Падение дома Орио. Том 1

– За мной, только осторожно, – шепнул юный киран, прозванный Мышонком за юркость и маленький рост. – Здесь всякие могут бродить… может быть опасно.

Все оказалось легче, чем ожидала Ольви. Мышонок согласился провести ее за Лисом почти сразу, стоило отдать ему три ленты, вышитые золотые нитями. Как она раньше не додумалась?

Они давно миновали освещенные улицы и нырнули в лабиринт извилистых переулков – здесь фонарей почти не было, а из тех, которые были, половина была разбита. Замирали и прижимались к стене или забору, если впереди мелькала чья-то тень.

А потом Ольви услышала приглушенную музыку – такую играли в тавернах попроще. После поворота они увидели, откуда она доносилась: двухэтажный дом с закрытыми ставнями, из-под которых пробивался свет.

Охранник-киран, увидев их, насупился и скрестил руки на груди. Мышонок шепнул ему что-то, тот хмыкнул, но взял от него записку и передал кому-то внутрь в маленькое окошко. Ждать пришлось недолго, вскоре окошко отворилось, охранник выслушал ответ, что-то недовольно проворчал и отпер дверь. Мышонок схватил Ольви за руку и потянул внутрь.

Внутри было шумно от музыки и разговоров – иногда их прорезали женские визги и смех; пахло так, как обычно пахнет в тавернах, но к этому запаху подмешивался тонкий запах дурмана. Сначала Ольви решила, что это обычный кабак для низших рас. Здесь играли музыканты – что-то шумное и залихватское; официанты – гибены и кираны – с подносами сновали между столиками. Но за каждым столиком вместе с мужчинами была женщина или девушка, одна или несколько: в основном молодые и стройные гибенки, но киранки тоже попадались. Почти все были пьяны, а одеты так бесстыдно, что Ольви бросило в жар. В пристанище поэтов и художников девушки тоже одевались экстравагантно, но там это было изящно, иронично, изысканно, а здесь… Ольви невольно обхватила себя за плечи: хорошо, что она в плаще с капюшоном и маске…

Она уже поняла, где очутилась. Кто-то когда-то упомянул публичный дом при Белке и Змее. Белка тогда зашипела, как сердитая кошка, а Змей промолчал и сделался очень задумчивым. Неужели он тоже здесь бывал? Ольви окинула глазами зал – да, здесь были белокурые и светлокожие представители высшей расы.

К ней уже повернулось несколько голов, и она неловко застыла посреди зала, не зная, что делать.

– Синичка, – вдруг шепнули ей. Она рывком обернулась на знакомый голос – перед ней стоял Лис, бледный в своей черной маске, с непередаваемым выражением лица. Ольви тут же вцепилась ему в плечи, спрятала голову у него на груди и замерла, ожидая бури. Сейчас он вытащит ее отсюда, как шкодливого котенка, а потом отчитает, а потом…

Лис взял ее за подбородок, заставил взглянуть на него, улыбнулся правым уголком рта – так, как улыбался только он – а потом наклонился и поцеловал прямо в губы.

Окружающие тут же потеряли к ним интерес, а Ольви задала вопрос, который сам прыгнул на язык:

– А что ты здесь делаешь?

– Мой отец – хозяин публичного дома, – просто ответил Лис. – А я… привожу клиентов. Вон сидят наши знакомые – я был с ними, когда ты пришла. Пойдем, поприветствуешь их.

Ошеломленная новостью, Ольви послушно пошла за ним. И все-таки не удержалась:

– А ты не спросишь, что здесь делаю я?

– Я знаю, – очень спокойно ответил Лис.

Юноши высшей расы за столиком, все знакомые Ольви по ночным прогулкам, встретили их хмурыми взглядами и молча наблюдали, как Лис усаживает ее рядом с собой.

– Синичка, – обратился он к ней, – ты когда-нибудь пробовала огненный эль?

Один из соседей резко встал и смерил Ольви презрительным взглядом.

– Пожалуй, я пойду, – отрывисто сказал он. – Мне достаточно впечатлений на сегодня. Доброй ночи, господа.

И стремительно зашагал к выходу.

– А мы, пожалуй, останемся, – лениво протянул еще один, переглянувшись с другими. – Только я пересяду к бару – я сегодня еще не видел малышку Мирту.

Один за одним все переместились за соседние столики или к барной стойке, и к ним тут же подсели веселые девицы.

У Ольви, огорошенной таким приемом, пылали щеки, в горле пересохло, и, когда официант поставил перед ними с Лисом две кружки с янтарной жидкостью, она схватила свою, жадно отхлебнула и тут же пожалела об этом. Ощущение было – как будто вдохнула огонь и не смогла выдохнуть. Она долго откашливалась и вытирала выступившие слезы. Лис дал ей пожевать какой-то горький сухарик и объяснил, как нужно пить. Второй глоток прошел намного удачнее. Соседи все так же хмуро наблюдали за ними, и Ольви захлестнуло возмущение. Вот же снобы! Как они смеют ее осуждать? Сами же сидят в компании пьяных девиц, к тому же низшей расы!

Ей остро захотелось выкинуть что-то уж совсем невообразимое. Для начала она сбросила капюшон – золотистые волосы рассыпались по плечам, притянула Лиса к себе за шею и поцеловала, а потом забралась к нему на колени. А что, здесь все так делали, почему ей нельзя? Ольви с вызовом посмотрела в вытянувшиеся лица наблюдателей. Лис, улыбаясь, тут же крепко обнял ее за талию и ответил долгим поцелуем.

– Синичка, – шепнул он, – здесь есть место, где можно остаться только вдвоем.

– Идем! – решительно ответила Ольви. – Мне надоели эти кислые лица вокруг.

***

Узкий коридор, полутемная комнатка, тихий скрежет ключа в запираемом замке. Лис стремительно развернулся к ней, и Ольви очутилась в кольце сильных рук – не вырваться, не сбежать. Горячая ладонь легла на затылок, а губы снова жадно прильнули к её губам; она вздрагивала под его поцелуями, когда они спустились на шею, и новый, незнакомый, пугающий жар волнами растекался под кожей.

Лис снял с нее маску и замер на мгновение, рассматривая ее лицо, а потом взял его в ладони и медленно провел пальцами по носу, бровям и скулам. Она тоже стянула маску с него – и невольно отшатнулась: без маски его лицо показалось совсем чужим. Острая мысль пронзила ее: что я делаю? Что я здесь делаю? В публичном доме, с этим незнакомцем? Лис тут же поймал ее, обнял, не давая вывернуться, зашептал: «Не бойся, Синичка» и еще что-то, одновременно целуя, голова закружилась, и она поддалась ему, чувствуя, как ее несет неудержимым потоком. Мир опрокинулся, под спиной оказался мягкий матрас, Лис прижал ее к кровати своим телом; она чувствовала его жар сквозь одежду – последнюю тонкую преграду между ними. Горячие пальцы проникли под рубашку, под нижнюю сорочку, и она всхлипнула, уже не сопротивляясь, когда они коснулись кожи – сейчас она была в полной власти Лиса. Он мог делать с ней все, что захочет, она знала, что не сможет его остановить, и в этом было особенное, пугающее наслаждение. Оно гасило волю и туманило разум, но обостряло чувства до предела – и когда раздался звук, которого здесь быть не должно было – громкий звук, как будто кто-то хлопнул в ладоши – их обоих подбросило словно пружиной, и они вскочили на ноги одновременно.