Цена жизни

Глава первая

Утро началось для близняшек с громогласных криков, доносящихся с первого этажа – словно зловещий оркестр, ежедневно разыгрывающий одну и ту же какофонию. Для их семьи это давно стало рутиной, привычным фоном существования. Девочки уже не вздрагивали от шума – разве что в те редкие моменты, когда мать превращалась в разъяренную фурию, не знавшую границ.

Первой проснулась Диана – младшая из сестер. Она сонно потянулась, зевая так широко, что, казалось, могла проглотить утренний туман за окном. Следом за ней в соседней кровати зашевелилась Кристина – старшая на целых пятнадцать минут.

– Опять она кричит, – выдохнула Диана, устало потерев глаза, словно пытаясь стереть остатки сна вместе с тягостным предчувствием нового дня.

Кристина зевнула, машинально повторив жест сестры, затем резко встала с кровати и направилась к шкафу. Диана проследила взглядом, как восьмилетняя сестра скрылась в их общей ванной (как и многое другое в этом доме), а сама неторопливо начала переодеваться прямо в комнате. Она лениво стянула пижаму и натянула домашнюю одежду.

Сегодняшний день не сулил ничего обычного. Несколько дней назад мать снова вышла из себя – ее глаза налились багровой яростью, а рука взметнулась с такой скоростью, что Диана даже не успела отпрянуть. На щеке до сих пор горел красный след. Если бы не Кристина… Старшая сестра тогда закричала так пронзительно, что отец с младшим Мишей тут же примчались с заднего двора, где малыш учился ездить на велосипеде.

Картина, представшая перед ними, была как кадр из кошмарного сна: мать дрожала в припадке ярости, а две маленькие девочки жались друг к другу на полу, словно два испуганных котенка. Отец, не говоря ни слова, прикрыл глаза Мише – будто пытался защитить его от этого зрелища – и силой оттащил жену в другую комнату. Дальше все шло по накатанной: привычный, бессмысленный скандал. Все это повторялось уже шесть лет – ровно столько, сколько было Мише.

– Он только время теряет. Завтра она опять нас побьет, – процедила Кристина, крепче сжимая сестру в объятиях. Ее пальцы впивались в плечи Дианы.

Во дворе раздался треск – звук разбитого стекла новой дорогой машины.

– Миша опять… – начала Диана, но запнулась.

Диана кивнула, без слов понимая старшую сестру. Их младший брат, всего на полтора года младше близняшек, уже страдал вспышками неконтролируемой агрессии. Он выплескивал ее, пиная мяч во все, что, по его мнению, «криво лежит».

– Он так каждый раз, когда она нас бьет, – прошептала Диана, стараясь не обращать внимания на очередной вскрик матери наверху. Ее голос звучал ровно, но внутри все сжималось от боли и бессилия.

– Тссс, все будет хорошо, Диан. Она сдохнет. Она обязательно когда‑нибудь сдохнет, – Кристина пыталась успокоить сестру.

– Как ты можешь так говорить, Крис?! – Диана вздрогнула, словно от удара.

– Так же, как она может поднимать на тебя руку. Ты…

– Привет, – внезапно перебил их Миша.

Он стоял у стеклянной двери, весь в грязи, с мячом в руке, и пару раз шмыгнул носом. Его одежда была в пятнах земли.

– Грязнуля, – усмехнулась Кристина, пытаясь разрядить напряжение.

Диана закатила глаза.

Когда Кристина встала с пола, чтобы забрать у брата мяч и отправить его умываться, Диана почувствовала неприятный холод, пробирающий до костей.

– Она опять вас трогала, да? – спросил Миша. Его голос звучал не как вопрос – как утверждение, пропитанное злобой.

Близняшки синхронно кивнули. Миша скрипнул зубами, смешно пнул воздух, имитируя удар, и рухнул на пол. Диана не отводила взгляда от брата, пытаясь понять, как мыслит это существо, зовущее себя их братом. Неужели он действительно беспокоится о них?

«Я подумаю об этом позже», – решила Диана, потирая ноющую щеку.

Вечером того же дня отец, сгорбившись от усталости, объявил:

– Везу ее в больницу на курс лечения. А вы… вы пока поедете в лагерь отдыха.

И вот сегодня – день отъезда.

Вздохнув и посмотрев на готовую к выезду сестру – словно в зеркало, где отражалась ее собственная тревога, – Диана кивнула в сторону выхода. Кристина ответила едва заметным движением головы. Сглотнув – на удивление не синхронно, а по очереди, – близняшки спустились к машине.

У автомобиля их уже ждал отец. Рядом топтался Миша, молча протянувший сестрам бутерброды, завернутые в пергамент. Переглянувшись, девочки отказались от еды.

– Времени на полноценный завтрак у вас нет, так что прошу в машину. Поедем с легким ветерком – поскольку одно из стекол Миша разбил, – усмехнулся отец, открывая двери.

– Вот пусть Миша рядом с этим окном и сидит, – хмыкнула Кристина, ловко забираясь на переднее сиденье.

– Вот и сяду! – выкрикнул мальчик и, опередив старшую сестру, юркнул в машину, направившись к стороне с разбитым стеклом. Диана лишь фыркнула от такой наглости и устроилась рядом, с трудом закрыв дверь со второй попытки, чем вызвала у Миши смешок.

– Тебе надо кашу есть, чтоб сильной была! – посоветовал он, и с его лица все еще не сползла улыбка.

– А смысл? Она все равно будет сильнее, – прошептала Диана.

Ее слова повисли в воздухе, как тяжелый туман. Миша поник, Кристина скрипнула зубами, а отец крепче сжал руль, его пальцы побелели от напряжения.

– Прошу, пристегнитесь, – тихо произнес он.

По очереди щелкнули три ремня безопасности. Машина тронулась с места, увозя их прочь от дома.

– А нам долго ехать? – спросил Миша, ерзая на сиденье.

– Два часа, сынок. Хочешь, я включу радио?

– Нет! – хором запротестовали близняшки.

– Тогда, может, поболтаем? – с надеждой предложил отец, глядя на детей через зеркало заднего вида.

– Радио, так радио, – согласилась Кристина, сама потянувшись к панели, чтобы включить приемник.

Остаток пути четверка ехала молча. Брюнеты (отец, Кристина и Миша) находились в своих мыслях, а Диана все же прислушалась к музыке, изредка кривя лицо на особенно ужасных песнях, но все равно слушала. Ее старшая сестра уже давно заметила за ней привычку делать что-то, чтобы так или иначе поиздеваться над собой.

«Моральная мазохистка», – раздраженно думала Кристина, но вслух ничего не говорила. Пока что.

Когда машина наконец остановилась у ворот лагеря, отец торопливо передал детей одной из вожатых. Он уехал так быстро, словно и не приезжал вовсе – словно боялся, что если задержится, то не сможет снова оставить их.

– Тут будет скучно, – вздохнул Миша, плетясь за сестрами и пожилой женщиной, которая объясняла им суть лагеря и его правила. Ее голос звучал монотонно, как шум дождя, но дети едва слушали.

– Нарушите правила – позвоню вашему отцу, и он заберет вас, – пригрозила вожатая, ее глаза сверкнули строгостью, но в них не было настоящей угрозы.

Диана закатила глаза, а Кристина не удержалась:

– А если нас на этом не поймают?

За это она получила от Дианы локтем в бок, но вожатая лишь рассмеялась.

– Тогда наказания не будет. Не пойман – не вор, – пожала плечами женщина, продолжая показывать окрестности лагеря и рассказывать, что можно, а что нельзя.

«Мы будем нарушать правила», – подумали близняшки, переглядываясь. Миша, заметив их взгляды, улыбнулся. Хоть какое‑то веселье тут может и будет.

– Это вам не летний лагерь. Тут нет никаких зарядок, ранних подъемов и обедов по расписанию. Хотя на обед приходить ночью я не советую, – добавила вожатая с легкой усмешкой.

– И чем нам тут заниматься? – протянул Миша, понимая, что веселья тут мало.

– Тут много других ребят. Подружитесь с ними и играйте.

– Их тоже сбагрили родители, чтобы не мешались под ногами? – спросила Кристина, с удовольствием ловя удивленное лицо женщины.

Вожатая прокашлялась и отрицательно покачала головой, не став комментировать. Близняшки и так знали ответ, а Мише было не до этого.

– О, вот, например, Никитка и Антон. Милые мальчики. Никита примерно ваш ровесник, а Антону скоро исполнится одиннадцать, – указала она на двоих ребят, играющих у беседки.

Восьмилетние близняшки первым делом принялись разглядывать старшего мальчика, не особо интересуясь тем, что помладше.

Антон, как назвала его вожатая, был крепким для своего возраста мальчишкой. Его волосы цвета чистого снега и зеленые, как у Миши, глаза выделялись на фоне остальных. Длина волос была чуть выше каре – не так коротко, как у большинства мальчиков, но и не так длинно, как у близняшек, чьи пряди спускались до ребер. Он заметил взгляд девочек и уставился на них в ответ, откровенно разглядывая, словно пытаясь разгадать их тайну.

– Он наверняка смотрит на меня, – самодовольно хмыкнула Кристина, привлекая внимание Дианы.

Диана окинула ее взглядом и пожала плечами, не собираясь спорить. Она считала, что, несмотря на их сходство, сестра была красивее и бесспорно увереннее в себе.

Миша тем временем не стоял на месте – он уже вовсю знакомился с другим мальчишкой. Диана удостоила его мимолетным взглядом, после чего снова обратила все свое внимание на подошедшего к ним Антона.

Никита был блондином, таким же, как Диана, с такими же голубыми глазами, как у близняшек. На его лице сияла улыбка, а глаза горели интересом и любовью ко всему миру. Он выглядел так, словно каждое мгновение жизни было для него чудом, и он спешил поделиться этим восторгом со всеми вокруг.

– Похож на ходячее солнце, аж глаза слепит, – не удержалась Диана, бросив косой взгляд на Никиту. Ее слова вызвали у Антона короткий смешок – он невольно прикрыл рот ладонью, а глаза заблестели теплым светом.

Кристина тем временем продолжала бесстыдно разглядывать Антона, словно пыталась разгадать в его чертах что‑то важное. Заметив это, мальчик улыбнулся еще шире – его лицо озарилось, как будто изнутри зажглась маленькая лампа.

– Да, Ник такой… Мой братишка, – с нежностью произнес Антон. Диана пригляделась и действительно уловила едва заметное сходство: та же легкая асимметрия губ, тот же чуть вздернутый кончик носа. – У нас разные отцы, но оба погибли. Мать уехала на могилу к одному из них в другой город, а нас оставила здесь, – добавил он, и в голосе проскользнула тень грусти, тут же скрытая за привычной улыбкой.

– Этот мелкий – наш раб, то есть брат, да, – небрежно бросила Кристина, кивнув в сторону Миши. – Ну вот этот, который с твоим крутится.

Антон повернул голову, бросив довольный взгляд на младших. Близняшки же почти не обращали на них внимания.

Никита с Мишей тем временем уже нашли общий язык.

– Слушай, а тут есть какое‑нибудь поле, чтобы в футбол поиграть? – спросил Миша.

– Не уверен, – пожал плечами Никита. – Я сам тут только второй день. Мама привезла нас с братом поздно вечером и сразу же уехала. Мы успели познакомиться только с одним мальчиком, но он сейчас спит, – он указал на одно из окон кирпичного здания.

– Блин, хочу в футбол! – Миша пнул каменную лавочку, на которой сидел Никита, и тут же шикнул от боли.

Близняшки наблюдали за этой сценой с легкой усмешкой. За младшим братом все‑таки нужно следить… Как‑никак. К тому же, он иногда прикольный, – мысленно заключили они, называя его про себя дурачком, но с теплотой.

– Сильно больно? – спросил Никита, слезая с лавочки. Миша упрямо покачал головой, стараясь не выглядеть слабаком в глазах нового друга.

Никита повторил действие Миши – пнул лавочку и тут же ойкнул, отскакивая на одной ноге, хватаясь за другую. Его лицо исказилось от боли, но в глазах все еще светилось веселье.

– Что ж, мозгов у них одинаково, – сухо заключила Кристина, наблюдая за этой картиной. Диана лишь согласно промычала, изучая взглядом нового знакомого. Тот, заметив ее взгляд, понимающе улыбнулся – без слов, но так, что стало ясно: он все понял.

«Не обижай моего брата», – так и кричали глаза Дианы, хотя она не произнесла ни слова.

Младшие тем временем уже носились вокруг лавочки, то смеясь, то выкрикивая что‑то нечленораздельное. Их движения были хаотичными, но полными жизни – как вихрь, который невозможно остановить.

– Что они делают? – Диана выгнула бровь, глядя на этот цирк.

– Играют, – просто ответил Антон, пожимая плечами.

– Бред какой‑то, – фыркнули близняшки.

– Зато им весело, – попытался оправдать мальчишек Антон, за что тут же получил два саркастичных взгляда сестер.

– А с вами будет непросто, да?

– Привыкай, – улыбнулась Кристина, и в этой улыбке скользнуло что‑то хищное, будто она заранее предвкушала, как будет испытывать его терпение.

– С удовольствием, – подхватил ее улыбку Антон, глядя брюнетке прямо в глаза. На секунду его взгляд метнулся к Диане, но тут же вернулся к Кристине, словно он сам себя одернул.

Тем временем за лавочкой, спрятавшись от старших, Никита и Миша играли в шпионов. Они пригибались, перебегали с места на место, шептались и время от времени выглядывали, чтобы проверить, не заметили ли их.

– Твои сестры милые, – сказал Никита, когда они на секунду замерли, переводя дух.

– Это на первый взгляд так кажется, – вздохнул Миша. – Я люблю их, но они те еще колючки. Хотел бы я нормальных сестер… но этих никому отдавать не хочу.

– А я хотел младшего брата, но мы завели собаку, – признался он, ныряя за лавочку, когда старшие на мгновение оторвались от разговора и повернулись в их сторону.

– Кристина говорит, что это одно и то же, – пожал плечами Миша, слегка выглядывая из укрытия. Его взгляд наткнулся на Антона, который наблюдал за ними с легкой улыбкой. – А твой брат какой?

– Мой? Ну, он прикольный. Заботится обо мне и часто делится сладостями, – с теплотой ответил Никита.

– Повезло тебе, Никит. Мои сестры у меня, наоборот, отнимают, – с наигранной грустью вздохнул Миша.

– Как так?! Хочешь, я буду с тобой делиться? – тут же предложил Никита.

– А можно?

– Угу!

– Спасибо, – Миша благодарно улыбнулся, и в этот момент между ними словно проскочила искра настоящей дружбы

– Без проблем. Я люблю делиться, хоть мне и не с кем, – добавил Никита, и его глаза засветились от радости.

– Хэй, мелочь, пойдем внутрь! Нам еще сумки с вещами оставить надо и позавтракать, – позвала брата Кристина. Прикинув, сколько сейчас должно быть времени, она добавила: – Ну или пообедать.

Никита удивленно посмотрел на троицу, когда они с Мишей подбежали к старшим:

– Вы не завтракали?

– Не успели, – равнодушно пожала плечами Диана. Кристина вовсе проигнорировала вопрос.

– А я предлагал им бутерброды! – возмутился Миша, будто это было величайшей несправедливостью.

– Толку‑то от твоих бутербродов, – хмыкнула Кристина и первой направилась к зданию, потянув за собой не сопротивляющегося Антона.

Диана инстинктивно последовала за сестрой, но на мгновение остановилась, чтобы оглянуться. Младшие уже бежали следом, их силуэты мелькали на фоне яркого солнца, а смех эхом разносился по двору. Она убедилась, что с ними все в порядке, и лишь тогда продолжила путь.

***

– И все же у тебя милые сестры, – прошептал Никита Мише за обедом, его голос звучал почти заговорщически. – Особенно та, которая запихнула Дане за шиворот ягоды и раздавила их подносом.

– Это Диана, – улыбнулся Миша. – И нечего было Дане называть моих сестер клонами. Получил по заслугам.

– Ага, – согласился Никита.

– Спасибо твоему брату, что вступился за нее потом. А тебе спасибо за сладости, – Миша сильнее сжал в кулаке под столом конфету, стараясь спрятать ее от бдительного взгляда сестер.

– Вы что там шепчитесь? – угрюмо спросила Кристина, закинув в рот виноградину.

– Да так, о своем, – отмахнулся Миша, незаметно засовывая конфету в карман. Ну или как он думал незаметно. Близняшки лишь переглянулись, но промолчали.

– Диана, ты могла бы не всю ежевику на Данила потратить, а то я ее очень люблю, – с легкой улыбкой заметил Антон.

– В следующий раз не буду, – равнодушно пожала плечами Диана, ее взгляд скользнул по столу.

– В следующий раз я его пну, – пообещал Миша.

Пообедав, ребята вышли на улицу – свежий воздух манил, обещая новые открытия. Близняшки с Антоном двинулись первыми, но младшие, как два неутомимых хвостика, тут же увязались следом.

– Вы тут дольше, – начала Кристина, обращаясь к Никите и Антону, как только компания вышла во двор. Младшие уже крутились вокруг, оглядываясь в поисках подходящего места для игр. – Так что, ведите нас.

– Ну, я бы с удовольствием посидел у фонтана, – произнес Антон, кивая куда‑то в сторону.

Никита оживился, его лицо озарилось широкой улыбкой:

– Да, погнали туда! Тут всего‑то надо обойти здание и чуть пройти! А еще вчера мы встретили там Костю! Он классный! Но он очень долго спит! – на последней фразе его воодушевление сменилось легким возмущением, и он скрестил руки на груди, надув щеки.

– Завидую ему, – зевнула Диана, ее голос звучал лениво, будто она только что проснулась. Она перевела взгляд на Никиту и добавила с легкой усмешкой: – Не дуйся так, а то лопнешь.

Никита тут же открыл рот, будто выпуская воздух, и испуганно дотронулся до щек, словно действительно боялся лопнуть в буквальном смысле. Диана не поняла, сделал ли он это всерьез или это была очередная его шуточка, поэтому просто закатила глаза и направилась в ту сторону, куда ранее указал Антон.

Близняшка и их новый друг последовали за ней, а младшие еще немного постояли, разглядывая щеки Никиты, после чего рванули догонять старших.

Подойдя к небольшому (ну, явно не для детей) фонтанчику, ребята заметили парнишку, лениво устроившегося на его бортике. Никита сразу его узнал и на всей скорости подбежал к другу.

– О, Кость! Ты уже встал! А мы как раз о тебе говорили, – блондин улыбался во все тридцать два зуба, и Диана невольно задумалась: как у него еще не порвался рот от этой улыбки? Но комментировать ничего не стала – вдруг мелкий и улыбаться перестанет, поверив в очередную глупость.

– Ник, какая встреча! И снова у этого фонтана. Да, я недавно проснулся из‑за шума соседей, поэтому решил доспать здесь, – ответил Костя, в его голосе не было ни злости, ни раздражения. Дружелюбие Никиты иногда творило чудеса, хотя сам он этого никогда не замечал.

– Привет, Костя, – поздоровался Антон, отбив с парнем кулачки.

– Привет, Антон, – улыбнулся Костя, его взгляд скользнул по зеленым глазам друга, а затем упал на близняшек и их брата. – О, вы новенькие? Не видел вас здесь раньше. Я Костя, приятно познакомиться.

– Я Миша, а это Диана и Кристина – мои сестры, – представился Миша и протянул Косте кулачок. Тот с радостью отбил его.

– Не сестры, – хором сказали близняшки.

– Скорее узницы по крови, – добавила Кристина. Антон рассмеялся, а Миша слегка поник. Никита незаметно протянул ему еще одну конфету, и настроение парня тут же улучшилось.

Близняшки внимательно рассматривали нового знакомого. Улыбчивый (хотя до Никиты ему было далеко) мальчик с сонными глазами и верным взглядом (хотя опять‑таки, до Никиты ему было далеко). У мальчика была гетерохромия, что не особо привлекло внимание близняшек – они уже видели достаточно необычных вещей в своей жизни. А вот Миша был явно впечатлен.

Один глаз Кости был карим, с легким оттенком желтого, а второй – серый, но с едва уловимым отблеском голубого. В остальном парень выглядел обычно: шатен, не выше близняшек и не ниже Миши с Никитой, которые оказались практически одного роста (Миша был на несколько сантиметров выше и старше Никиты на несколько месяцев).

– Обычно мои глаза все разглядывают, – сказал Костя, снова зевая. Больше в шутку, чем с упреком, он спросил: – Неужели не считаете это необычным?

– Мы близняшки, – отстраненно произнесла Кристина. – Мы привыкли, что нас всегда считают необычными.

– Туше, – улыбнулся парень, слегка сжавшись в плечах.

– Сколько тебе? – спросила Диана, меняя тему.

– Девять. Через несколько месяцев будет десять. Мама с папой наверняка заберут меня отсюда, когда мне будет десять, – в его голосе проскользнула легкая грусть, но он тут же фальшиво улыбнулся, отчего Мишу передернуло. Ну не любил он фальшь.

– И сколько ты уже тут? – спросил Антон, наконец двинувшись в сторону фонтана и занимая место рядом с Костей. Никита устроился у него под боком, позвав за собой и Мишу.

– Эм, года два? – заметив сочувственный взгляд Антона, Костя тут же перевел тему: – Ладно, забейте, все круто. А вы все насколько здесь?

Разговор тут же перешел в другое русло. Все уже и забыли про слова Кости. Все, кроме Кристины, которая не отводила от нового знакомого пристального взгляда.

– И вот тогда вожатая мне говорит: «Ты не можешь просто так спать где тебе вздумается…»

– Тебя не заберут, – внезапно произнесла Кристина, прервав рассказ Кости. Тот застыл, так и не закрыв рот, а когда пришел в себя, то снова натянуто улыбнулся.

– Знаю, – если слова Кристины звучали как приговор, то эти – как смирение с ним. – Но я планирую делать вид, что все хорошо. Лучше помоги мне с этим.

– Зачем себя обманывать? – без особого интереса спросила Диана, интуитивно прикрыв плечом сестру. Кристина усмехнулась и отодвинула близняшку, которая сначала даже не заметила своего движения.

– Так проще, – выдохнул Костя. Близняшки на время отстали с расспросами.

Ближе к вечеру, когда небо окрасилось в глубокие оттенки фиолетового и оранжевого, ребята вернулись в здание. Миша и близняшки наконец‑то рассмотрели комнату, которую делили еще с несколькими мальчишками и девочками разного возраста. Но они так и не начали общаться с соседями, предпочитая общество тех, кто уже стал им близок.

Комната была бы просторной, если бы не огромное количество шкафов и кроватей, расставленных по всей площади. На коричневых стенах висела пара не особо понятных картин, а единственное окно было обставлено вещами, которым не хватило места в тесных шкафах – проще их было назвать полками.

Сами кровати были твердыми и неудобными, из‑за чего Кристина, привыкшая к совершенно противоположному, долго ворчала, прежде чем ей это надоело, и она задремала. Следом, убедившись, что близняшка спокойно сопит, уснула и Диана.

Последним, кто не спал в этой комнате, был Миша. Сон не шел, как бы он ни старался. Он вздрогнул, когда скрипнула входная дверь, но тут же успокоился, подумав, что это просто вожатая зашла их проверить. Он притворился спящим.

Но вместо вожатой в комнату на цыпочках пробрался Никита. Найдя в темноте кровать Миши, он легонько потряс его за плечо.

– Миша, ты спишь? – шепотом спросил блондин, стараясь быть как можно тише, чтобы не разбудить остальных.

– Никит? Ты чего не у себя в комнате? – Миша повернулся лицом к другу, уловив всхлип.

– Угу, – вразрез своим словам, Никита сильнее прижал к себе плюшевую игрушку – динозавра, который был у него в одной руке, а другой рукой стирал слезы, которые все сильнее текли из его глаз.

– Но ты плачешь, – Миша сдвинулся на край кровати, и кровать скрипнула. Парни замерли, прислушиваясь. Справа послышалось шевеление – это самый старший мальчишка в лагере перевернулся на другой бок и захрапел с новой силой.

Мальчики тихо выдохнули.

– Я… Мне страшно, Миша. А вдруг мама нас навсегда здесь оставила, как родители Кости? Вдруг она нас больше не заберет? – хныча, Никита уже двумя руками обнял игрушку и уткнулся горящим лицом в мягкую драконью чешую. Его плечи вздрагивали, а по щекам катились слезы, оставляя влажные дорожки в тусклом свете луны, пробивавшемся сквозь окно.

Миша растерялся. Он никогда не видел плачущих сестер – те всегда держали эмоции под замком. А то, как они успокаивали его самого, вряд ли подходило для Никиты. Мысли о том, как отец утешает мать, он сразу отбросил – это было совсем не то.

«Что ж, – мысленно вздохнул Миша, – придется учиться сразу на практике».

– Никит, этого не случится, – Миша постарался, чтобы голос звучал уверенно, твердо. Он положил руку на плечо друга, слегка сжав его.

Никита поднял голову, его глаза, полные слез, блестели в полумраке.

– Думаешь? – с надеждой прошептал он.

– Конечно. Как можно оставить такого сына, как ты? Уверен, твоя мама вернется за тобой, и вы поедете домой.

– Угу… Ты прав. Прости.

– За что?

– За то, что я плакса.

– С чего ты это взял?

– Мама меня так называет. И брат иногда говорит, что она права.

– Они наверняка говорят это любя, я уверен. Твой брат очень о тебе заботится.

– Ну‑у‑у, наверное, это так, – согласился Никита, а потом улыбнулся, глядя на плюшевого динозавра. – Это Тим. Мама говорит, что он защищает от кошмаров и помогает быстрее заснуть. Хочешь, я оставлю его сегодня тебе?

Миша кивнул. Никита протянул ему динозавра и, развернувшись, на цыпочках покинул комнату, стараясь не шуметь.

Миша покрутил динозавра в руках. Игрушка была мягкой, приятной на ощупь, а ее большие глаза‑пуговки словно смотрели на него с добротой. Он прижал динозавра к груди, закрыл глаза и вскоре почувствовал, как усталость и тепло окутывают его, унося в сон.