Парень-ракета

Парень-ракета
Адельфина Призрачная

Его называли "Парень-ракета" за скорость и страсть к бегу. Он хотел быть чемпионом и представлять страну на Олимпийских играх.Но отсутствие поддержки родителей и давление общества заставило забыть о мечте. Огонь погас, и вся жизнь пошла под откос, протащив Ваньку к бродяжной, одинокой жизни. Теперь для старика все заканчивается. А был бы шанс все исправить, как повернулась бы жизнь?

Адельфина Призрачная

Парень-ракета

– Смотри как лихо бегает! Он будто летит над землей!

– Да! Парень – ракета. Ему нет равных, обошел всех в нашей школе.

– Большое будущее у мальчишки!

– Ванька Орлов это! – кричит рыжий парнишка двум старшеклассникам, – Друг мой, кстати! – Добавляет малец с особой гордостью.

– Друг твой – будущий Олимпийский чемпион!

***

Холодный октябрьский ветер подхватывает пожухлую листву с дороги и тянет ее выше и выше, напрямую к тяжелому свинцовому небу. Покружит, покружит, а потом летят листья вниз, так и не достигнув облаков, обратно к асфальтной дорожке и лавочкам парка.

Сегодня темнеет быстрее обычного, а все потому, что вот-вот пойдет дождь. Замерзшие и усталые, люди бегут через аллею к автобусным остановкам после трудного рабочего дня. Работяги заворачиваются в свои теплые шарфы, тягают продуктовые пакеты и ведут детей из садика. У каждого свои проблемы, свои заботы и тревоги. Всем некогда, все спешат. Никто не замечает худощавого мужчину на лавочке, свернувшегося спиной к прохожим. На его голове серая шапка, вся в катышках и натянута аж до бровей. Когда-то красивые голубые глаза, теперь усыпаны глубокими морщинами, подчеркивающими тяжелые темные мешки, проступившие от постоянного употребления алкоголя.

На серый грязный свитер небрежно натянута куртка из коричневого кожзама. Материал давно себя изжил, весь потрескался в мелкую сетку и постоянно осыпается, оставляя проплешины серого цвета. На замерзших костлявых руках надеты дырявые перчатки с торчащими нитками. Из-за коротких штанов, голени бродяги обнажены, а когда-то хорошие ботинки, расклеились. Да и носит их мужчина прямо на босую ногу.

Под лавкой стоят две пустые бутылки и кусок подсохшего хлеба на газетке. Это все, что есть у Ивана Викторовича, которому, по иронии судьбы, сегодня исполнилось пятьдесят семь лет.

– Плохо мне! – Стонет мужчина, едва шевелясь, – Не дотяну до утра…

Но его никто не слышит. Бродяга еще раз пытается попросить помощи прохожих, но слова комом застревают в горле, а по щекам от одиночества и страха бегут горячие слезы.

Слышно, как начинает накрапывать дождик и пуще шумят верхушки деревьев, срывая последние осенние листья.

– Умираю поди?

И снова без ответа. Теперь уже и прохожих не осталось в парке. Все разбежались от поступающей непогоды. Звенит бутылка, сорванная с места порывом ветра. Становится все темнее.

Мужчина скручивается, пытаясь хоть как-то согреться, и впервые задумывается не о том, где бы найти выпить. Сейчас, страшась смерти, Иван понимает – вот он, конец! Это все! Второй попытки не будет!

Как я жил все эти годы? К чему пришел? За что боролся, дурак?

И ведь была же мечта, да какая! Для мальчишки со двора, бегавшего быстрее всех, представлять сборную страны это все равно, что в космос полететь! Казалось – не реально.

Но я верил, что смогу! Я жил этим, дышал идеей связать жизнь со спортом. А мамка ворчала: «Все бегаешь и бегаешь. Ерундой страдаешь! Вон Мишка Нестеров матери помогает в огороде, а с магазина всегда тюки с продуктами несет. И учится хорошо, две четверки всего! Будет инженером. А ты что? Бестолковый, ты, Ванька!»

Ванька дурак, Ванька плохо учится и все только бы ему по дорогам бегать. Толку никакого.

И отец. Ремня даст за двойку, а потом причитает: «Хоть бы на рыбалку с мужиками пошел. Я тебя научу всему сам, ты только попроси. И как рыбу прикормить, и как подсекать правильно. А с твоего бега что толку? Пользы никакой».

Я ему: «Бать, так мне учитель физкультуры говорит, что я способный. Отправляет марафон за нашу школу пробежать в субботу. Можно мне участвовать?»

Мать руками разводит, поминая покойного деда, который метко стрелял по яблокам, да больше в жизни ничего делать не умел. Ругается, говорит: «Кто картошку помогать копать будет в субботу? Холода вот-вот стукнут. Все будут работать, а ты прохлаждаться? Лучше уроки учи, а в выходные поможешь отцу с лопатой».

Я руками разведу, покорный взгляд в пол и тихо так спрошу: «Ну мам, то ж за школу! Вдруг первым прибегу, тогда за село выступать буду! А там, гляди и за город».

Но не слышали они меня. Отец по столу кулаком стукнет, сказав: «Кончай самодеятельность свою разводить. Сказано – на картошку идем. Хватит с родителями пререкаться. А физруку скажи, пусть другого дурачка поищет».

Так в дураках я и проходил.

Валентин Степанович, наш учитель физкультуры в пятом классе, пытался меня подбодрить. Говорит: «Ладно, Ванька, я тебя еще отправлю на соревнования. Такие способности нельзя зарывать. Ты еще возьмешь свои медали, вот увидишь».

Я тогда еще думал, чего он не мой отец? Вот был бы у меня такой папка, мы бы с ним и по утрам километраж бегали и в марафонах участвовали. И не пришлось бы постоянно выпрашивать разрешения, объяснять, как важен для меня бег. А мои понять любви к спорту не могут…

Учитель потом все же отправил меня на городские соревнования. Туда обычно не попадают ребята без марафонов за плечами, но Валентин Степанович человек уважаемый, все-таки тридцать лет в школе отработал и столько ребят взрастил. И меня хотел чемпионом сделать. Возлагал много надежд.

Первые соревнования я надолго запомнил. Десятки участников и я такой со всеми в одном ряду на старте. Мамке ничего не сказал, обманул. Она б не отпустила.

Стою, а в голове одна мысль – «не пропусти старт!» Ноги, будто назло, онемели. Так казалось, но нет. Выстрел раздается, и я срываюсь с места, точно пуля. Только и чувствую, как успеваю ногами отталкиваться от земли. Прям лечу, а не бегу.

Местные улюлюкают, свистят. Впереди никого, только ветер в ушах и скорость такая, что мне бы крылья и я воспарю!