Инспектор Ян: Ипсилон-2

– Испытания топлива SLV4 выжгли много лесов.

– SLV4? Это было больше ста лет назад. И к тому же, топливо признали бесполезным и финансово невыгодным,  когда построили квантовый двигатель начали использовать червоточины.

– Да. Но никто все это время не занимался вопросом восстановления планеты. Люди разъехались по космосу бросив Землю истерзанной. Словно хотели убежать и забыть о том, что натворили.

– А Вол Гришин, значит, добродетель?! Допустим. Озеленение планеты это лишь одно из множества дел, которым он ворочает. Макс, мы должны быть холодны и критичны. Добрые поступки человека не могут утверждать, что он не скрывает за ними темных помыслов. И к тому же, факт остается фактом. У Гришина есть трость, которой, скорее всего тростью была разбита панель в каюте покойного. Не многие материалы могут повредить графеновое покрытие. Но золотой мрамор в их числе, Может, не он убил, но он был там. И наверняка что-то знает.

Ян с подозрением заглядывал в глаза нового знакомого. Его посетила мысль, что бывший детектив продался богачам, чтобы сохранить их тайну. Отчего-то Яну не хотелось в это верить.

– Кстати, – спросил он, – как выглядел человек, который забрал ящики?

– Обычный. Высокий и огромный. Он не из корабельной полиции. Я раньше его не видел. На правой щеке, внизу, какой-то шрам. Не обычный. Как будто отпечаток чего-то. Вроде клейма.

– Можно как-то узнать, работает ли это человек на компанию «Мун Ривер»? – Спросил Ян.

Макс подумал над ответом какое-то время.

– Я попробую это разузнать. – Ответил он.

– А что если человек этот из личной охраны Вола Гришина? – Рассуждал Ян вслух. – Это сможешь выяснить?

– Даже если это и так, то подобная информация будет закрыта для общего доступа. Люди… эмм…– Макс искал подходящее слова, – люди из подобного круга обладают некоторыми привилегиями. И мы не можем без их ведома рыскать в личных данных.

– Я тебя услышал. А как насчет тайной службы безопасности лайнера? На таком огромном судне наверняка есть нечто в таком духе.

– Мы с ними даже не видимся. Только знаем, что служба работает.  Они незаметны и следят за всем, что происходит здесь.

– Выходит, они знают обо всем, что здесь произошло. Служба безопасности может работать в интересах кого-то конкретного? Если да, то…

– Мне нравится ваше рвение, инспектор. – Макс перебил Ян, и повысив голос, продолжил, – Но мне не нравится то, к чему вы клоните. Вы упорно хотите связать уважаемого человека со смертью и с попыткой кражи. Я же считаю, что здесь все очевидно!

Макс сложил руки на груди и отвернулся к далекой сцене, на которой выступала очередная группа экзотических танцоров.

– Расскажи! – Скомандовал Ян.

Макс Фердинанд с готовностью обернулся к Яну и быстро, выплевывая будто заранее заготовленные слова, заговорил. Его глаза светились молодостью и даже мелкие морщинки на лбу и вокруг глаз сами собой растворились, словно и не было их никогда.

– Нет сомнений в том, что контейнер пытались ограбить. Я думаю, что оттуда ничего не пропало. Пока не найдены документы сопровождающие груз, сложно что-либо утверждать, но, по моему мнению, те контейнеры были всем грузом, перевозимым компанией. У Лайма Навацки должен быть компаньон. Скорее всего, он в числе обычных пассажиров. Они знали о ценности груза и заранее продумали кражу. Но что-то пошло не по плану. И подельник убивает Навацки и сбегает, оставив груз нетронутым. Тогда можно объяснить, почему пришел человек из службы безопасности и забрал груз.

– Почему же?

– Груз застрахован. Компания-перевозчик, а в данном случае это «Ипсилон Интерпрайз» обязана сохранить все перевозимое.

Наручный коммутатор Макса щелкнул, отразив приказ детектива немедленно явиться перед его рыбьим взором. Макс многозначительно посмотрел на инспектора, призывая того прислушаться к своим словам, кивнул, прощаясь, головой и ушел.

Из толпы праздно шатающихся пассажиров вынырнула яркая фигура Майки, неспешно вышагивавшей под руку с хромающим Гришиным. Волнение при виде девушки вытеснило напускную инспекторскую строгость, которую Ян примерял на себя во время беседы с Максом. Теперь же Ян силился совладать с собой и сохранить остатки самообладания, но обтягивающее алое платье отражалось жаром в каждой клеточке его не послушного тела.

– Познакомься, Вол, это Ян… – Пропела Майка.

Она держалась неестественно радостно, из чего Ян сделал вывод, что девушке совершенно противна компания отчима.

– Мой хороший знакомый. Ян – это Вол Гришин…

– Известный меценат и добродетель. – Ян перебил девушку.

Он протянул руку для рукопожатия. Мужчина обвел Инспектора острым надменным взглядом, помедлил немного, неспешным жестом переложил трость из правой руки в левую и, наконец, ответил на приветственное рукопожатие.

– Говорят, – начал Гришин, произнося слова так же с медлительностью, – через рукопожатие передается много бактерий.

– Говорят, что поцелуй безопаснее. Вы предпочли бы, чтобы я вас облобызал?

– Только в том случае, если б вы оказались привлекательны, хотя бы как моя падчерица. – Гришин с силой прижал к себе девушку, словно она была его собственностью.

Майка засмеялась, но поспешила высвободиться из грубых объятий отчима.

– Итак, – продолжил мужчина, – Вы хотели о чем-то со мной поговорить.

– Давайте отойдем в какой-нибудь спокойный уголок, – предложила Майка

– Отличная мысль! Душа моя, – обратился Гришин к певице, – принеси нам чего-нибудь выпить, а мы подождем тебя под дальними раскидистыми пальмами. Хоть они и не настоящие, а всё же экзотика.

Мужчина, не дожидаясь остальных, проследовал к пластиковой имитации земной растительности. Майка развела руками и полными обиды глазами глядела в след отчиму, после чего покорно отправилась за напитками. Сердце инспектора с болью сжалось в груди. В одно мгновение роскошная, властная над всеми мужчинами, обольстительная знаменитость превратилась в маленького, лишенного ласки ребенка, ненужного своим родителям. Она будто была рождена, чтобы служить; была удобной падчерицей, но ни в коем случае не живым  человеком. Природа наделила Майку красотой, а шоу-биз эту красоту накачал до максимума. И теперь всякий кошелек пользовался ею, как бесчувственным предметом искусства.

Ян на мгновение ощутил холод и одиночество, сокрытые за маской красоты и успешности.  Наверно поэтому её песня Млечного Пути звучала так остро и проникновенно.

– Могу я узнать причину вашего интереса, проявленного ко мне, молодой человек? – спросил Гришин, когда Ян сел за столик напротив него. – Вы журналист?

– В некотором роде. Мне любопытно узнать, какой вид отношений связывает вас с компанией "Мун Ривер"?

– О, совершенно никакого. Впрочем, какое-то время назад один из членов совета директоров был моим давним должником. Когда Майка, совсем ещё подросток, пришла и заявила, что хочет петь на сцене, я обратился к этому человеку с просьбой вернуть старый долг. Он стал инвестором первых двух альбомов Майки. Это все, что связывает меня с этой компанией.

– Это было тогда. А что же сейчас? Какие отношения сейчас у вас с этой компанией?

Вол Гришин усмехнулся. Он даже не взглянул ни разу в глаза своему собеседнику, демонстрируя этим свое неуважение к Яну.

– Я даже не знаю, чем они занимаются. Я лишь владею парой-тройкой транспортных компаний и трачу заработанные мною средства на благотворительность и личные пристрастия. Человек не может без страсти! Иначе его жизнь превращается в серую массу тягучих дней. Он умирает и исчезает. Можно было бы и не рождаться. Так должен мыслить каждый, проживший скудную жизнь.

– Мистер Гришин, вы владеете компанией «Ипсилон»?

– Нет. Пока нет. Но я буду счастлив завладеть ею. Возможно, в ближайшие сроки. Это моя страсть! Вы играете в карты? – Спросил внезапно Гришин и неожиданно заглянул Яну в глаза. Этот острый взгляд пронзил разум, душу и сердце инспектора насквозь.

– Я не азартен. – Быстро ответил Ян и отвел глаза в сторону.

– Да вы врете! – Восторжествовал Гришин. – Ваша страсть, ваш азарт – это ходить по людям и выискивать в них что-нибудь незаконное. Вы уже получили звание Инспектора? – Вдруг спросил Гришин.

– Считаете, не заслуженно?

– Нет, что вы. То, что имеет человек, чего он добивается, всегда заслуженно им. Я бы мог предложить вам работу на моем будущем новом корабле. Нынешний детектив, если говорить языком формализма, не справляется со своими обязанностями.