Добро пожаловать в 5.0

Другие люди для Милы по-прежнему оставались закрытыми книгами. И даже обложки у них не их собственные, а те, что надела на них сама Мила – надела и дальше никогда не заглядывала, то ли чтобы не разочаровываться, то ли чтобы не очаровываться ещё сильнее.

Так, обложка у книги с директором была иссиня-черная, бархатная, абсолютно уникальная и невероятно дорогая – инкрустированная драгоценными камнями, золотыми скобами, с золотыми буквами и золотым же обрезом. Всё свидетельствовало о том, что это раритет – не всем доступный, не для всех предназначенный, и раз уж вам посчастливилось к нему приблизиться, то падайте ниц и цените каждую фразу, слетающую со страниц этого восхитительного редкого фолианта.

Книга про Зою – это что-то наподобие «Маленького принца»: вроде сказка, а вроде философия. В любом возрасте найдёшь для себя что-то новое и откровенное, при этом каждое открытие будет нести в себе не только глубокий смысл, но и вдохновляющий элемент, способный воодушевить даже самого закостенелого пессимиста взглянуть на мир и поверить, что счастье «можно найти в одной-единственной розе…»

Книга про Лилю – это, скорее, толстенный (неожиданная аллегория – тончайшую во многих смыслах Лилю сравнить с толстенным книжным экземпляром) кодекс поведения Эмили Пост «Этикет»: ответы знает на все вопросы, решения найдет в любой ситуации и никогда, ни при каких обстоятельствах не даст повода усомниться в собственной правоте и изысканности.

Книга про Макса… Ох, эта книга про Макса… От одного воспоминания о муже ёкало сердце и как-то нервно сжимались ладони…

Мила вспомнила, что совсем недавно в книге про Макса появилась новая неведомая глава…

Любуясь заново открытыми в старом компе фотографиями их семейной идиллии, Мила полезла в корзину с надеждой найти там нечаянно удалённые и обнаружила давний доклад Макса, который он готовил к какой-то своей конференции.

Название у доклада было не только непонятным, но и непроизносимым – тем не менее Мила доклад восстановила и полезла его читать: всё, что хоть как-то касалась её любимого мужа, имело сейчас для Милы особый ценный смысл, даже если никакого смысла в этом она не понимала.

Блуждая сквозь совершенно непонятные предложения, представляя, как Макс их строчил на компе, вероятно ночью, Мила вдруг споткнулась о фразу «Моя исповедь».

Неожиданность была такой невероятной, фраза такой неуместной и для Макса, да и для самой Милы неподходящей, что сначала она словно через неё перепрыгнула глазами и лишь спустя пару строчек, осознала – она пропустила что-то, заслуживающее внимания, хоть и невозможное для доклада с непроизносимым названием…

У Милы бешено колотилось сердце, внутренние проводочки словно получили больший, чем способны вынести, разряд тока, и от этого тело странно вибрировало, а на глаза почему-то навернулись слёзы – захотелось мгновенно захлопнуть компьютер, забыть навсегда этот момент и остаться в своей, пусть и не совсем понятной, но понятно непонятной жизни…

– Все уже пришли, открыто, – откуда-то с небес прозвучал голос уборщицы Вали.

Мила поняла, что стоит перед дверью офиса, парализованная неожиданными воспоминаниями о вчерашнем вечере…

– Да, да, спасибо, я чего-то замешкалась, хорошего вам дня, – пролепетала Мила, подняв голову и увидев на лестнице этажом выше знакомую женщину со шваброй.

Сама женщина, её будничный вид с инвентарём и привычная фраза про добрый день пусть немного, но всё же вернули Милу в реальность, и пусть совсем немного, но всё же вселили надежду, что день будет добрым.

3.2 Помощь vs провокация

Мысли про Макса и его «исповедь» словно воробьи, сидящие на соседних ветках – только и ждут, когда Мила потеряет бдительность, чтобы галдящей стайкой налететь на неё, как на хлебные крошки.

Это ощущение угнетало и напрягало – что бы Мила не делала, о чем бы не думала, она словно боковым зрением души ощущала беспрестанное присутствие проблемы и задачи. Она ещё не могла определить для себя, чего больше – проблемы или всё-таки задачи?

Задачей для неё сейчас – помимо того, что необходимо разобраться с самой собой и со своей дальнейшей жизнью – было принять факт ухода Макса и понять, почему и главное – зачем, для чего ей, ему и им нужен был этот уход.

Проблемой же было то, что решать эту задачу Миле приходится самой, без какой-либо помощи и даже, что логично в данных обстоятельствах, без присутствия Макса.

И её неожиданная находка «исповеди» эту проблему, да и задачу, облегчала или наоборот?

С одной стороны, что тут сложного? Тебе прислали подсказку – бери «Исповедь» мужа и читай: находи там ответы на все свои вопросы – что ты пропустила, что не так поняла, чему не придала значения, общаясь с ним в жизни…

Но в мире Милы всё было не так просто – подсказка могла оказаться ловушкой, которая заведет Милу совсем не туда и более того, лишит её права на удачу.

Когда-то в юности Миле попалась компьютерная, по нынешним меркам совсем примитивная игра – даже не в телефоне (тогда таких ещё не было, у Милы и её окружения точно), а на портативной приставке. И хотя Мила никогда не была азартной и охочей до игр, она почему-то решила в неё поиграть.

В игре было несколько уровней, какие-то лабиринты, препятствия, которые необходимо было пройти, воспользовавшись помощью друзей и избегая ловушек врагов.

Больше всего Милу удивило, что помощь в игре выглядела почти также, как и ловушка, и чтобы их отличить, необходимо было включить логику и воображение.

Так, например, можно было долго искать верный путь, а потом, когда казалось, что вроде выходишь на верную тропу, тебе вдруг подкидывали соблазн «срезать», чтобы попасть быстрее туда, куда тебе надо, но это оказывалось ловушкой, в которой ты терял жизни или вообще вылетал из игры.

И конечно, верным в таком случае решением было проигнорировать подсказку и следовать своему выбранному маршруту.

Мила помнила, что никак не могла научиться отличать подсказку-помощь от подсказки-провокации и вынуждена была постоянно начинать игру заново, многократно из неё вылетая.

Потом она проанализировала и поняла, что у провокаций есть свои особенности – подвох прятался там, где плата за помощь оказывалась принципиально недопустимой или несоразмерной.

Так, если требовалось за что-то нужное отдать одежду, то это помощь, а если необходимо было отказаться от друга-коня – провокация; если свернуть с дороги нужно было, чтобы помочь старушке донести воду и там увидеть скрытый проход, то – опять помощь, а если сойти с дороги предлагалось, чтобы наесться сочных яблок, то это уже могло быть провокацией.

Только когда Мила в этом разобралась, выигрывать стало гораздо легче.

И принцип этот она перенесла в жизнь – если ей «посылался» какой-то «знак», казавшийся помощью, то Мила перед тем, как этим «знаком» воспользоваться, всегда проверяла – взвешивала на своих внутренних весах – это помощь, это провокация или это просто случайность, которую её неуёмная фантазия превращает в «знак». Последнее, кстати, часто бывало наиболее вероятным, но не в этот раз – получить в руки ключ к мыслям и чувствам того, кто сейчас занимал почти все её ментальное пространство. Это никак не могло быть случайностью…

Но всё равно оставалось ещё два варианта – помощь или провокация?

Да, «исповедь» ей попалась в руки сама (может, интуиция её привела?) – Мила её не искала и даже не подозревала о её существовании, но всё равно этот текст ей не принадлежит, и разрешения им воспользоваться у неё нет.

Более того, рукопись находится там, где её никто ни за что не нашел бы – что однозначно указывает на нежелание автором ею делиться.

Да и с детства усвоенный урок – не читать чужие дневники – тоже связывал Миле руки.

Можно воспользоваться практически беспроигрышным тестом – поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой: представить, что это её, Милину, «исповедь» нашел Макс в момент их раздора и желания спасти их отношения – хотела бы она, чтобы он открыл её сокровенные записи?

Ответ прятался в содержании дневника – если бы там было то, что поможет и помирит, то конечно, да, а если наоборот?..

Можно мысленно представить себе, как кто-то, кого ты уважаешь и чьему авторитету ты беспрекословно доверяешь, наблюдает, как ты открываешь компьютер, чтобы… Нет, от этой мысли становилось страшно и стыдно, и неважно, кто в этой роли бы выступал – Милин отец, которого она уважала и кому доверяла, или сам Макс, который для неё тоже всегда был авторитетом и человеком, мнению которого она во всем доверяла.

Ещё можно спросить у подруг, но… Миле и от этой мысли становилось не по себе.

Вроде как все тесты указывают на то, что читать «исповедь» Макса – это, как минимум, плохая идея.

Но почему же тогда что-то или кто-то на самом дне Милиной души шепчет ей, что это может быть спасением, совсем неслучайно ей посланным?

– Вам прислали с курьером, – в кабинет Милы, постучавшись, вошла администратор Женя. У неё в руках был большой букет от клиента, которому Мила по доброте своей или слабости позволила сделать в рекламном макете миллион правок, но зато макет получился именно таким, каким его представлял себе сам клиент.

– Цветы, – больше с удивлением, чем с радостью произнесла вслух Мила, – спасибо.

Цветы в жизни Милы были как раз таки хорошим знаком, свидетельствующим о том, что она движется в верном направлении.

– Какое же именно направление моей интуиции верное – читать «исповедь» или не читать? – в голове у неё уже была каша, в душе – тёмная смута.

Мила вдруг почувствовала смертельную усталость – и немудрено: всё это время, пока одна часть её насиловала себя мыслями о неразрешимом личном, другая выполняла не терпящие отлагательства рабочие дела.

– Пора сделать паузу и скушать «Твикс», – сама себе и помощнице Жене, которая ставила на стол букет, пошутила Мила и отправилась в соседнее с офисом кафе. Не столько, чтобы выпить там кофе, сколько, чтобы просто пройтись и, возможно, движением физическим остановить эмоциональный поток внутри себя.

3.3 Формула любви