Сокровище в пелёнках

Острые коготки впились в ногу.

– Ай, – дёрнулась, выныривая из потока воспоминаний, – да Мурка, ты права: стою тут, дурью маюсь, вместо того чтобы сходить и посмотреть.

Резкий порыв ветра пробежался по кустам, заставляя поёжиться и переступить с ноги на ногу. Ночью одной в лес идти было страшно, но гораздо страшнее казалось не услышать голос малыша снова.

Я никогда себе не прощу, если испугаюсь, если не попытаюсь узнать, не попробую помочь. Вдруг с родителями малыша что-то случилось, и он там один… А я, взрослая и сильная женщина, жду здесь неизвестно чего. Я же сильная? Сильная. Что со мной может случиться в тёмном лесу ночью? Ничего, если взять с собой дедовское ружьё.

Бросившись обратно в дом, я с невероятной скоростью сдёрнула оружие со стены, где оно благополучно провисело все прошедшие годы. Дед, кроме того что был знахарем, способным остановить кровь на глубоком порезе с помощью заговора или собрать грудной сбор от болезней лёгких, слыл в округе ещё и хорошим охотником. Я часто наблюдала, как после охоты он чистил стволы ёршиком, снимая нагар ветошью, пропитанной щелочным раствором, и смазывая ружейным маслом. Как натирал приклад смесью с добавлением воска, как сам снаряжал патроны…

Пока мысли крутились в голове, руки делали своё дело, переламывая ружьё и вкладывая в стволы патроны, найденные во время уборки. Натянув штаны, всунув ноги в кеды и накинув кофту, я вышла из дома, прикрыв за собой дверь.

Кошка крутилась возле калитки, словно поджидая меня, вот только плача малыша слышно не было, отчего сердце ухнуло в пятки, а горло сдавили ледяные щупальца страха.

Так, спокойствие, только спокойствие. Я отлично помнила, с какой стороны слышались звуки, нужно всего лишь выбрать верное направление. Но паника мешала думать, накрывая по самые уши.

«Мяв»

Кошка коснулась ноги и тут же устремилась в лес. А я, недолго думая, помчалась следом, поскольку направление было выбрано верное. Животные гораздо больше чувствуют и слышат, чем мы. Тем более, именно она меня разбудила. Так почему бы не довериться зверёнышу?

Размышления были настолько нелепыми, что в любое другое время я покрутила бы пальцем у виска. Сейчас же была готова зацепиться за любую возможность отыскать источник звука, будь то чёртов Марк, с его аппаратурой, или младенец.

Высокая трава цеплялась за ноги, ветки хлестали по лицу, но я этого даже не замечала, пробираясь сквозь заросли.

– Ну же, маленький, помоги мне, подай голос, – бормотала я, кусая от бессилия губы.

Мурки и след простыл, хотя буквально секунду назад её светлый хвост, неплохо различимый в свете полной луны на фоне тёмных кустов, мелькал впереди. Да ещё этот треклятый туман, взявшийся неизвестно откуда, стелящийся по земле…

Детский надрывный крик, раздавшийся неподалёку, заставил подорваться с места и, не разбирая дороги, устремиться к его источнику. Где-то в отдалении трещали кусты, но я не обратила на это внимание, ведомая лишь одной мыслью – найти ребёнка, убедиться, что это не чей-то продуманный план, а всего лишь стечение обстоятельств, благодаря которым в моей жизни может появиться малыш. Ведь если с его родителями что-то случилось, я вполне могла бы… Хотя бы на время…

Заросли закончились внезапно, открывая взгляду небольшую полянку, окружённую кустами боярышника, и маленький копошащийся свёрток в самом её центре.

*****

Руки затряслись, покрываясь липкой испариной, ноги сделались ватными, но когда из свёртка показалась крошечная ручка, будто неведомая сила толкнула меня вперёд, туда, где лежало маленькое Сокровище, завёрнутое в пелёнку.

Я была уже в паре метров от ребёнка, когда под треск кустов на поляне появился большой бурый медведь.

Волосы встали дыбом на голове от страха, но не за себя, а за малыша. Когда-то я читала о таком феномене, как материнский инстинкт, но сейчас испытала его в полной мере на себе. Если честно, всегда скептически относилась к заявлениям матерей о том, что в минуты опасности они совершенно не думают о себе, лишь о ребёнке. Но оказалось – так и есть. Все мои мысли были только о маленьком копошащемся свёртке, лежащем на примятой траве. Только его благополучие беспокоило меня в ту минуту, на себя же было наплевать. Я готова была грудью встать на защиту малыша, впрочем, что и сделала.

Как ни странно, но паника отступила, убирая из мыслей страх и делая их чёткими и ясными. Дыхание выровнялось, а сердце перестало биться так, будто готово было выпрыгнуть из груди. Ружьё грело руки, а воспоминания тут же подкинули объяснения деда, которые я слушала в детстве с открытым ртом.

«Медведь очень крепок на рану, и даже при попадании в сердце, он проживёт достаточно времени, чтобы потрепать незадачливого охотника, не знающего убойные места зверя. Кто бы что ни утверждал, но стрелять надо в горло, чётко по центру. Только так, перебив позвоночник, ты его обездвижишь, а хлынувшая в лёгкие кровь закончит начатое».

Я неплохо стреляла из ружья, опять же по причине настойчивости деда, хотя и не любила это дело из-за сильной отдачи, бьющей в плечо, и последующих синяках. Но сейчас с благодарностью вспоминала уроки старика. Его упрямству и безграничному терпению можно было только позавидовать. Он мог часами рассказывать случаи, произошедшие на охоте, в доступной форме объясняя те или иные законы природы, и принципы взаимодействия с ней… Если сегодня мне и суждено выжить, то только благодаря ему.

Зверь повёл головой из стороны в сторону, принюхиваясь, и заревел, вставая на задние лапы. Шаг, второй, третий… Он чуял добычу, пропитанную эманациями страха, и шёл точно к цели.

Приклад в плечо, стволы в сторону медведя, курки взведены, осталось выцелить, но зверь как назло опустился на все четыре лапы.

– Ну же, давай, приподними свою морду, – шептала я, чувствуя, как от напряжения начинает звенеть в ушах.

И тот снова заревел, открываясь для выстрела.

Грохот прокатился эхом по лесу, спугнув засевшую неподалёку сову. Дед не зря со мной возился. Я словно наяву, услышала его «добре», глядя на то, как сделав по инерции ещё один шаг, зверь рухнул на землю. Но это был последний раз, когда посмотрела в его сторону.

Перекинув ружьё через плечо, я в ту же секунду подлетела к малышу и, подхватив его на руки, бросилась в сторону дома. Твердя про себя, как заведённая: «Только бы не заблудиться, только бы не заблудиться».

Взгляд шарил по земле в поисках кошки, и призывное «мяу», прозвучавшее чуть в стороне, подействовало как бальзам на душу. Моя хвостатая провожатая вынырнула из-за кустов и, не оглядываясь, побежала вперёд, указывая мне путь, а я доверчиво пошла следом, даже не задумываясь о том, что могу попасть совсем не туда, куда нужно.

В отдалении раскатисто прогремел гром, предвещая скорую грозу, и небо прочертила вспышка молнии, когда лес расступился перед нами, и показалась деревня.

Я не помнила, как открывала калитку, как бежала по двору. Пришла в себя лишь в избе, от звука закрывшейся задвижки. Я дома! В безопасности!

От облегчения слёзы потекли по щекам, прорывая плотину странного спокойствия, охватившего меня ещё там, на поляне, и, осторожно положив притихшего малыша на кровать, я разревелась, уткнувшись лицом в подушку, чтобы хоть немного заглушить рыдания. Лишь присутствие ребёнка сдерживало меня от полноценной истерики. Но, с каждой пролитой слезинкой, мне становилось легче, будто с плеч исчезал непосильный груз, тянущий к земле.

Характерное журчание, раздавшееся со стороны свёртка, мгновенно привело меня в себя и вызвало глупую улыбку.

«Что ж, похоже, придётся мне сегодня спать на мокрой постели…»

Заливистый крик младенца огласил дом.

«Или не спать совсем».

Хотела ощутить прелести материнства? Добро пожаловать в новую жизнь!

*****

Достав из сундука купленный мною плед и простынь, которую тут же разорвала на части, чтобы сделать подгузник, дрожащими руками развернула мокрое одеяльце и уставилась на голосящего малыша. Девочка!

Несмотря на красное личико и пушок на голове, она показалась мне самой настоящей красавицей. Маленьким чудом… Которое, замолчав на миг и поднатужившись, наложило мне небольшую, но сильно пахнущую кучку.

Признаться, поначалу я растерялась, не зная за что хвататься – то ли разводить печь и греть воду, то ли брать чистый кусок простыни и вытирать так. Второе казалось быстрее, правда, менее гигиеничнее. Но, несмотря на это, пришлось выбрать именно такой вариант, успокаивая себя тем, что для первого раза вполне нормально. Главное – перепеленать в чистое и сухое, чтобы кроха не замёрзла. К следующему разу я уже буду готова.

Но стоило разобраться с одной проблемой, как на смену ей пришла другая – малышка хотела есть.

Характерные движения маленького ротика в поисках груди, заставили запаниковать. Малышка кряхтела, поворачивая головой из стороны в сторону, а я готова была разреветься повторно.

Чем можно накормить маленького ребёнка, у которого, похоже, только недавно отпала пуповина, судя по едва зажившей ранке? Явно не тем, что я купила в супермаркете.

Нужно найти бабуню, она наверняка знает, где разжиться козьим молоком или хотя бы подскажет, что делать. Вот только за всё это время я так и не удосужилась узнать, где та живёт. Пожилая женщина приходила всегда сама, что в детстве, что сейчас. И это казалось само собой разумеющимся.

Даже в мыслях не возникало сходить к ней в гости. Хотя как любой ребёнок, я была любопытна и иногда спрашивала у деда, где её дом. Но в ответ всегда получала лукавую улыбку и множество отговорок. Старик умел заговаривать зубы, причём, как в прямом, так и в переносном смысле слова – мог убрать боль, а мог увести разговор в нужную ему сторону, да так ловко, что потом даже и не вспомнишь, с чего вообще тот начался.

Пока я металась по дому, думая как поступить, малышка начала возиться более интенсивно, изредка похныкивая, причём так жалобно, что хотелось выть от бессилия.

– Чего мечешься, как оглашенная? – старушечье ворчание, раздавшееся от двери, заставило подпрыгнуть на месте и развернуться так быстро, что едва не шлёпнулась от собственной прыти. – Грудь дай дитятке. Не видишь что ли? Вся кофта уже мокрая от молока.

Опустив взгляд на грудь, я слегка опешила, увидев два мокрых пятна, расползавшихся всё сильнее, а потом растерянно уставилась на появившуюся словно из воздуха бабуню.