Жизнь для Смерти

Сначала блондинка заставляет меня почти час отмокать в ванной, потом отмывает, причесывает и подбирает одежду к церемонии.

Она останавливается на белом длинном платье. Прямой фасон из струящейся легкой ткани, подпоясанный у груди.

Это очень странно – готовится к свадьбе, когда вчера ты чуть не распрощался с жизнью. Да и какая может быть свадьба? Театр абсурда, не иначе.

Большую часть времени я слышу, какая я дура и идиотка, а также мне напоминают о том, что все люди крысы, питающиеся отбросами. Но есть у людей способность – они фертильны. Мне хочется сказать, что подобное везение для меня звучит так же в тягость, как и принуждение оставаться среди вампиров. Но Лора раздражена и любой спор может стоить мне жизни.

С ее речами досадная деталь доходит до меня окончательно. Это не шутка. Зараженные действительно не могут продолжить род. Женщины- вампиры не способны выносить детей. Однако, новая раса кровососущих настолько страстно желает укрепить свои позиции, что вынуждены идти на меры сближения с людьми, потому что именно человек может дать то, чего они так хотят. Плюс это повышает статус и мощь клана перед другими.

Мысль о возможном массовом насилии женщин вампирами отгоняет одно обстоятельство – дампиров способны породить исключительно избранные пары. Со слов Лоры, обращенный вампир должен быть связан с женщиной человеком силой рода. Эта связь нерушима и особенно проявляется только после заражения мужчины. Некто Верховный способен распознать эту особенность между двумя людьми еще до обращения. Поэтому прилагает все усилия, чтобы получить сначала мужчину, а потом женщину.

Крис действительно попал к зараженным не случайно. Охота на него велась еще до трагедии.

В тот день я вызвалась с ним на завод, это была первая вылазка. В планы охотников входила поимка обоих, но Кристофер успел меня вытащить, пожертвовав собой.

Позже Дрейк со своей миссией нейтралитета, созданной еще предыдущим лидером, только отодвигал мою неизбежную роль в пополнении армии вампиров. Рано или поздно, Верховный натравил бы охотников, и я все равно оказалась бы в этом особняке.

Как-то фатально.

– Я могу увидеть Сару? Мне хочется понимать, что она в порядке.

– Да что с ней будет, – отмахнулась Лора, – Девчонка стала лучшей версией себя.

– Что же в этом лучшего?

Я стою за спиной вампира, пока та разглядывает себя в зеркало.

– Жизнь без грязи и страхов, – блондинка оборачивается ко мне, смерив презрительным взглядом, – Не всем повезло сразу лечь в постель к любимому мужчине.

– Она правда обращена? – я старательно игнорирую грязные насмешки Лоры, – Сара не могла попросить о таком.

– И тем не менее попросила. Обидно, правда? Не все хотят вычесывать блох и жить в сарае с гнилым полом. Ты видимо конченная идиотка, раз в голову не приходит мысль о том, что мир давно изменился. Нужно учится под него подстраиваться.

– Вы же вроде не принимаете новеньких в свои ряды. Так как подстроится людям? Стать пищей?

Лора практически взвывает, выказывая свое недовольство.

– Вы же даже на компромиссы не идете. И, если потребуется, быть пищей лучше, чем консервироваться в яме. Я смогла перестроится, твой любимый Крис смог, а ты что? Никто не пытается тебя убить, но ты и тут не довольна. Наверное, таким суждено прятаться по норам, лишь бы отсрочить неизбежное. Вы ведь все равно передохните. Не от нас, так от болезней. Какой в этом толк?

– Если умрем мы, умрете и вы. Хотите умереть от голода? У меня к логике зараженных не меньше вопросов.

Я смотрю ей в глаза и вижу, как бледное лицо загорается яростью. Щеки Лоры горят румянцем, а губы искажает маска гримаса презрения. Наверняка она мечтает дать мне пощечину или сломать пальцы, как грозилась. Но вместо этого зараженная остывает, показав мне улыбку наподобие оскала.

– Хочешь показаться смелой? Да мне плевать вообще, что ты считаешь. – девушка садится на кровать, забросив ногу на ногу, – Все умрут. Только жалкая кучка людей пораньше. А за нас не беспокойся. Мы найдем способ доить вас, как коров. В конечном счете выживет новое, сильное поколение. Перерастет всех и создадим его мы! Вампиры привнесут в человеческое ДНК все самое лучшее, что у нас есть. Эти дети станут великими, точно Боги. Без жажды крови и паршивой человеческой немощи.

– Но вы не можете этого знать!

– Проверишь на себе, дорогуша. Как ты запляшешь, когда ненавистное поколение окажется твоим кровным ребенком?

– Я могу отказаться от этого?

– Да, – вскидывает руками Лора, – Тогда я первая перережу тебе горло. Ничего личного.

Блондинка побеждает. У меня не находится ответов. Все просто до банальности и единственное, что сейчас важно – Крис знает? Что он думает об этом?

Стук в дверь нарушает воцарившуюся тишину. Я поднимаюсь с кровати, но Лора буквально осаждает меня одним жестом, напоминая о моем положении заключенной. Дверь открывается раньше.

– Эмили?

Холодный голос, но такой знакомый. Я замираю, увидев Кристофера в дверном проеме. Все слова застряли комом в горле.

Лора и Крис переглядываются. Вампир ничего не говорит зараженной, но она почти сразу начинает суетится. Хватает с трюмо зеркало и направляется в сторону, выхода.

– Решился? Не ожидала тебя так рано. Что ж, хорошо, оставлю вас, – резюмирует зараженная, добавив, – ненадолго.

Дверь закрывается, подарив долгожданную тишину. Мы остаемся вдвоем с совершенно новым для меня человеком. И человеком ли? Впервые я испытываю неловкость и волнение рядом с ним, не зная, что делать и о чем говорить. До этого момента даже с прежним Кристофером мы никогда не были наедине. Теперь он и вовсе чужой.

– Как ты себя чувствуешь?

– Не очень. Я почти ничего не помню о вчерашнем дне. Ты чем-то усыпил меня?

– Мы не даем людям запоминать дорогу к особняку. Это вынужденная мера. От этого лекарства у тебя может побаливать голова.

– Есть немного, – признаюсь я. Общение выходит скованным. Кристофер переживает, это заметно. Нужно было смолчать, но я не выдерживаю.

– Что они с тобой сделали?

– Не спрашивай об этом. Теперь у нас есть только настоящее. Тебе придется с этим смирится.

– Но…

– Тебя не обратят.

Брюнет, как и прежде, заботлив. Он подходит ближе и берет меня за руку. Очень аккуратно, как будто сейчас я выдерну свою ладонь из его руки и презрительно отвернусь. Но это не так. Я не отстраняюсь.

Черные глаза, клыки. Изменилось больше, чем внешний вид парня, поведение и приобретенная жажда. Что-то внутри Кристофера сломалось и сейчас образ прежнего человека приходится собирать по крупицам, испытывая инстинктивный страх перед его новой сущностью.

На бледном лице отражается боль. Я чувствую, ему сложно быть рядом, говорить со мной, стоять так близко.

К глазам подступает пелена слез, но приходится бороться до последнего, стараясь прятать свои эмоции и переживания.

– Не надо меня бояться, я не причиню тебе вреда. И никто в этом доме. Можешь быть спокойна.

– Крис, я хочу вернуться. Отпусти меня в лагерь.

– Это невозможно. Обратного пути нет.

– Почему? Ты теперь один из них?