Оценить:
 Рейтинг: 0

Избранные произведения. Том 2

Год написания книги
1958
Теги
<< 1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 >>
На страницу:
23 из 26
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Она давно уже чувствует, что между нею и мужем нет былой близости. Сознание этого надрывает ей душу, как и всякой женщине, любящей своего мужа. Она, насколько хватало сил, стремилась разрушить эту вставшую между ними невидимую стену. Она старалась получше одеться, прибегала к помощи косметики, создавала уют в доме. Предупреждала малейшие желания мужа, удовлетворяла все его капризы. Хозяйственный размах Маркела Генриховича обрадовал её. Для неё как бы приоткрывались врата счастья. Но дикий ветер, который принёс с собой отец, мог в один миг развеять, свести на нет все её усилия.

Открылась боковая дверь. Вошёл Альберт, худой, с болезненным цветом лица и небрежной шевелюрой юноша, носивший модные усики. Не отрывая глаз от книги, натыкаясь на стул, он медленно двигался к столу.

– Альберт, поздоровайся же, здесь твой дедушка, – сказала Ильшат, краснея за сына.

– Здорово, бабай! – небрежно бросил Альберт, не поднимая головы.

Сулейман усмехнулся в усы.

– Ну что ж, здорово, так и быть… Видать, страх интересную книжку читаешь, товарищ студент? Даже головы недосуг поднять.

Альберт пробурчал что-то невнятное.

– Ты, сынок, пожалуйста, по-нашему говори, – сказал Сулейман. – Не учён я. Не понимаю твоей тарабарщины. За границей не бывал.

Альберт с прошлого года, когда нависла угроза его исключения из Московского университета, переехал учиться в Казань. Перевод устроил через своих друзей Хасан, Ильшат сама настаивала на этом переезде. «Поселишься у дедушки, – сказала она Альберту на прощание. – Тебе полезно пожить в рабочей семье».

Но Альберт, пожив у деда неделю-другую, нашёл себе отдельную комнату и, не находя нужным пускаться в объяснения, перебрался от Уразметовых туда.

С улицы донёсся гудок автомобиля.

– Приехал! – Ильшат, незаметно для отца, бросила взгляд в зеркало, поправила причёску, халат и выбежала в переднюю.

Девушка в белом фартуке тоже подбежала туда.

– Словно на пожар, – хмыкнул Сулейман.

Ильшат тут же вернулась и, умоляюще взглянув на отца, шепнула:

– Отец, дорогой, пожалуйста, не расстраивай Хасана. – И опять выбежала.

«Сумел поставить дело зятёк», – подумал Сулейман.

Оглянулся – Альберт тоже исчез. Дед даже не заметил когда.

В передней поднялась суета. Через мгновение дверь открылась, и в залу вошёл Хасан. Величественная осанка. Седеющая голова. Протянув руку, он пошёл навстречу тестю и уверенным, густым баритоном произнёс:

– А-а, гость у нас… Здравствуй, отец! Ну, как жизнь?

– Стареем помаленьку, – ответил Сулейман, пожимая зятю руку. – Года-то не убавляются, а прибавляются.

– Ну нет, ты пока не сдаёшь, отец. Садись, чай пить будем. Пойду только умоюсь.

Грузно шагая, Муртазин вышел в другую комнату. Ильшат, как тень, последовала за ним. Сулейман снова остался один в этой большой зале. Душа полнилась новой тревогой, которой не было, когда он шёл сюда. Ему смертельно жаль было дочь. Не оставляло чувство, что она здесь не больше, как вот эта роскошная мебель. Хотелось встать и уйти, ни с кем не прощаясь. Но вошёл Альберт.

– Бабай, чего такой мрачный? Обиделся?

– Садись-ка сюда, – сказал Сулейман, не отвечая на вопрос. – Почему перестал ходить к нам, га?

Бледное, болезненное лицо Альберта слегка покраснело.

– Заниматься много приходится…

От Сулеймана не скрылось, что внук не искренен. Он весело повёл бровью.

– Наша Нурия тоже занимается много, а у неё на всё время хватает.

Альберт недоверчиво улыбнулся. С Нуриёй он не ладил. Где ни столкнутся – непременно сцепятся друг с другом. Возможно, это тоже была одна из причин, почему Альберт не ужился в доме Уразметовых.

«Дочкой своей всё хвастаешься», – подумал Альберт, но вслух этого не сказал. Он немного побаивался деда из-за его крутого нрава. Он шутил, что это у него «остаточные явления детства».

– Рано задаваться начал, Эльберт, – сказал Сулейман, умышленно искажая непривычное для слуха чужеземное имя. И уже другим, более тёплым тоном добавил: – Приходи, поговорим о международном положении, в шашки поиграем. Судьёй будет Айнулла.

Шашки оба любили, играли азартно.

В залу вошёл Хасан, в махровой пижаме, с чалмой из полотенца на голове, порозовевший, даже взгляд посветлел. Альберт тотчас же ускользнул в свою комнату.

– Люблю, отец, в ванне поплескаться. Райское блаженство!.. У меня друг на Урале, так тот заберётся в ванну да коньячку грамм сто пятьдесят ахнет. Мне-то врачи запретили… Сердце шалит. А ты, надеюсь, выпьешь. Вон открой левую дверцу буфета, там пять звёздочек есть. Пока Ильшат не видит…

– Спасибо, зять. От таких звёзд и моё сердце пошаливает, – сказал Сулейман без улыбки. – У меня к тебе несколько слов есть… Скажу, да и домой подамся. Поздно уже.

– Если личное что, пожалуйста, отец. Если по заводу, не будем здесь говорить. – И Муртазин опустился на диван, небрежно обмахивая концом полотенца лицо. – Не терплю семейственности в государственном деле. Вообще скажу – не очень приятно попасть директором на завод, где у тебя полно родственников… Широкое поле для сплетен… Так ведь?

– Тебе виднее, зять, – сухо сказал Сулейман. – На этом заводе мой дед спину гнул. Отец. Я работаю. Мои дети работают. Надеюсь, что и внуки и правнуки здесь будут трудиться. Нам отсюда уезжать некуда. А директора? Они приезжают и уезжают…

– Вот именно, – чуть поморщился Хасан и, сев поудобнее, спросил: – Что за просьба, отец?

– С просьбами, зять, только старухи пенсионерки ходят. – Розовое, с крупными чертами лицо зятя передёрнулось. Но Сулейман-абзы и не подумал посчитаться с этим. – Я к тебе пришёл о человеке поговорить. Как, об этом можно?.. Вроде не заводское дело? Авось за это в семейственности не обвинят.

– Ты это об Иштугане, что ли? У него командировка на руках. Утром должен ехать. Он и так задержался. Едет он не по моему капризу, а по приказу министра. – Муртазин улыбнулся. – Без очереди я его не принял? Это правда. Не хотел давать пищу злым языкам.

– Нет, я не об Иштугане пришёл толковать. Из-за него не пошёл бы, – негромко возразил Сулейман, внутренне довольный, что зятю режет правду-матку в глаза. – Приспичит, сам поговорит. Не хуже меня умеет кусаться… Я пришёл говорить о другом человеке, пришёл потому, что от злости тесно стало в рубашке. Скажи-ка, зять Хасан-джан, зачем ты обидел Матвея Яковлича, га? Или зазнался уж очень? Не по рангу, может, считаешь признавать таких маленьких людей, как он, га? Чего молчишь? Слов не найдёшь? А я, дурак, ждал, что ты, как ступишь на казанскую землю, прежде всего к нему наведаешься…

Муртазин не стал оправдываться, не стал говорить: дескать, устроимся, тогда позовём обоих в гости. Или: хоть убей, отец, – не узнал… Не сказал он и о том, как ругал себя за промашку, что дал себе обещание зайти к старикам, да в сутолоке заводских дел забыл об этом.

– Вот что, отец, – сказал он, явно недовольный разговором, – у меня нет желания ни ругаться, ни отчитываться перед тобой, ни выслушивать твои назидания. Давай-ка лучше чайку попьём. Много мне пришлось перевидать людей за свою жизнь. На одном лишь Уральском заводе под моим началом работало свыше пяти тысяч человек… И хороших людей немало там было. Но если бы я стал всех их хранить в сундуке своей памяти…

Сулейман-абзы собирался было ответить спокойно: «Что поделаешь, твоя обязанность такая. Директор всюду один, а рабочих под его началом сотни и тысячи. Трудно, а знать всё же надобно». Но последняя фраза взорвала его.

– В сундуке?! – перебил он, и в его голосе прозвенело негодование. – Га! – гортанно выкрикнул он и замотался по зале, то закладывая в возмущении руки назад, за спину, то вытягивая их перед собой. – Ты, зять Хасан-джан, начал уже в сундук людей складывать, га?.. Нет, не советую!.. Самого туда сунут.

Муртазин расхохотался. Это было так неожиданно, – Сулеймана точно холодной водой окатили. Дико поведя своими чёрными глазами, он растерянно замер на середине залы.

Муртазин всё ещё смеялся, чувствуя в то же время, что не следовало бы делать этого.

– Ты, отец, не стращай меня огородным пугалом! Я не из таковских… Не полезу от шороха листьев под куст.

Сулейман-абзы, тяжело дыша, продолжал стоять посередине залы, слегка отстранив дочь, которая прибежала на шум и, бледная, дрожащая, кидалась от отца к мужу, умоляя не ссориться.

<< 1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 >>
На страницу:
23 из 26