Цена жизни
– Кто пойдет первым? – поинтересовался Костя.
– Было бы справедливо, если бы это был ты, но у тебя нет фонарика, – заметил Антон.
– Давайте близняшки с фонариком пойдут первые, за ними Костя, а потом Никита и я. Антон, ты последний.
– Хорошо.
– Никит, иди сразу за Костей и подсвечивай дорогу. Я иду сразу за тобой, – сказал Миша. Никита согласно закивал.
– Я пойду чуть позже вас, чтобы если что, дать знак, – произнес Антон, на время выключая фонарик.
– Смотри, Кристина, не напорись на червей, – хихикнул Миша.
– Я заставлю тебя съесть их, если найду, – пообещала старшая, первая нырнув в проход в заборе. У нее в руках был фонарик, в то время как Диана ориентировалась на его свет, чтобы залезть в дыру следом за сестрой.
За забором было так же много растительности и веток, через которые пришлось перебираться.
За близняшками практически сразу залез Костя, а после него Никита, за которым тут же полез Миша. Антон подождал немного, прежде чем включить фонарик и протиснуться в проход.
Пройдя несколько шагов, Кристина скатилась по наклонной земле. Видимо, лагерь находился на небольшом холме или другой возвышенности.
– Осторожнее, – сказала брюнетка сестре, посвятив на спуск. Та без проблем съехала с холма, словно скатилась на сноуборде.
Кристина так и продолжала светить из-за спины сестры, чтобы Костя тоже мог спокойно спуститься, но тот не торопился этого делать, застряв в зарослях.
– Кажется, я подвернула ногу, – заметила Кристина, прижавшись головой к спине близняшки.
– Блин, ну ничего, мы что-нибудь придумаем. Думаю, Антон сможет унести тебя на спине.
Антон действительно был самым крупным из их, поскольку был самым старшим.
– Мне нравится эта идея, – хихикнула Кристина, опираясь на здоровую ногу. Хоть ей и хотелось наклониться и посмотреть, что там с ногой, она позволила себе лишь чуть сжать ноги и опустить голову, продолжая держать фонарик на плече сестры, свободной рукой держа ее за рукав футболки.
Никита тем временем осторожно пробирался через густые заросли, следуя за Костей. Ветви цеплялись за одежду, словно пытались удержать, но он упорно продвигался вперед. И вдруг – предательский корень под ногой, потеря равновесия, и вот уже тело неудержимо летит вперед.
Он рухнул прямо перед тем моментом, когда шатен с гетерохромией достиг края крутого спуска. Не успев даже вскрикнуть, Костя последовал за ним – и тут раздался тот самый, леденящий душу звук.
Сначала Никита не понял, что произошло. Мозг отказывался воспринимать реальность, но через мгновение ужас пронзил его насквозь – он осознал, что натворил. Миша, идущий следом, окликнул его, но блондин словно оглох.
Посветив фонариком вперед, Никита от паники так сильно прикусил губу, что почувствовал соленый привкус крови. Она тонкой струйкой потекла по подбородку, капая на дрожащие пальцы. Руки предательски задрожали – фонарик выскользнул, глухо ударившись о землю. Тело охватила такая сильная дрожь, что зубы застучали, а в груди будто сжалась ледяная пружина. Миша снова окликнул его – тщетно. Никита был где‑то далеко, в бездне собственного кошмара.
А внизу…
Диана ждала, когда Костя спустится, но вдруг перед глазами мелькнула тень – стремительная, неотвратимая. И вот уже лицо друга с ужасающей медлительностью опускается на торчащий сучок. Острый край с мерзким хрустом вошел в глазницу, погружаясь все глубже.
Время словно замедлилось. Диана видела каждую деталь: застывший в предсмертном ужасе взгляд Кости – еще до того, как сучок коснулся его лица; широко распахнутый целый глаз, беззвучно кричащий рот. Кровь – густая, темная – струилась по бледной коже, оставляя липкие следы. Фонарик в руке Дианы, словно издеваясь, ярко освещал эту картину, делая ее еще более невыносимой.
Она замерла, парализованная ужасом. Ноги стали ватными, а в голове – звенящая пустота. Невольно она скопировала выражение лица Кости: глаза расширены, губы дрожат. Дрожь пронзила все тело – и Кристина тут же это почувствовала.
– Не вздумай! Не смотри! – голос Дианы сорвался на хриплый шепот, слезы смешивались с брызгами крови на лице. Мысль о том, как они попали на него, заставила ее разрыдаться еще сильнее.
Желудок скрутило в тугой узел. Тошнота подкатила к горлу, а тело била крупная дрожь. Убедив Кристину отвернуться и убрать фонарик, Диана рухнула на колени у кустов – и ее вырвало.
– Божечки… – выдохнул Никита, борясь с подступающей тошнотой. Желудок сводило, а сознание тонуло в омуте ужаса. Он не мог поверить, что это случилось на самом деле.
Миша перешел на крик:
– Что случилось?!
– Он… – Никита захлебнулся слезами. – Я… Он… Все… Божечки, он… Я… Его… Нет‑нет‑нет!!!
Его голос звучал чужим, надломленным. Такого ужаса он не испытывал никогда – даже представить не мог, что человек способен пережить такое.
Внизу Диана дрожащими руками закрыла глаза Кристине, пытаясь защитить ее хотя бы от этого зрелища. Слезы катились по ее щекам, оставляя мокрые дорожки. Близняшки слышали крики Никиты и буквально ощущали его панику – она проникала в них, как ледяной ветер.
– Ч‑что случилось? – голос Кристины дрогнул, выдавая ее страх.
Диана попыталась ответить, но слова застряли в горле. Язык будто онемел, а разум отказывался формулировать мысли. Ее снова скрутило – и на этот раз рвота оказалась прямо под ноги ей и Кристине. Отвратительный запах ударил в нос, заставляя поморщиться.
– Костя? Почему Костя молч… Господи! – Антон, стоявший чуть поодаль, мгновенно все понял. Его догадка оказалась страшной правдой.
Миша, пытаясь привести Никиту в чувство, направил луч фонаря вперед – и тут же сжал губы, сдерживая крик. Горло перехватило, а в груди что‑то оборвалось.
– Нет… Боже, Диана, скажи, что нет! – Кристина прижалась к сестре, боясь даже случайно поднять взгляд. Ее била мелкая дрожь, но не такая сильная, как Диану, которая все еще не могла моргнуть – ее глаза, словно пригвожденные, смотрели вперед, туда, где сучок пронзил глазницу Кости.
– Да… Он… – Диана прижалась к близняшке, пытаясь дышать, но воздух застревал в легких. Каждое вдох‑выдох сопровождалось судорожными всхлипами. Она задыхалась – не от недостатка кислорода, а от кошмара, который невозможно было переварить.
И тут – новый звук, глухой, тяжелый, будто мешок с картошкой упал на землю.
– Никита!!!
– Боже, что с моим братом? – даже у всегда спокойного Антона голос дрожал так, что его было не узнать.
Ник рухнул на колени, закрывая лицо руками. Дрожь пробивала его насквозь, а сердце сжималось так, что боль становилась почти физической. Он даже не заметил, как ветка оцарапала его лицо – от щеки до брови, чудом не задев левый глаз.
А вот левый глаз Кости…
– Он… Господи, он в шоке, – заныл Миша.
– Представляю, – наконец-то вымолвила Диана, но даже Кристина не смогла разобрать что она говорит из-за стучащих друг о друга зубов и сбившегося дыхания.
– Так, спокойно. Мы что-нибудь… – начал было Антон, но его перебили.
– Спокойно?! Спокойно, серьезно, мать твою?! – выкрикнула Диана что есть силы. Половины ее слов все равно было не разобрать. – Костя… Он….. А ты предлагаешь успокоиться?!
– Диана! Ты… Ты видишь… – Миша осел на землю следом за Никитой. Антон же отвернулся от разворачивающегося «зрелища» и схватился за жутко ноющую голову.
Тук. Тук. Тук.
– Антон прав, – Кристина прижала младшую сестру еще крепче, не обращая внимания на свою брезгливость, и стерла с ее лица слезы в перемешку с кровью. – Мы не можем стоять тут и плакать до утра, иначе нас хватятся в лагере и…
– Ты просто не видела, – прервала близняшку Диана. – Ты просто не видела его, Кристина. Это… Господи, не надо, не смотри!
– Тшшшш, спокойно, я не смотрю. Я тут, мое лицо тут. Мне плохо только от самого осознания произошедшего. Я не буду смотреть, сестренка.
Сглотнув вязкую слюну, Миша поднялся на ноги, опираясь на спину дрожащего Никиты. Вытерев слезы, он за плечи потянул друга назад, заставив того расшевелиться. Брюнет обошел младшего, игнорируя то, как тот испугано схватил его за штанину, и посветил фонариком на старших сестер.
«Правильно, не смотрите».
– Надо его снять и похоронить.
– Миша, ты с ума сошел?!
– Кристина, пожалуйста…
– Нет. Боже, нет! Я к нему не прикоснусь!
– Тебе и не надо. Я сам, – вмешался Антон, как-то отстраненно.
– Ты один не утащишь, я помогу.
– Миша… Даже не вздумай, Миш.
Брюнет проигнорировал сестру, дождавшись Антона. Тот, прежде чем подойти и помочь ему снять труп, потрепал младшего брата по голове, попросив не смотреть. Положив фонарик так, чтобы было видно, что они делают, мальчишки осторожны потянули голову друга наверх. Продырявленный глаз остался висеть на сучке.
Господи. Господи. Господи.
В голове Антона снова что-то застучало.
Тук… Тук… Тук.
Противно.
Отойдя недалеко от того места – дальше они бы и не донесли – мальчики положили тело без глаза (как же Костя любил свои разные глаза) в яму и принялись закапывать его руками. Фонарики они отключили, так что пришлось делать все на ощупь, иногда, к своему ужасу, дотрагиваясь до ранее теплого друга.
А сейчас уже нет.
– Кристина, тут черви, отойди, – произнес Миша разбитым голосом, когда девочки подошли к ним, чтобы помочь. Даже Никита, которого еще трясло, присел копать землю.
– Плевать, – на автомате ответила брюнетка.
Когда дело было сделано, ребята включили фонарики и отметили своеобразное захоронение, выстроив из камней примерное очертание могилы, встав рядом.
Антон присел у могилы на корточки, находясь к ней ближе всех. Близняшки прижимали к себе Мишу. Никита же неподвижно стоял чуть подалеку, все еще мелко подрагивая.
Когда Антон поднялся, бросив на могилу последний взгляд, то повернулся к друзьям, внимательно пытаясь из рассмотреть и произнес:
– С этого дня мы забываем о том, что случилось, понятно?
Естественно, ему никто не ответил.
– Сейчас мы вернемся в лагерь, умоемся и тихо переоденемся, чтобы не вызвать подозрений, после чего вычеркнем этот день из своей жизни и больше никогда не заговорим об этом. Похороним воспоминания так же, как похоронили Костю.
Твердые слова Антона дали свои плоды. Ребята кивнули и обречено развернулись, идя по той же дороге, что и пришли.
Никто из них не помнит, как добрался до ванной, умылся, переоделся и лег спать. Тем более никто не помнит, как они прошли то место и как им удалось не захлебнуться новой волной паники.
Этой ночью не спал никто.
Близняшки свернулись калачиками на своих кроватях, лицом друг к другу и пролежали так все ночь.
Миша расцарапал себе руку по крови, после чего тихо заревел, накрываясь одеялом с головой.
Никита прижимал к себе игрушечного динозавра, тихо молясь исчезнуть.
Антон лежал на спине, схватившись за голову.
Тук. Тук. Тук.
Глава третья
На следующие утро в общей столовой лагеря не хватало шестерых детей, что вожатые заметили сразу.
Не было Никиты, самого младшего из компании вечно шумящих ребят.
Он лежал на кровати, крича в подушку, которую прикусил, чтобы не было слышно истеричных криков.
Не было его старшего брата – Антона.
Он сидел у кровати белобрысого мальчишка, пытаясь осознать, что происходит.
Не было близняшек.
Младшая из них перебралась на кровать сестры. Кристина спала, пока Диана дрожащей рукой надевала на нее маску для сна и гладила по спине.
Не было и их младшего брата – Миши.
Он стоял у зеркала, широко открытыми глазами сверля исцарапанную в кровь руку.
Не было Кости.
Мальчик был похоронен в рыхлой земле за пределами лагеря.
– Не трогай ты детей, наверняка собрались в одной из комнат и играют. А может, уже на улицу убежали, – старушка лениво уплетала овсянку, пока ее подруга пожимала плечами.
– Ты права.
На обед ребята так же не спустились.
– Странно, но ожидаемо, заигрались, наверное, где-то, – махнула рукой повариха, размешивая суп.
На ужин же пришли только пятеро из компании, но кто их считает, правильно? Одним больше, одним меньше.
Тишину за столом оправдали очень просто:
– Не выспались за своими играми, вот и клюют носом.
Ни в этот день, ни в следующие три, ребята не сказали друг другу ни слова.
Зато потом, будто по щелчку пальца, компания снова потихоньку начала контактировать между собой.
Диана, до этого не замечавшая ничего, кроме своих сестры и брата, была первой, кто спросил про шрам Никиты.
– Ох, это, – блондин провел рукой по огрубевшему участку кожи. – Вроде поцарапался о какую-то ветку, когда… Я не помню откуда он.
– Пойдем в медпункт после завтрака, – сказала Диана.
– Но…
– Это был не вопрос, Никит.
– Хорошо.
Съев мюсли, блондины пошли в медпункт, как и сказала Диана, а Кристина, Миша и Антон остались ждать их у лестницы.
– Ох, Кристина, не хочешь поиграть с нами, как в прошлый раз? – с улыбкой спросила Катя, в руках которой лежала игрушечная посуда.
– Не понимаю о чем ты, – холодно ответила Кристина. – Я не помню, чтобы играла с вами.
Так нужно. Это необходимо. Без этого они не справятся.
– Но… – девочка передумала говорить. – Ладно, как скажешь.
Тем временем, в медпункте не было никого, кто мог бы помочь обработать неаккуратный шрам.
– Тс, ну и лагерь, – сквозь зубы пробурчала Диана, усадив Никиту на детский стульчик у огромного стола.
Добравшись до нужных и хорошо знакомых принадлежностей, Диана приняла задумчивый вид, и кивнув самой себе, подошла к младшему.
– Ты чего?
– Я часто обрабатываю раны Кристине, а она мне, так что могу позаботиться о твоем шраме.
– А не поздно ли ты спохватилась? Ему уже… Не помню сколько дней! – тут же исправился Никита. Делать вид, что ничего не произошло было чертовски тяжело.
– Так мы хоть что-то сделаем. Ты его не обеззараживал, верно?
– Не помню, – буркнул Никита.
– Значит нет, – вздохнула старшая, смочив ватку необходимым веществом. – Может щипать, но ты терпи.
– Угу-у-у.
Никита действительно гордо терпел, когда вещество попадало внутрь еще не до конца затянувшегося шрама, но Диана все равно понимала, что тому больно, поэтому делала все медленно, стараясь проходить ваткой по ране как можно аккуратнее.
Лицо блондинки было настолько сосредоточенным, что Никита невольно засмотрелся, забыв о боли.
Красивое лицо, голубые, словно безоблачное небо, глаза, идеальные, по мнению Никиты, размер и толщина губ… Все это завораживало.
«Так, кажется мысли ушли куда-то ни туда», – про себя хихикнул мальчик.
И все же, смотря на это сосредоточенное лицо, Никита чувствовал себя последней мразью.
«Оно не было таким спокойным в ту ночь».
– Диана, можно я задам тебе вопрос?
– Ну рискни.
– Ты злишься на меня? – рука, держащая мокрый кусочек ваты, застыла над раной.
– О чем ты? – Диана сглотнула, снова проходясь ватой по лицу.
– За то, что я сделал с Костей. Если бы я шел осторожнее…
– Мы не говорим об этом, – прервала мальчика Диана, глубоко вздохнув. – Забудь произошедшее, как страшный сон.
– Как такое можно забыть?! – не понимал Никита. – Так ты злишься или нет?
– Я… – смотря в эти глаза, совмещающие во взгляде тоску, страх, отчаяние и мольбу, Диана просто не могла сказать «да». Но… – Да.
Никита поник, но понимающе кивнул, не проронив ни слова, пока Диана не закончила с его лицом.
– Еще какие-то повреждения?
Блондин отрицательно помотал головой.
«Да, ты можешь залечить мое сердце и сделать так, чтобы мне перестали сниться кошмары?»
Даже у плюшевого динозаврика Никиты это не получается.
– Прости меня, я не хотел… Правда не хотел, – искренне произнес Никита, когда пришло время покинуть медпункт.
– Я не виню тебя. Злюсь, но не виню.
– И мы по-прежнему друзья?
– Нет, Никит, мы… – Диана запнулась.
– Кто?
– Я не знаю. Ты…
– Убийца. Я знаю.
«Где тот лучик солнышка, который всегда улыбался мне?» – с тоской подумала Диана, наблюдая за тем, как Никита поджимает губы, чтобы не заплакать.
– Вы долго, – заметил Миша, прижимаясь к перилам.
– В медпункте никого, пришлось делать все самим, – объяснила Диана, наблюдая как ее младший брат рассматривает рану Ника. – Наверняка останется шрам.
– Все самим, – повторила Кристина в пустоту. – Как и… всегда.
– Да, – согласился Антон.
– Ну, ты главное не переживай, Никит. Папа говорил, что шрамы украшают мужчину, – постарался подбодрить друга Миша.
– Думаю, мой будет уродливым.
– Не будет, – покачала головой Диана. – Со временем он затянется и не будет уже на пол лица.
Никита только кивнул, давая понять, что услышал и отвернулся, смотря куда-то в сторону.
– А там тоже перестанет болеть? – блондин указал на сердце. Диана сжала губы, отведя взгляд.
– Болеть может и не перестанет, – сказала старшая после не долгой паузы. – Но со временем станет легче переносить боль.
– Опять это ваше время. И сколько его должно пройти?
– Не знаю, Никит. Не знаю.
Кристина, до этого не влезавшая в разговор, как и Миша с Антоном, хмыкнула.
– Не важно. Ничего не случилось. С этого момента мы даем клятву, что ничего не произошло, поняли меня?
– Хорошо, Кристина.
– Отлично. Я первая, – брюнетка втянула в легкие побольше воздуха. – Я Кристина, и я даю клятву, больше никогда не вспоминать о том дне, особенно о ночи.
– Теперь я. Я Миша, и я клянусь никогда не вспоминать и не говорить о той ночи.
– Я Диана, и я клянусь больше не словом не обмолвиться о том дне и его последствиях.
– Я клянусь больше не прокручивать в памяти тот день и не вспоминать о нем.
– Я Никита, и я клянусь забыть произошедшее, перестать винить себя в нем и забыть все, связанное с этим днем. Это, – блондин указал на свой шрам. – Останется единственным напоминанием о том дне.
После дачи клятвы, действительно стало лучше. Близняшки выдохнули полной грудью, Миша обнял Ника, который наконец-то за несколько дней улыбнулся. Слабо, уголки его губ едва приподнялись, но улыбнулся.
Заметив это, Диана отпустила еще одно переживание.
– Хорошо, а теперь надо готовиться к завтрашнему дню, – улыбнулся Миша. – За нами должен приехать отец, а за вами мама.
– Время так быстро пролетело, – произнесла Кристина, смотря в сторону дверей. – Словно вчера мы с вами познакомились, а завтра уже надо будет прощаться. Грустно.
– Да, грустно, – повторил Никита.
– Я буду скучать по тебе. И по тебе тоже, Антон. Но по Никите больше, – Антон кивнул, и Миша снова вернул свое внимание другу.
– Мы тоже будем скучать по вам всем, правда, братец? – спросил Никита, обращаясь к старшему. Тот снова кивнул, хотя по его виду было похоже, что он больше находится в своих мыслях, чем с ребятами.
Близняшки заметили это, но переглянувшись, решили не трогать друга. У них самих было подобное состояние, а если учесть, что они потеряли просто друга, а Антон – лучшего, то…
Так, они договорились об этом забыть.
Похоронить этот день.
– Тогда может сегодня поиграем в последний раз все вместе? – предложил Никита. – Вещи все равно можно завтра утром собрать, после завтрака.
Ребята согласились.
– Во что будем играть? – спросила Кристина, осматривая комнату. В первые за все время нахождения здесь, они решили посидеть в игровой комнате внутри здания, в которой находились разные игрушки и развивающие книжки с картинками для совсем малышей.
– Не знаю, можно просто посидеть вместе и поговорить.
– Например?
– Позадавать вопросы и по очереди на них отвечать. – Никита обвел их круг из пяти человек пальцем.
– Пойдет, – кивнула Диана. – На активные игры все равно нет настроения.
Остальные его поддержали.
– И так, кто первый задаст вопрос? – спросил Антон.
– Давай ты, как самый старший, – предложила Кристина.
– Хорошо. И так, кто кем хочет стать в будущем? Я, например, хочу… Ха-ха, я не знаю.
– Эй, Антон, ты должен ответить на вопрос!
– Извини, Никит.
– Ладно, засчитаем за ответ. У меня мечта стать известной, – сказала Кристина, поправляя прядь волос.
– Звучит интересно – улыбнулся Антон. Брюнетка ему подмигнула.
– А у меня – стать врачом.
– О, Диана, у тебя точно получится! – воскликнул Ник – Она так качественно обработала мою рану.
– Да, моя сестра крутая, – Диана хмыкнула на этих словах, но спорить не стала. – А я хочу стать полицейским или прокурором.
– Круто, Миш!
– Спасибо. А ты кем хочешь стать, Никит?
– Я всегда думал стать адвокатом, как моя мама.
– Это… Это получается мы с тобой будем по разные стороны, если у обоих все получится, – грустно произнес Миша. Никита также грустно кивнул.
– Да погодите вы расстраиваться, у вас же не получится ничего.
– Вот что значит настоящая поддержка. Спасибо, Кристин, – хмыкнул Миша.
– Обращайся.
– Теперь я задаю вопрос.
– Давай, Никит, жги.
– Какую еду кто любит? Мне нравится все острое.
– Я люблю кислое, – ответила Диана.
– А я больше сладкое, – добавила Кристина.
– Я ем все, что дают мне близняшки. Не важно, горькое оно, кислое или сладкое. Ну и так далее.
– Бедный Миша.
– Угу, жалко тебя. А ты, братец, какую еду любишь?
– Ну ты же знаешь… – неловко протянул Антон.
– Ага, мой брат тот еще сладкоежка! Миша, твоя очень задавать вопрос.
– Хорошо, кто чего боится? Лично я ничего не боюсь, – похвастался Миша.
– Обманщик. Высоты он боится, – сдала брюнета сестра.
– Ну Кристина!
– Я боюсь насекомых, – Ник с Антоном сделали вид, что этого не знали.
– Вот мой брат действительно ничего не боится, а я… Вы не будете смеяться? – уточнил Никита.
– Не будем, – заверил его Миша. Блондин перевел взгляд на Кристину.
– Лично я буду, – пожала плечами брюнетка.
– Эх, ладно. Я боюсь иголок.
– Иголок? Серьезно?
– Кристина, помолчи!
– Да, серьезно. Ну какие-то страшные они. Еще и болючие.
– Допустим. У меня клаустрофобия и… Вот сейчас смеяться будете.
– Не будем, – пообещал Ник Диане.
– Моя сестра боится темноты, – закончила за близняшку Кристина, за что получила легкий шлепок по руке.
– Многие боятся темноты, в этом нет ничего такого.
– Ну по сравнению с твоим страхом иголок…
– Кристина! – Миша толкнул сестру в бок.
– Ладненько, теперь моя очередь задавать вопрос. Он скорее относится к моим брату и сестре, ничего? – Никита и Антон отрицательно покачали головой – Отлично. Ваш любимый брат или сестра? У меня это Диана.
– Эй, это жестоко! – возмутился Миша.
– Отвечай, братишка. У меня это Кристина.
– Вы так легко ответили… Да ну вас. У меня тоже Кристина.
Диана обиженно хмыкнула.
На самом деле Миша одинаково любил (ну и иногда ненавидел) обоих сестер, но им он этого знать необязательно.
– Хорошо, теперь мой вопрос. Кто ваш любимчик среди присутствующих? – спросила Диана. – У меня это родственник.
– Который? – уточнил Миша.
– Ну уж точно не ты, – самодовольно хмыкнула Кристина – У меня тоже я.
– Самовлюбленная эгоистка. У меня это Никита.
– Ой, Миша, как приятно! У меня тогда Миша. Прости, Антон.
– Ничего, а у меня… Кристина.
– Ого! Не Диана? – Никита чуть наклонился поближе к брату.
– Нет.
– Точно?
– Угу.
Ребята снова принялись задавать вопросы по кругу. Диана заметила, что Антон неуверенно отвечает на них или пытается как-то избегать, серьезно задумываясь над каждым вопросом, а на какие-то и вовсе отвечал Ник, что казалось странным. Сначала Диана забеспокоилась. К тому-же, помимо странного поведения, ее друг периодически хватался за голову и морщился от боли.
Но вскоре это прошло, и Антон даже втянулся в игру, правда перед этим слегка удивился, словно вообще забыл, где и с кем находится.
Поймав его взгляд, Диана решила не придавать этому значение.
Она поклялась не спрашивать.
– У близняшек жестокие вопросы! – воскликнул Миша, отрывая блондинку от раздумий.
– Ага, – согласился с другом Никита.
Играть ребята закончили только перед ужином, снова пропуская обед.
Расходясь по комнатам после приема пищи, они пожелали друг другу спокойной ночи и пообещали проснуться завтра с наилучшем настроем.
– Я буду скучать, – сказал Никита в спину Миши и близняшек, прежде чем Антон потянул его в их комнату за край кофты.
– Ты заметил, что Кристина хромает? – спросил Антон, перед тем, как Никита накрылся одеялом. Резко ударившую в голову боль он проигнорировал.
– Ну да. Она же тогда… Антон, мы поклялись…