Цена доблести

Цена доблести
Агапий Тихонов

Попасть в пехоту накануне сражения для Стража Цитадели хуже смерти. Это позор. У Талиона теперь одна возможность сохранить лицо – геройски погибнуть в первом же бою. Но одно дело подростковые представления о героизме, и другое дело – реальная война, где происходят события, к которым не готовят в элитной военной академии Гондора.Это история о любви и ненависти, о дружбе и подлости, о доблести и трусости.О трусах не слагают легенды, предателей не воспевают в песнях…

В оформлении обложки использована фотография

https://wallhere.com/ru/wallpaper/256008

Цена доблести

Доблесть – это внутреннее качество человека,

толкающее его на совершение благородных поступков,

не ради вознаграждения, а руководствуясь собственным

кодексом чести.

Пролог

Небо… Он никогда не обращал внимания, какое огромное, бескрайнее небо у него над головой. Прозрачной нетронутой чистотой оно вздымалось в синюю высь, где в торжественной тишине проносились белыми клочьями невесомые облака. Он, словно, ничтожный пилигрим, застыл на пороге вожделенного храма. Казалось, в любой момент тонкая связь с землей оборвется, и он, сорвавшись в лазурную бездну, будет бесконечно долго падать в эту хрустальную глубину…

Глава 1. Держать строй, олухи!

Фаланга держалась из последних сил. После трех часов сражения в строю оставалось немногим более половины личного состава. А орки все прибывали. Только отбили очередную атаку, и бойцы смогли перевести дух, как утробный звук рога, похожий на брачный вопль элефанта, возвестил о прибытии нового отряда.

– А ну, недоноски, собрались! – раздался хриплый голос сотника – Очистить копья! Добить выживших уродов. Своих раненых в тыл. Да, пошевеливайтесь, кастраты, мать вашу! Двухметровый детина подкрепил свои слова выразительным жестом. От этого движения могучие мышцы под кольчугой вздулись буграми. Доспехи сидели на сотнике как влитые. Поговаривают, что он даже родился в кирасе. В образ бравого вояки органично вписывался и блестящий лысый череп, и узкий, не обезображенный интеллектом лоб, и сломанный нос, и мощная нижняя челюсть. Глядя на сотника, невольно закрадывалось подозрение, не согрешила ли его бабушка с горным троллем.

Солдаты, помогая друг другу стали устало снимать с длинных копий насаженных на них врагов. Тут и там послышались предсмертные рыки и завывание добиваемых орков. Заученными движениями бойцы соорудили из копий и плащей носилки, и начали выносить раненых товарищей. Много раненых.

Вдруг со стороны противника послышался гортанный вой – боевой клич орков – подхваченный сотнями глоток, он многократно усилившись, накрыл позиции людей, липкой волной холодного страха забрался под доспехи, парализуя волю.

Вой стих также внезапно, как и раздался. В наступившей тишине отчаянно заломило уши. Солдаты испуганно переглянулись. Их глаза были полны животного ужаса. Казалось, еще мгновение и фаланга разбежится, побросав оружие.

– Что вы ссыте, молокососы, – голос сотника был подобен хриплому грому – моя жена, когда кончает – орет страшнее! Это всего лишь очередная шайка зеленорожих ублюдков! Вон мы их сколько сегодня нарубили – и он указал на вал мертвых тел в рост человека высотой, который выразительно очерчивал границы линии обороны. – А к тому, кто считает это писклявое завывание самым страшным звуком в своей жизни, я лично подойду и спою на ушко… это развеет ваши заблуждения!

Поток брани привел бойцов в чувство. Своего сотника они боялись гораздо больше всей армии Мордора. Послышался одобрительный гул голосов и воинственное бряцанье оружия.

– Слу-уша-ай мо-ою кома-анду-у! – проревел сотник – Выровнять строй! Сомкнуть ряды!

Передавая приказ к маневру, тоскливо и в тоже время величаво провыл рог, громко ухнули и зашлись в маршевом ритме барабаны. Трам-там-там, трам-там-там…

«Вот ведь досталось местечко – гримаса головной боли исказила лицо Талиона – прах побери эту роханскую медовуху… Вот сивуха, так сивуха… И зачем мы ее столько выпили? Ах, да… Братались с союзниками… Мол Элитная конница Рохана и Легион Стражей Цитадели братья навек… Или от черного гномьего портера так башка трещит?.. Точно от портера. Разве в нижнем городе найдется добрый портер. Вчера по-крайней мере они не нашли. Хотя долго искали… и весело… В нижнем городе не скоро забудут эти поиски… Но это было уже после того, как поехали на бал… Потому что на балу пили исключительно гондорское марочное, а от него голова болеть не может… Это факт…».

Бал… – горечь воспоминания заполнила всю сущность Талиона, затмив собой даже дикую головную боль – не надо было вступаться за ту смазливую маленькую эльфийку – сидел бы сейчас в резерве командования. Нет же, надо было доказать, что ты настоящий рыцарь… Может он и не обижал ее вовсе, тот дворянин в шелковой маске. Может у них игры такие. Все произошло очень быстро. Даже меч обнажать не пришлось – двинул кулаком в ухо, да прижал к полу для верности. А потом весь гордый собой на горло ему сапогом надавил – «Какое, говорю, гнида, твое последнее слово будет»? «Разжаловать!!! В рядовые!!! В пехоту!!!» – прохрипел противник голосом Маршала Легиона Стражей Цитадели. Тогда, его это обстоятельство лишь позабавило, и не помешало кутить всю ночь.

А утром в его комнату вломились гвардейцы, подхватили с кровати пьяное в хлам бесчувственное тело, и, выволокли на улицу. Очнулся он уже в походном обозе первого пехотного легиона по пути к месту сражения. Все иллюзии, относительно «какой-то ужасной ошибки» не стесняясь в выражениях, немедленно развеял сотник. Та еще зверюга… Хорошо, хоть ребра не сломал… Зато Талион узнал много нового и о собственной ориентации, и о сексуальных пристрастиях своей бабушки, и об особенностях анатомии всего пантеона мордорских богов…

Мда-а-а… Надо же было так попасть…

Попасть в пехоту накануне сражения для Стража Цитадели было хуже смерти. Это был позор. У Талиона теперь была одна возможность сохранить лицо – геройски погибнуть в первом же бою. Что он вероятнее всего и сделает в ближайшее время, если орки не ослабят натиск. Если, конечно, у него раньше не лопнет голова от дикого рева рогов и бешенного боя барабанов. Бывшему стражу досталось место в предпоследнем строю пехотной фаланги, прямо напротив сигнальной группы.

– Поднять щиты – продолжал командовать сотник – копья то-о-овь! Там-тарам-тарарам – ухнули барабаны.

Талион снова поморщился и принялся выполнять команду – он же теперь пехотинец, в звании рядового… Ниже просто некуда…

Фаланга закрылась щитами и ощетинилась копьями.

Ветер неторопливо колыхал черные знамена Гондора с вышитым на них серебряным деревом. На верхней площадке Цитадели в торжественном молчании замер построенный в три шеренги выпуск военной академии. Сто двадцать юношей в парадных доспехах готовились принести присягу Стражей Цитадели. Тишина стояла такая, что казалось, было слышно, как падают высохшие листья с увядающего Белого Дерева – символа Гондора. Вдоль строя не спеша шли два человека в богато украшенных доспехах. На первом метрилловая корона, у второго в руках стальной жезл. Первый – король Гондора, второй – маршал легиона Стражей Цитадели.

Остановившись под сенью Белого Дерева, король обратился к будущим стражам с речью. Простые слова, сказанные монархом, казалось, проникали прямо в душу: «Вы – элита нашей армии, наивысшее воинское подразделение. Вы – Стоящие У Трона. Выше вас только король… Клянетесь ли вы отдать жизнь во славу Гондора и вашего короля?..».

По лицу Талиона, стоявшего на вытяжку во второй шеренге, от переизбытка чувств потекли слезы, когда весь строй хором прокричал: «Клянусь!!!».

– Клянусь… – одними губами беззвучно повторил юноша.

За валом из убитых воинов послышалась возня и приглушенные рыкающие голоса. Противник явно занимал позицию для атаки.

– Десять шагов назад, марш! – и фаланга стала медленно отступать. Каждый шаг сопровождался ударом барабана и молодецким уханьем тысячи солдатских глоток.

Тр-р-рам! Ух!

Тр-р-рам! Ух!

Тр-р-рам! Ух!

Тр-р-рам! Ух!

Совершив маневр, фаланга замерла. Противник тоже выжидал. Все звуки стихли. Даже раненные перестали стонать.

«Вот он, момент истины, когда каждый может показать на что способен. Проявить отвагу, и затмив остальных доблестью, беспримерным геройством проложить себе путь к славе» – с пафосом думал молодой человек – «но как можно проявить отвагу, находясь в тылу… Надо пробираться ближе к передовой».

Талион завертел головой, заметался в тщетной попытке пробраться в первую шеренгу.

– Даже не думай, парень… – полутораметровый меч сотника уперся ему в спину – а ну-ка, займи свое место!..

Но договорить ему не дали – за валом из тел разом заревело несколько сотен глоток и небо покрылось росчерками сотен летящих стрел.

– Щиты вверх, все демоны преисподней вам в глотку! Головы прикройте, недоумки! – орал сотник, выпучив глаза – Не дрефьте, ханурики, пока лучники бьют – пехота не попрет! Они же не хотят перебить своих.

Воины, не теряя времени, подняли щиты над головами, превратив фалангу в некое подобие черепахи. И как раз вовремя – спустя секунду, по импровизированному панцирю забарабанил смертоносный дождь.

«Из нашего сотника получится отличный оракул» – подумал Талион, ссутулившись под тяжелым щитом. Пехота действительно не поперла – поперла конница, если так можно назвать атаковавший их отряд всадников на варгах.

Глава 2. Дочь своей матери

Раннее утро укутало долину Дагорлад холодным туманом. Солнце еще не поднялось над горами, и освещало пока земли по другую сторону перевала Эфел-Дуат. Первые рассветные лучи окаймляли темные силуэты вершин багровым пламенем. Похоронный обоз не спеша продвигался сквозь туманный сумрак к месту вчерашней битвы. Целая вереница кибиток ожидали своей очереди, чтобы забрать скорбный груз, и доставить домой погибших и раненых бойцов. На одной из повозок сидела юная темноволосая эльфийка в походной одежде сестры милосердия. Мерное покачивание подводы убаюкало девушку, и ее сознание, по воле Морфея перенеслось далеко на север, в родной Тауримлад. Ей снился кувшин…

Прекрасный кувшин искусной гномьей работы разлетелся вдребезги.