Женщина в песках

Он махнул рукой, встал и направился к дому, но женщина и не думала идти вслед за ним.

– Так не годится. Надо хоть разок пройтись с лопатой вокруг всего дома.

– Вокруг дома?

– Ну да. Разве можно позволить, чтобы дом рушился?.. Ведь песок сыплется со всех сторон…

– Но так мы провозимся до самого утра.

Женщина, как будто бросая вызов, резко повернулась и побежала. Собирается, наверно, вернуться к обрыву и продолжать работу. Ну точно шпанская мушка, подумал он. Все понятно, теперь его этим не возьмешь.

– Ужас! И так каждую ночь?

– Песок не отдыхает и не дает отдыха… И корзины, и пикап всю ночь в движении.

– Да, видимо, так…

Да, это безусловно так. Песок никогда не отдыхает, никогда не дает отдохнуть. Мужчина растерялся. У него было такое чувство, будто он вдруг обнаружил, что змея, которой он легкомысленно наступил на хвост, считая ее маленькой и безобидной, оказалась неожиданно огромной и ее ядовитая голова угрожает ему сзади.

– Что же получается? Вы живете только для того, чтобы отгребать песок!

– Но ведь нельзя же взять и сбежать ночью.

Мужчина был потрясен. Он не испытывал никакого желания быть втянутым в такую жизнь.

– Нет, можно!.. Разве это так уж трудно?.. Вы сможете все, если только захотите!

– Нет, так нельзя… – Женщина, дыша в такт ударам лопаты, продолжала безразличным тоном: – Деревня еще как-то может существовать только потому, что мы без устали отгребаем песок и тем сохраняем ей жизнь… А если мы перестанем копать, ее занесет песком меньше чем за десять дней – и ничего от деревни не останется… Ну и потом… Ой, кажется, очередь уже до соседей дошла…

– Весьма вам признателен за интересный рассказ… По этой же причине и переносчики корзин работают так усердно?

– Да, но они, правда, поденно получают что-то от сельской управы…

– Если у деревни есть такие деньги, почему же не ведутся тщательные посадки лесных полос для защиты от песка?

– Если посчитать, то выйдет, наверно, что наш способ намного дешевле…

– Способ?.. Разве это способ? – Мужчина вдруг разозлился. Разозлился на тех, кто привязал женщину к этому месту, и на женщину, позволившую привязать себя. – Если так, то зачем же цепляться за эту деревню? Ну, не понимаю я причины… Песок не такая уж пустячная штука! Большой ошибкой было бы думать, что ваши старания могут противостоять песку. Нелепость!.. С этим вздором нужно покончить… покончить раз и навсегда. Я даже не могу сочувствовать вам!

Отбросив лопату к валявшимся поодаль бидонам и не обращая внимания на выражение ее лица, он вернулся в дом.

Не спалось. Мужчина прислушивался к тому, что делала женщина. Ему было немного стыдно: ведь такое его поведение в конечном счете – это ревность к тому, что ее здесь удерживает, понуждение бросить работу и украдкой прийти к нему в постель. Действительно, то, что он остро ощущал, было не просто возмущением глупостью женщины. Все было гораздо глубже. Одеяла становились все более влажными, песок все сильнее лип к телу. Как это несправедливо, как это возмутительно! И поэтому нечего винить себя за то, что бросил лопату и вернулся в дом. Такую ответственность он на себя не возьмет. У него и без этого обязательств более чем достаточно. И то, что его увлек песок и насекомые, в конце концов было лишь попыткой, пусть хоть на время, убежать от нудных обязанностей бесцветного существования…

Никак не заснуть.

Женщина без отдыха ходит взад и вперед. Несколько раз звук спускавшихся корзин приближался, потом снова удалялся. Если так будет продолжаться, завтра он не сможет работать. Ведь нужно встать, как только рассветет, и провести день с пользой. Чем больше он старается заснуть, тем бодрее становится. Появилась резь в глазах – они слезились, моргали, но не могли справиться с беспрерывно сыпавшимся песком. Он расправил полотенце и накрыл им лицо. Стало трудно дышать. Но так все же лучше.

Подумаю о чем-нибудь другом. Закрываешь глаза, и начинают, колеблясь, плавать какие-то длинные нити. Это песчаные узоры, бегущие по дюне. Полдня неотрывно смотрел на них, и они, наверно, отпечатались на сетчатке. Такие же потоки песка погребали, поглощали процветающие города и великие империи. Кажется, про Римскую империю иногда говорят, что она потонула в песке… А города, воспетые Омаром Хайямом… В них были портняжные мастерские, были лавки мясников, базары. Их опутывали, густо переплетаясь, дороги, которые, казалось, ничто не сдвинет с места. Сколько лет нужно было бороться с властями, чтобы изменить направление хотя бы одной из них… Древние города, в незыблемости которых не сомневался ни один человек… Но в конце концов и они не смогли противостоять закону движущегося песка диаметром в одну восьмую миллиметра.

Песок…

Если смотреть сквозь призму песка, все предметы, имеющие форму, нереальны. Реально лишь движение песка, отрицающего всякую форму. Но там, за тонкой стеной в одну доску, женщина продолжает копать. Ну что она может сделать такими тонкими, хрупкими руками? Все равно что пытаться вычерпать море, чтобы на его месте построить дом. Спуская корабль на воду, нужно знать, что собой представляет вода.

Эта мысль неожиданно освободила его от чувства подавленности, вызванного шуршанием песка, который копала женщина. Если корабль пригоден для воды, он должен быть пригоден и для песка. Если освободиться от сковывающей идеи неподвижного дома, то отпадет необходимость бороться с песком… Свободный корабль, плывущий по песку… Плывущие дома… Лишенные формы деревни и города…

Песок, естественно, не жидкость. Поэтому на его поверхности ничто не удержится. Если, к примеру, положить на него пробку, имеющую меньший удельный вес, чем песок, то через некоторое время и она утонет. Чтобы плыть по песку, корабль должен обладать совершенно иными, особыми качествами. К примеру, дом, имеющий форму бочки, который может двигаться перекатываясь… Если он будет хотя бы немного вращаться, то сможет стряхивать наваливающийся на него песок и вновь подниматься на поверхность… Конечно, при беспрерывном вращении всего дома живущие в нем люди не могут чувствовать себя устойчиво… Нужно будет, наверно, проявить изобретательность – ну хотя бы одну бочку вложить в другую… Сделать так, чтобы центр тяжести внутренней бочки оставался неизменным и пол всегда был внизу… Внутренняя бочка всегда будет неподвижной и только внешняя – вращаться… Дом, который будет раскачиваться, как маятник огромных часов… Дом-люлька… Корабль песков…

Деревни и города в непрестанном движении, состоящие из скоплений этих кораблей…

Незаметно для себя он задремал.

7

Мужчину разбудило пение петуха, похожее на скрип заржавевших качелей. Беспокойное, неприятное пробуждение. Казалось, только что рассвело, но стрелки часов показывали одиннадцать часов шестнадцать минут. Действительно, солнце светит, как в полдень. А сумеречно здесь потому, что это дно ямы и солнечные лучи еще не проникли сюда.

Он поспешно вскочил. С лица, с головы, с груди шурша посыпался песок. Вокруг губ и носа налип затвердевший от пота песок. Отирая его тыльной стороной руки, мужчина растерянно мигал. Из воспаленных глаз безостановочно текли слезы, как будто по векам провели чем-то шершавым. Но одних слез было недостаточно, чтобы смыть песок, забившийся во влажные уголки глаз.

Он пошел к баку, стоявшему на земляном полу, зачерпнуть хоть немного воды и вдруг заметил женщину, посапывавшую около очага. Забыв о рези в глазах, он затаил дыхание.

Женщина была совершенно обнаженной.

Сквозь застилавшую глаза пелену слез она показалась ему неясной, расплывчатой тенью. Она лежала на циновке без всякой подстилки, навзничь, все ее тело, кроме головы, было как будто выставлено напоказ, левая рука чуть прикрывала низ упругого живота. Уголки тела, которые люди обычно прячут, – на виду, и только лицо, которое никто не стесняется держать открытым, обернуто полотенцем. Это, конечно, чтобы предохранить от песка глаза, рот, нос, но все же подобный контраст еще резче подчеркивал ее наготу.

Все тело покрыто легким, тонким налетом песка. Песок скрыл детали и подчеркнул женственность линий. Она казалась скульптурой, позолоченной песком. Неожиданно из-под языка у него побежала липкая слюна. Но он не мог проглотить ее. Песок, забившийся в рот между губами и зубами, впитал в себя слюну и расползся по всему рту. Он нагнулся к земляному полу и стал выплевывать слюну, смешанную с песком. Но сколько ни сплевывал, ощущение шершавости во рту не исчезало. Как он ни вычищал рот, песок там все равно оставался. Казалось, между зубами непрерывно образуется все новый и новый песок.

К счастью, бак был снова наполнен до краев водой. Ополоснув рот и вымыв лицо, мужчина почувствовал, что возвращается к жизни. Никогда еще он не испытывал так остро чудодейственность воды. Так же, как и песок, вода – минерал, но это настолько чистое, прозрачное неорганическое вещество, что оно соединяется с телом гораздо легче, чем любой живой организм… Давая воде медленно вливаться в горло, он представил себе ощущение животного, питающегося камнями…

Мужчина снова повернулся и посмотрел на женщину. Но приблизиться к ней ему не захотелось. На женщину, припорошенную песком, приятно смотреть, но касаться ее едва ли приятно.

Возбуждение и злость, испытанные им ночью, сейчас, при свете дня, казались неправдоподобными. Будет ему что порассказать. Как будто для того, чтобы закрепить в памяти все увиденное, он еще раз посмотрел вокруг и стал быстро собираться. Рубаху и брюки не поднять – столько в них набилось песка. Из-за такого пустяка нечего волноваться. Но вытряхнуть песок из одежды оказалось труднее, чем вычесать перхоть из головы.

Ботинки тоже были засыпаны песком.

До того, как уйти, нужно, наверно, сказать что-нибудь женщине?.. Но с другой стороны, если разбудить спящую, ей будет стыдно. Да, но как же быть с платой за ночлег?.. А может быть, лучше на обратном пути зайти в правление артели и передать деньги старику, который вчера привел его сюда?

Потихоньку, стараясь не шуметь, он вышел из дома.

Солнце, как кипящая ртуть, коснулось края песчаной стены и постепенно разлилось по дну ямы. От неожиданно ударившего в лицо ослепительного света он вздрогнул и прикрыл глаза. Но в следующее же мгновение забыл обо всем, растерянно глядя на высившуюся перед ним стену песка.

Невероятно! Висевшая здесь ночью веревочная лестница исчезла.

Мешки, которые он приметил, наполовину засыпанные песком, виднелись на старом месте. Значит, он ничего не путает. Может ли быть, чтобы одна только лестница ушла в песок?.. Он ринулся к стене и стал разгребать ее руками. Песок, не сопротивляясь, рушился и сыпался вниз. Но ведь он ищет не иголку и если ничего не нашел сразу, то сколько ни рой – результат будет тот же… Стараясь заглушить растущее беспокойство, мужчина, недоумевая, стал снова осматривать песчаный обрыв.

Нет ли такого места, где можно бы взобраться? Несколько раз он обошел вокруг дома. Если влезть на крышу у северной стены, обращенной к морю, то здесь, пожалуй, ближе всего до верха, но все равно это метров десять, а то и больше, и к тому же стена эта самая обрывистая. Да еще и свисает тяжеленная шапка песка, на вид очень опасная.

Сравнительно более пологой кажется западная стена, слегка изогнутая, как внутренность конуса. По самым оптимистическим расчетам, угол здесь пятьдесят, ну самое меньшее сорок пять градусов. Для пробы надо сделать осторожно первый шаг. Поднялся на один шаг – съехал на полшага. Но все же, если постараться, влезть можно.

Первые пять-шесть шагов все шло, как он и предполагал. Потом ноги начали тонуть в песке. Не успев еще толком понять, продвинулся ли он вперед, он до колен ушел в песок, и уже не было сил идти дальше. Он сделал попытку одолеть склон, карабкаясь на четвереньках. Горячий песок обжигал ладони. Все тело покрылось потом, на пот налип песок, залепило глаза. А потом судорогой свело ноги, и он уже совсем не мог двигаться.