Служили два товарища. Сказания, размышления, наблюдения

После дембеля я успел еще некоторое время поработать в Тюменской области, в Ханты-Мансийском округе. Туда мы дружной компанией прибыли прямо со службы.

А бывшим военнослужащим отпуск в то время полагался по истечении трех месяцев от начала исчисления рабочего стажа на месте поступления на работу после службы.

Приехал в отпуск домой… и остался. Не стал уезжать обратно, а вернулся в свое учебное заведение, техникум, продолжать прерванное обучение. «Добил» оставшийся год, получил диплом, вышел на работу, как молодой специалист, на авиационный завод.

Было большое желание продолжить обучение в ВУЗе, но по законам того времени, любой специалист среднего звена, обязан был отработать на производстве в течение трех лет.

То есть терялось право обучения по дневной форме. Нам законы не преграда – решив, что «мы пойдем другим путем», в тот же год поступил в институт на заочное отделение.

Вот об этом, о некоторых наиболее интересных на мой взгляд, эпизодах своего обучения в ВУЗе, я хочу немного поговорить.

В жизни студентов всегда происходит много ярких событий, и один их них, случай с моими друзьями, навсегда запечатлелся в моей памяти.

И я об этом случае частенько рассказывал им же, моим друзьям, но один из них, главный герой моего повествования, как-то отнесся к этому с недоверием и упрекнул меня в том, что все это я выдумал.

Я не стал оспаривать его мнение, а просто-напросто описал события тех лет так, как мне об этом рассказывал сам герой моего рассказа, кстати, тот, самый Фома неверующий.

Я в то самое время был, где-то рядом, но все происходящее своими ушами не слышал. Тем не менее всецело доверяюсь красиво изложенной истории со слов моего друга и излагаю в своей интерпретации, в расширенном варианте.

С Сашкой и Назаром мы учились на одном курсе экономфака. В 80-х годах специальность экономиста вдруг стала очень модной и перспективной.

По этой причине курс наш был очень пестрым и переполненным донельзя. Кого там только не было: и военные прапора, и милицейские сотрудники всех мастей, торговые работники, учителя, профсоюзные работники, и даже была одна балерина.

Это еще не полный перечень обучающегося люда, жаждущего получить диплом о высшем экономическом образовании. Были в наших рядах и партийные чинуши, и советские работники, считавшие себя элитой тогдашнего общества.

И вся эта разношерстная масса дружным строем переходила от одной сессии к другой. Набирая такой большой курс, руководство факультета, по всей вероятности, рассчитывало на естественный отбор.

Во всех «нормальных» ВУЗах всегда бывает большой процент отсева после первой же сессии. На такой результат, наверное, и было нацелено руководство нашего факультета, набирая непомерно большой курс.

Но оно допустило просчет. Наши люди, хоть и «не ездют в булошную на таксё», но за призрачный образ востребованной специальности в будущем, ухватились мертвой хваткой. Никто не хотел уходить без боя.

Все, удивительным образом, с успехом сдавали сессии и переходили из курса в курс. Преподаватели не уставали нам повторять:

– Мы не нуждаемся в экономистах в таком количестве и в любое время можем с вами распрощаться.

Это они без устали повторяли, имея в виду тот фактор, который должен был сработать против нас и наши ряды должны, когда-то поредеть.

Но все тщетно, народ твердо решил, во что бы то ни стало дойти до финиша и получить диплом экономиста.

На фоне всего этого обстановка внутри коллектива была нервозной, напряженной. Все делали друг другу мелкие пакости и разного рода подставы. Редко кто на экзамене мог протянуть утопающему товарищу руку помощи.

В общем, группа была большая и каждый жил в ней своей собственной жизнью.

Мы же, три шалопая – Сашка, Назаревич (по правде говоря, его зовут Назар) и я, относились к учебе по философски просто: особо не напрягались, красная корочка, в виде диплома не затмевала наш разум; могли прогуливать лекции, пропускать семинары.

Притчей во языцех стали наши «брызгания». Причем брызгали мы, как перед самой сдачей экзаменов, также, в обязательном порядке, и после сдачи.

Многие наши сокурсники были с западных регионов, были с Севера, например, с Якутии и им было невдомек, что это значит «брызгать».

С религией в стране была напряженка. Что говорить о тех, кто был издалека, когда наши же местные барышни, по-первости, не совсем принимали наш обряд. Бывало, спрашивают нас, намылившихся слинять с лекций:

– Парни, куда это вы лыжи навострили?

Мы им в ответ:

– Брызгать пошли, завтра же экзамен!

Нам троим, в плане учебы везло несколько больше, чем некоторой части наших коллег.

Долговременных «хвостов» не имели, все причитающиеся испытания сдавали вовремя и задолженностей, практически, не имели. За исключением отдельных, досадных случаев.

К концу первого курса нашего полку прибыло. Мы, как сдружились с лучшими девушками нашей группы, во главе со старостой, так и прошагали дружной компанией вплоть до получения дипломов.

Глядя на нас, некоторые личности женской половины, доставали нас вопросами:

– Ребята, как это у вас ловко получается – не блещете образцовыми посещениями лекций, не проявляете особого рвения к учебе, однако, «хвостов» за вами не наблюдается?

На что мы неизменно ответствовали:

– Так мы же с Богом дружно живем. Всегда вовремя угощаем его – брызгаем от души, не гневим его, словом, мы очень богобоязненные люди.

Они кивают головами и в знак согласия тоже проявляют желание совершить, что-нибудь этакое:

– Мы сегодня, с девочками, тоже пойдем брызгать.

Мы же, строим умные лица и с печалью в голосе сокрушаемся:

– Нет, вам не положено этого делать. Это великое действо должны совершать только лица мужеского полу! Женщинам, а тем более молоденьким девушкам ни в коем случае нельзя; даже думать не моги!

Они хватались за спасительную соломинку:

– А вы нам поможете, составите компанию?

Поломавшись для вида, ровно столько, чтобы бы не перегнуть палку, мы соглашались оказать им «посильную» помощь. Главное наше условие: присутствие всей троицы – не обсуждается. Угощение должно соответствовать уровню столь важного события.

В скором времени о наших проделках разузнали все и каждой группке, стайке девчат, тоже захотелось быть в стройных рядах основной массы сокурсников и оказаться в числе сопричастных к нашему таинству.

Мы никогда и никому не отказывали, но на наши шалости с укоризной смотрели дамы из нашего, так называемого, высшего общества. Им хотелось видеть нас всегда в своем кругу.

Они разработали на этот счет свой стратегический план. Просекнув в наших рядах предательские поползновения, они самым решительным образом, старались пресечь идею брызгания на стороне, в самом ее зародыше.

Взамен на нашу лояльность, обычно презентовали не менее интересную программу, в виде обильного угощения, где имели место и «каравай хлеба, и икры бадейка, и жареная индейка, и стерляжья уха, и телячьи потроха – и такой вот пищи, названий было до тыщи».

Если ничего интересного не предвиделось, то мы вечно пропадали у Сашки. То, якобы, пишем конспекты; то, будто бы, готовимся к экзаменам. Он с семьей, в то время, жил на Батарейке, в собственном доме.

Татьяна, жена его, завидев нашу троицу, всегда удалялась по своим «срочным» делам. Сколько дней и ночей мы провели в Сашкином доме – не сосчитать.