговорили
про «вообще»,

отметим наиболее общую проблему современности, а именно: переизбыток широко образованных людей. Уточню, не конкретно образованных, людей —
людей, умеющих что-то делать,
а образованных
«вообще»… То есть, обладающих знаниями…
настолько общими,
что ни к какому частному случаю знания эти… лучше не применять.

«Образование не бывает излишним» – скажете вы, – «прекрасно, ведь, ежели дворник разумеет по латыни»? —

«Конечно, прекрасно»! – отвечу я, – «Но, пока дворник цитирует Вергилия, он, из уважения к классику, двор не метёт. Он будет рассуждать о «Римском праве»,
отложив метлу.

Дворник, цитирующий Вергилия, готов дать умный совет
по любой отрасли знаний,
но, за результат – он не ответственен —
дворник он.
В результате, и толку от его советов нет, и двор не метён».

А, вот, Лев Николаевич хорошо умел делать вещи вполне конкретные: он хорошо танцевал мазурку,
хорошо стрелял,
прекрасно писал рассказы и романы,
профессионально косил траву, а, уж женщины,
были от него в полном восторге. (Даже и собственная жена).
………………………………………………….

P.S. к Графоману
(Правда о последних днях
Льва Николаевича).

Правда – вещь не простая и в употреблении неудобная. Лишь немногие, избранные натуры, узнав о себе правду, сумеют найти силы, чтобы показаться спокойными.
И я, никогда бы, не взялся рассуждать о столь опасном предмете, кабы, кое-кто не обвинил меня
в зубоскальстве и неуважении…

Что ж, нате вам правду…
Вам показалось, что я недостаточно почтительно отношусь ко Льву Николаевичу и членам его
драгоценного семейства?
Вам померещилась насмешка? Ну, что вы, уважаемый!
Это не насмешка, это…
это смущённая улыбка.

Именно так, со смущённой улыбкой, я и постарался отнестись к известным фактам, из жизни Льва Николаевича.
«А нельзя ли вовсе без улыбки» – спросите вы?
«Увы,» – отвечу я – «ежели к жизни относиться вовсе без улыбки – она, жизнь, покажется грустной,
а то и мрачной».
Итак, вот вам: маленький, но правдивый рассказ о кусочке жизни Льва Николаевича.

Но, сначала несколько слов о жене, ибо женщина, живущая в вашем доме, влияет на вашу судьбу более… более, нежели Луна без курса, или там, транзитный Сатурн в пятом доме…
Как вы помните, жену звали Софья Андреевна Берс.
Граф прожил с ней 48 лет, она родила ему тринадцать детей, из которых семеро остались живы.

На плечах Софьи Андреевны было всё: имение, дети,
(О трудностях воспитания графских детей я бы с удовольствием порассуждал, но практических навыков у меня маловато…
Разве что, своих, «негодяйчиков», когда у них прореза?лись «графские замашки», я регулярно увещевал: поимейте совесть, чай, вы, всё же, не «графья», а у Софьи то, Андреевны… у неё, даже и этой отговорки не было).
А, помимо деточек да именьица, на Софье, свет, Андреевне, ещё и издательские дела, да ещё и «Сам»…
Лёвушка – муженёк.
(Эх, бабы деревенские, не понимаете вы своего счастья, ну придёт мужик пьяный, и спать прямо в лаптях завалится – «делов»!..
А, вот, когда мужик трезвый… да умственный, да мать его, она очень совестливая была, а он, как раз, в мать

и пошёл – совестливый до невозможности… мало того, он ещё и книги пишет под настроение… а настроение оно, сегодня одно, а завтра…)
Вы помните, Софья Андреевна по нескольку раз(!) переписывала многочисленные черновики мужа.
Но, если работа с художественной литературой ей доставляла, по её собственным словам, «большое эстетическое наслаждение», то религиозно-философские тексты она переписывала без особого энтузиазма
(известное дело, у жёнщин-то,
и философия другая,
да и религия у них, какая-то своя).

Из дневника С.А.
«Сейчас 2 часа ночи, я все переписывала. Ужасно скучная и тяжелая работа, потому что, наверное, то, что написано мною сегодня, – завтра все перечеркнется и будет переписано Львом Николаеви —

чем вновь. Какое у него терпение и трудолюбие – это поразительно!»
15 июля 1897 года

(обратите внимание, о собственном терпении и трудолюбии – ни слова, всё по «Домострою»: «Жена добрая, трудолюбивая, молчаливая…»)
В момент венчания Софье Андреевне Берс было всего лишь 1 8 лет, а ее жениху – 34.
До знакомства с будущей женой писатель неоднократно… влюблялся.
Желая быть честным со своей будущей супругой, Лев Николаевич, незадолго до свадьбы, отдал ей свои дневники.
В этих дневниках, как вы понимаете, был изложен его немалый опыт в деле совращения с пути истинного благородных дам (о прочих дамах, граф не счёл нужным упоминать).
Ох уж, эти добрые и честные намерения, не ими ли, вымощена дорога в Ад.

Ну зачем, скажите, посвящать юную девицу во все эти… подробности.
Кто знает, как у неё было с тем, что теперь зовётся сексуальным просвещением, возможно, она мечтала о том, что граф будет её носить на руках… и только.
Разве что, граф побаивался, что его друзья, всё разболтают и торопился ознакомить невесту, со своей версией событий.
Вы уже поняли, что Лев Николаевич был не только благородным, но и честным человеком:
с такими жить особенно трудно.
Прошлые похождения мужа бесили графиню и были причиной многих семейных конфликтов.
Однако возмущение Софьи Андреевны было вызвано не только ревностью.
Лев Николаевич рассматривал женщину только и исключительно,
с высоты патриархальных устоев:

«Мода умственная – восхвалять женщин, утверждать, что они не только равны по духовным способностям, но выше мужчин, очень скверная и вредная мода» – объяснял граф.
Из дневника С.А.