Перебеги меня. Современная проза

– Ся… – многозначительно возразил Петя, – Самим проще… Кстати, Лужин, которого исключили… Опять взяли. И посадили в десятый «Г»… У его мамы «в верхах» мохнатый родственник. Говорят, богатый и приятно пахнет деньгами – на начальство этот запах сильнее угроз действует.

– «Лужин» – Михаил задумался, – Это мой что ли? Тот самый «идиотик», который нанюхался и в окошко со второго этажа выпрыгнул с криком «Банзай?» Избивал всех подряд – мальчишек, девчонок…

– Он самый, зверюга… – Петр выпрямился и, загасив сигарету, взглянул не часы: – Всё… Урок, пора. Всем подъём!

– Кому-то не повезло… Это по поводу дегенератов и Лужина, – Сергей тоже встал, недовольно отмахнулся от густого табачного дыма, от чего-то косо взглянул на Мишку.

– Мда-м, – Михаил лениво повернулся, безразлично поправил брюки на заднице, он точно знал, кому это не повезло, но вида не подал и обернулся к Сергею, – У тебя где, Евгеньевич? На втором? И у меня. Пошли… Работать…

– Звенит звонок и мы идём… – ни к месту «проблеял» Петя, все трое приняли чинный вид и степенно вышли – друг за другом, сохраняя невозмутимость, прямо научный совет, а не компания случайных собеседников.

***

После шестого урока, по необъяснимой прихоти начальства снова… снова и снова… Нет, стоило нарисовать огромный транспарант, вывесить и гордиться: «В нашей школе не как у всех!» У всех педсовет в два месяца – раз, планёрки «понедельно» а здесь – чуть ли не через день, а спроси кто: «Нахрена?», – только плечами пожмут: «Традиция…", – а кое-кто вылупит гляделки и рявкнет: «Надо!»

– Кому?

– Нам!

– Нахрена?

Примерно с таким обще-коллективным настроением собирались в 14 кабинете учителя, зевали, переговаривались, ждали администрацию. Та обычно задерживалась, без опоздания приходил только один хмурый, вечно загнанный и обиженный человек, он доставал бумагу и составлял список присутствующих. Затем список ложился на стол директору. Маленькая пакость, а приятно.

– «У меня индивидуальники.» – прочитал Петр СМС от Миши и вздохнул: «Вот ведь везёт!» – прошёл к своему месту, подмигнув по пути «иностранке» Верочке, от чего та слегка зарделась.

***

– Да пропади оно всё! – в планах Верочки было сразу же после урока бежать на рынок – сегодня там с двенадцати началась распродажа, и Верочка опасалась, что все самое ценное уже разберут. А тут еще совещание… Эхх, – она подняла глаза, успела увидеть ухмылку Петра Анатольевича, вздрогнула и отвернулась; «Ничего не было, я ничего не знаю…", – скосила взгляд вправо, толкнула ногой подругу, литераторшу Лариску, в данный момент «клюющую носом».

– Да? – обернулась та.

– Караганда, – сощурилась Верочка, – Не спать!

***

Лариса и не хотела засыпать, по крайней мере, первые пятнадцать минут совещания. Как и у других собравшихся учителей, уроки у неё закончились, а вот домой не пойти…

Она с мрачным удовольствием стала рассматривать собравшихся коллег, пытаясь угадать – что в них сегодня нового. Внешне, конечно, с прошлой недели изменилось немного – не те у учителей кошельки, чтобы решительно менять имидж и поведение. Не то настроение, чтобы под конец рабочего дня сидеть и «жариться» под бдительным оком администраторского прихвостня. Но у Марины, однако же, новая кофточка…

«И немногие знают, что есть в этой кофточке небольшой дефект, сейчас аккуратно скрытый брошью»… Мелочь, след от случайной сигареты торговца, однако, уменьшивший цену одёжки ровно на половину.

А в целом -ничего необычного.

Лица наполнены скукой, тоской по выходным и усталостью, все покорно ждут – какое новое никчемное задание свалится на их хрустальные головы. Многие механически улыбаются – профессиональная привычка… Лариса поймала себя на том, что и сама время от времени улыбается встречным лицам, вызывая отклик, в котором, она точно знала, мало искренности и доброты – всё забрала работа. Тебе оскалились – оскалился в ответ.

– Как дела?

– Да ничего, помаленьку…

– А-а-а. А так – скука страшная…

– И не говорите…

Разговоры переливались, слова можно было угадать по шевелению губ. Шаблоны таких разговоров можно купить за углом – рубль за штучку.

– «Какова моя роль в этом спектакле?» – часто спрашивала себя Лариса, а ответа не находила, смысл ускользал, к концу недели истончался в малюсенькую ниточку – и узелок «на память» не завязать.

«Ольга Петровна задумчиво перебирает пальцами тесёмки на папке с личными делами, у неё проблемы дома – сын женится, просит сыграть свадьбу. За ней сидит Мамонтова В. Г. – серьёзная, но крикливая женщина, при которой ученики дрожат от страха – она и сейчас громогласно спорит о чем-то с Лидией Александровной, вернее, „добродушно“ той что-то втолковывает. Слишком велика она, чтобы спорить… гора телес, а Лидия Александровна – маленькая, тщедушная и к тому же ещё и старенькая. Не хочет на пенсию, недавно плакала в кабинете, у неё муж в больнице…»

На стол перед Ларисой хлопнулась методичка:

– Да? – повернулась налево.

– Караганда! – соседка Верочка ткнула её плечом, – Не спать! Лариса Борис-на…

«Хорошая она коллега… если это уместно… А ведь здесь ни у кого нет настоящих друзей!»

– Я со следующей недели на курсы ухожу, – поделилась Верочка, – беру работу писать у Львовича. Мировой, говорят, дядька, он у нас философию вёдёт… Хоть отдохну от них… – Вера неопределённо повела кистью, -Ты на волейбол играть приходишь? Ну и как?

Лариса уселась на стуле прямо, бросила осторожный взгляд вокруг:

– Да ничего…

«Да ничего там, на волейболе, не происходило, всё шло, как шло – собирались от силы человек семь, болтали, потом лениво бегали за мячиком, слегка забывая проблемы дня уходящего, потом шли по домам и снова – тетрадки, планы, конспекты…»

***

Прическа у Верочки слегка растрепалась, и Лариса автоматически притронулась к своей голове: «Нет, у меня всё в порядке».

Уловив жест, Верочка закатила глаза: «Мрр, что тамм?» – стала похожа на кошку, встревоженную жужжанием шмеля. Вера даже внешне напоминала это домашнее животное, прически выбирала искусно растрёпанные, кончики волос всегда напоминали у неё или маленькие ушки, или рожки – кому как. Волосы чёрные, да и глаза, собственно, тоже.

– Что поделаешь!? Это я по лестнице неслась, напугалась… Меня ж в прошлый раз «прокатили» за опоздание… – она понизила голос до шёпота и зашепелявила, подражая одной «местной достопримечательности»: «Вер Иван… щ-щ-щ, сколько можно-щ-щ… Каждый рас-с-с…» – в голосе появилась обида, – А я никогда раньше…

– А я словно сплю. Никчемное занятие. Ну, всё это… окружающее, – Лариса покачала головой, – Не знаю, кому надо, явно не мне. Мне бы домой, к семье.

«К детям», – попросилось на язык, но… детей у Ларисы не было, как не было, собственно, и мужа, от чего все, даже Верочка иногда относились к ней покровительственно, – Мне ещё на рынок зайти, яйца купить…

Дома «из семьи» Ларису ждал только маленький серенький котёнок, которого она, сжалившись, подобрала у своего подъезда – тот полз к ней, с трудом подтягиваясь на передних лапах, а задние бессильно и неподвижно волочились по снегу. Ветеринар сказал, что «возможно, это временное»…

«И приду я в свой одинокий дом, возьму на руки Пушка и лягу на свою кроватку, и уткнусь в подушку от усталости. Или сразу зареву, или сначала усну, а во сне буду вздрагивать, ожидая директорского окрика…»

– Эх, вот… – Вера заметила, что Лариса её не слушает, опять толкнула её, – Ларкин! Только никому!… У Вальки Петровского отец на рынке работает! – видя, что Лариса не понимает, – У Вальки из восьмого класса. Ну, завскладом. И ещё магазин… Такой же толстый, как сынок, но солидный дядечка, всё «лыбиться». Он ко мне на собрании «подкатывал»… – она мечтательно вздохнула и резко откинулась назад, засмеявшись, от чего прическа окончательно разлетелась, обрамив миленькое симпатичное личико. Сделав огромными и без того большие глаза, выгнув стрелками брови, она прижала пальцы к губам и неожиданно отняла их, – Представляешь, узнал!: «Ах, Вера Иванна! Вот тут посмотрите, вот это, а это…!» – а потом шикнул на продавщицу: «Сосчитайте тут всё «по-нашему», «мой покупатель…», – И представляешь, рублей четыреста мне скосил. Еще набивался проводить с покупкой. Так что, подруга, у нас с тобой теперь блат! – Верочка украдкой оглянулась, – Только ты никому, я тоже сегодня на рынок собираюсь, вместе пойдём…

«Ну раз кому-то нравится… А я бы так не смогла.» – Лариса только плечами пожала.

***

В сумраке потускневшего дня ветер поднажал лбом на стекло, предвещая снег. Вблизи школы качнулись обледенелые деревья, сбросив со своих веток стайку ершистых воробьёв, внизу, у забора, прогуливающаяся собака задрала лапу, а стоящий рядом хозяин деланно отвернулся, равнодушным взглядом провожая спешащих домой школьниц. Потом качнулись деревья дальше – у жёлтых пятиэтажек, с крыши песочного грибка стартовала снежная пыль… Вниз, рассыпаясь веером… затерялась. А с неба, давлеющего и жутковато-плоского опять дунуло в окно, свистнуло сквозь плохо заклеенный проём и качнуло измятую множеством рук грязно-зелёную штору. На шторе явственно проступали меловые следы детских пальцев, у самого пола её, видимо, топтали и регулярно мыли половой тряпкой…