Нет, я не изменил: до старости глубокой
Я тот же преданный, я раб твоей любви,
И старый яд цепей, отрадный и жестокий,
Еще горит в моей крови.
Хоть память и твердит, что между нас могила,
Хоть каждый день бреду томительно к другой, –
Не в силах верить я, чтоб ты меня забыла,
Когда ты здесь, передо мной.
Мелькнет ли красота иная на мгновенье,
Мне чудится, – вот-вот – тебя я узнаю, –
И нежности былой я слышу дуновенье
И, содрогаясь, я пою.
2 февраля 1887
«Одним толчком согнать ладью живую…»
Одним толчком согнать ладью живую
С наглаженных отливами песков,
Одной волной подняться в жизнь иную,
Учуять ветр с цветущих берегов,
Тоскливый сон прервать единым звуком,
Упиться вдруг неведомым, родным,
Дать жизни вздох, дать сладость тайным мукам,
Чужое вмиг почувствовать своим,
Шепнуть о том, пред чем язык немеет,
Усилить бой бестрепетных сердец, –
Вот чем певец лишь избранный владеет!
Вот в чем его и признак и венец!
28 октября 1887
Теперь
Мой прах уснет, забытый и холодный,
А для тебя настанет жизни май…
О, хоть на миг душою благородной
Тогда стихам, звучавшим мне, внимай!
И – вдумчивым и чутким сердцем девы –
Безумных снов волненья ты поймешь,
И отчего в дрожащие напевы
Я уходил, – и ты за мной уйдешь.
Приветами, встающими из гроба,
Сердечных тайн бессмертье ты проверь:
Вневременной повеем жизнью оба,
И ты, и я, – мы встретимся…
– Теперь!
Отошедшей
Ты отстрадала, я еще страдаю, –
Сомнением мне суждено дышать, –
И трепещу, и сердцем избегаю
Искать того, чего нельзя понять…
А был рассвет – я помню! – Вспоминаю
Язык любви, цветов, ночных лучей…
Как не цвести всевидящему маю
При отблеске родном таких очей!