Все тот же золоченый крест,
Среди зеленой густоты
Карнизов обветшалых пятна,
Внизу могилы и кресты.
И мне – мне, кажется, понятно,
Что шепчут куполу листы.
Еще, колеблясь и дыша,
Над дорогими мертвецами
Стремлюсь куда-то, вдаль спеша, –
Но встречу с тихими гробами
Смиренно празднует душа.
«Всё, что? волшебно так манило…»
Всё, что? волшебно так манило,
Из-за чего весь век жилось,
Со днями зимними остыло
И непробудно улеглось.
Нет ни надежд, ни сил для битвы, –
Лишь, посреди ничтожных смут,
Как гордость дум, как храм молитвы,
Страданья в прошлом восстают…
28 февраля 1892
«Не спится. Дай, зажгу свечу! К чему читать?…»
Не спится. Дай, зажгу свечу! К чему читать?
Ведь снова не пойму я ни одной страницы,
И яркий белый свет начнет в глазах мелькать,
И ложных призраков заблещут вереницы…
За что ж? Что? сделал я? Чем грешен пред тобой?
Ужели помысел мне должен быть укором,
Что так язвительно смеется призрак твой
И смотрит на меня таким тяжелым взором?
«Кровью сердца пишу я к тебе эти строки…»
Кровью сердца пишу я к тебе эти строки:
Видно, разлуки обоим несносны уроки,
Видно, больному – напрасно к свободе стремиться,
Видно, к давно прожитому нельзя воротиться
Видно, во всем, что питало горячку недуга,
Легче и слаще вблизи упрекать нам друг друга.
«Жизнь пронеслась без явного следа…»
Жизнь пронеслась без явного следа.
Душа рвалась, – кто скажет мне, куда?
С какой заране избранною целью?
Но все мечты, все буйство первых дней
С их радостью – все тише, все ясней
К последнему подходит новоселью.
Так, завершив беспутный свой побег,
С нагих полей летит колючий снег,
Гонимый ранней, буйною метелью,
И, на лесной остановясь глуши,
Сбирается в серебряной тиши
Глубокой и холодною постелью.